Альхоран

      

Патрик Налванни — Натаниэль Белл

      

      Церковь Эсквайр-Тайд была стара как мир. Несмотря на несколько последних попыток восстановить внешний вид церкви, она продолжала пугать и устрашать. Древние плиты начали местами осыпаться, подвергая сомнению устойчивость здания. Мраморные статуи со сколами гудели под гнетом штормовых ветров, участившихся за последние годы. На деревянных дверях и окнах потрескалась и облезла местами краска. Даже местные клумбы потеряли сочные яркие цвета, которыми пыталась пробудить свет в этих краях природа. Деревья стояли высокие и худые с редкой тусклой листвой, газонная трава поредела и уступила место светло-серой пыльной земле. Другого нельзя было ожидать от непримечательного серого города, чьи границы начинались с мрачного леса и заканчивались кладбищем.       Через несколько лет все изменилось. Эсквайр-Тайд заметно расширился. Прилив туристических групп позволил городку расцвести и вдохнуть воздух. Теперь на каждом углу красовались цветные плакаты, каждый вечер мерцали разноцветные фонари, даже ночью жизнь не прекращалась, даже напротив — вечером начиналось все самое интересное.       Только вот церковь по-прежнему стояла: недвижимая, одинокая скала, своим внешним видом напоминала застывшего печального великана. Пройдет время, все исчезнет, а церквушка останется — так казалось. Учитывая еще и божью помощь, ей просто суждено было пережить даже конец мира.       Тем не менее, подобную судьбу не разделяли никак прислужники. Некоторое время спустя пост святого отца занял отец Патрик. Священнослужитель сменил скончавшегося во сне от старости преподобного Родрика и уже прибавил пару килограмм в весе и десяток-другой морщин на лице. Слишком уж много прихожан стало в Эсквайр-Тайд. Усталости святого отца не было предела, но как истинный слуга божий, он был намерен не оставить без совета и доброго слова ни одного человека, кто бы не решился открыться своему Богу и поведать о трудностях, болезнях, слабостях.       Больше всего Патрику нравилось слушать вдохновленную речь Розалинды Уокер, тетушки Роуз — как ее прозвали местные, — и дивился, сколько у этой женщины здоровья и сил в своем уже довольно-таки преклонном возрасте. Вторым, кто частенько исходил желанием в очередной раз посетить стены старой центральной церкви, был мэр города, Бобби Зэйн, пятидесятилетний мужчина с проседью, толстыми пальцами и не сползающей с лица хитрой ухмылочкой. Он редко делился своими собственными мыслями и планами, но охотен был пообсуждать ситуацию в мире в целом, а заодно и посетовать на распустившуюся молодежь. Частой гостью была и молодая девушка, приходившая и уходившая в полном молчании. Она садилась на дальнюю лавочку и смотрела на горящие свечи. Затем кивала сама себе и уходила. Ее лицо — словно у испуганной девчонки, выражало полнейшую растерянность и погруженность в себя. Святой отец никогда не трогал ее в попытках открыть душу и терпеливо ждал, пока вера сама приведет ее в келью.       Исключительным посетителем центральной церкви Эсквайр-Тайд был никто иной, как Натаниэль Белл. В последнее время имя этого молодого человека разошлось далеко за пределы городка. И все же Патрику было весьма приятно, что человек, глубоко погруженный в науку и полагающийся на факты, мог уделить хотя бы минуту, чтобы раскрыть Богу свое сердце. Сердце это было наполнено чистейшим добром, милосердием, вечной надеждой. Это было как хорошо, так и плохо. Ведь чаще всего именно такие люди поддаются скверне сомнений, страдают от собственной чистоты и непорочности. Увы, здесь все решала сила духа. В очередной раз, когда Натаниэль пришел, Патрик прочел молитву, шевеля одними губами и улыбнулся, прося Господа защитить жалких смертных этого несчастного городка, налитого жестокостью и тьмой.       — Ты сегодня раньше, чем обычно, — произнес преподобный, снимая с панахидного столика догоревшие свечи. —Надеюсь, это ни с чем не связано. Хотя… учитывая ситуацию, я уже предполагаю, зачем ты пришел. Натаниэль, я не могу тебе помочь, я уже это говорил, и мне жаль, что это так.       — Простите меня, святой отец, что я снова прошу Вас выслушать меня и отказать мне в помощи. Для Вас это не менее трагично. С момента смерти отца Вы приходитесь нам родным. Мне и Джеку.       Свечное пламя задрожало. Где-то проходил сквозняк. Патрик обратил внимание, как открылись и закрылись двери. Эта девушка вновь пришла, словно по расписанию, но он отвлекся. Перед ним стоял Натаниэль. Молодой юноша.       Нет. Раньше он может и был юношей, потерянным и испуганным. С тех пор многое изменилось. Белл младший возглавил компанию своего отца, стал ведущим специалистом в области биологии, проработал несколько лет ветеринаром, а после — увлекся нейрохирургией и генной инженерией. Мальчишка Нэт вырос. Теперь ему уже не шестнадцать лет, — на десять больше. Соответственно, он изменился: возмужал. Из худого низенького подростка Натаниэль превратился в высокого статного мужчину, крепкого и хорошо сложенного. Он и его брат были словно две капли воды. Единственным различием стало, что Натан был блондином, как и его мать, с вьющимися чуть выше плеч волосами, которые он предпочитал закалывать, тогда как его брат Джеймс — брюнетом с редкой проседью за ушами, доставшейся ему в наследство от отца.       — Помню, как сейчас, — Патрик уже глубоко ушел в свои мысли, что было понятно, пожалуй, по грустной улыбке, и не мог остановить себя в желании поделиться внезапно нахлынувшей ностальгией. — Помню, как сейчас: ваша мама, миссис Белл, привела вас, маленьких мальчиков, напуганных и потерянных. Я видел тебя, Натаниэль, ты рос у меня на глазах. Джеймс стал ходить реже с тех пор, как ваш отец… скончался. Мне безумно жаль, что он выбрал иной путь, но пути Господи неисповедимы. Значит, это его судьба, его предназначение.       Наконец, с тех пор Патрик сделал несколько шагов. Он еще раз посмотрел на нее — на ту девушку. Она сидела в конце зала и крепко сжимала что-то в руке возле шеи, вероятно свой медальон. Может, она молилась про себя, а может быть и нет. Она вскоре поднимется и уйдет. Так же, как и всегда.       Белл, который все это время стоял сбоку, в этот раз постарался сделать так, чтобы святой отец мог видеть его лицо. Патрик засомневался, что ему стоит провожать своего прихожанина в келью и принимать его заявление, как и сам Натан не стал настаивать на этом. Светловолосый мужчина подтянул вверх воротник своего светло-бежевого пальто из шерсти и вздохнул. Тонкие свечи покачнулись, пламя опасно лизнуло воск. Мутные капли потекли вниз к основанию восковых столбиков.       — И если судьба однажды столкнет вас, прими это, — продолжил Патрик.       — Нас сталкивает не судьба, — тут же в повышенном тоне ответил ему Нэт, вздрагивая. — Нас сталкивает Дозор!       Слова эхом отдались по всему залу. Патрик сделал соответствующее движение: приложил пальцы ко рту и оглядел посетителей. Они по-прежнему были заняты своими собственными переживаниями и процессом очищения сознания от накопившихся вопросов, искали ответов в колыбели Господа. Но даже так, на всякий случай, Патрик взял Белла за локоть и повел по длинному коридору, украшенному старинными фресками. Рисунки потеряли краски и свежесть, но продолжали блестеть в рассеянном свете расписанных библейскими сценами витражей.       — Церковь поддерживает Дозор. То, что Джеймс подвержен тьме, не влияет на миссию Дозора. Если понадобится, стражи сделают с ним то же самое, что и со всеми остальными темными. Они его уничтожат или отправят на перевоспитание.       Он шел медленно, разрезая мутный свет, пробивающийся сквозь прозрачные части витража. Пыль поднималась к потолку. Коридоры словно прошли через тысячелетия одиночества: необитаемые, мертвые, отражают любой звук и поглощают его с жадностью. Эти стены соскучились по водовороту жизни.       — Помни, Натаниэль, — продолжал преподобный, — что не всегда тьма — это зло, но и добро — не всегда свет.       Нэт вздохнул. Его плечи бессильно опустились, и он остановился, словно не мог идти от усталости. Патрик тоже остановился и повернулся к нему полубоком, ожидая. Пальцы преподобного отца сцепились в замочек и начали перебирать суставы.       — Я знаю. Надеюсь, что и Джек поймет. В любом случае, я здесь немного по другому вопросу. — Белл достал из кармана пальто оборванный кусочек светло-желтой бумаги и бережно его развернул. —То, что мы искали в заброшенном аванпосте, — остался только рунический ключ. Все записи уничтожены.       — Прискорбно.       Лицо Патрика исказила печальная улыбка. Он даже не стал брать в руки то, что предложил ему молодой мужчина. Святой отец отвернулся к витражам и приподнял голову в попытках отстраниться от очередных раздумий. Его голову посещало множество идей и планов, но все они пока значительно отличались от реального положения дел. В итоге любое начинание терпело крах, проваливалось с жутким треском.       -Я все-таки попробую получить доступ к хранилищам, они не должны были пострадать, — продолжал Натан.       — Кто-нибудь выжил?       Пауза.       — Когда мы пришли, там уже никого не было.       — Да примет Господь их души.       Оба помолчали с минуту. Это меньшее, что они могли сделать. Огромное количество людей погибло этой ночью. И не только людей.       — Иди, Натаниэль, у тебя много дел, а мне пришло время встретиться с прихожанами, им нужна моя поддержка и помощь. Да сохранит тебя Господь на твоем пути, каким бы он ни был.       — Я — полукровка, Патрик, мы оба знаем, какой у меня путь. И Он тоже знает.       Светловолосый мужчина оставил его одного в коридоре с цветными витражами. На одном из витражей Патрик смотрел на серьезного хмурого юношу. Тот держал в одной руке пламя, а в другой — сверкающий серебряный меч. За спиной этого святого раскрыты были два белоснежных ангельских крыла. На латинице внизу красовалась подпись, имя юноши. Святой отец поджал губы.       «Ты обрек детей своих на вечные страдания, на вечные блуждания среди простаков, обычных смертных. Настолько жестока оказалась твоя любовь, что ты предал свою кровь и пустил ее в мир, где им нет места, где нет места твоим сыновьям». — Думал он, крепко сжимая пальцы.       «Теперь они служат этому миру, где нет и не было им места, и вряд ли теперь будет. Могли ли вы с ней подумать, к чему приведет ваша любовь? Тьма сгущается. Все к этому идет». —Натаниэль слушал. Он был уже далеко, но мог слышать. Это одно из тех его проклятий, один из его крестов, которые он нес в попытках искупить грехи свои, своих отца и матери. Он слышал, как святой отец дышит, как начинает чтение молитвы, глядя под ноги Сариилу, святому архангелу и генералу Небесного воинства. Пройдет время, прежде чем Патрик вновь вернется в зал и примет очередногоприхожанина.       В зале было несколько людей: Розалинда Уокер, местная цветущая мадам розовых садов; миссис Гарднер — всегда являлась по воскресеньям в компании своей семьи, но сегодня почему-то только с младшей дочерью, Ванессой; — а так же выпускница университета гуманитарных наук, совсем недавно получившая диплом, она впервые устроилась на серьезную работу.       «Что я здесь делаю? Прихожу каждый день, — думала девчонка, — что-то пытаюсь из себя выдавить. Но я ничего не чувствую! Нет помощи, никакой. Наоборот, все стало хуже. Может, это какое-то проклятье? Не понимаю. Наверное, нужно дать Ему немного времени, чтобы подумать, как решить мою проблему».       В этот момент она встала, все еще сжимая в левой руке что-то. Какой-то медальончик. Натаниэль вспомнил, как он блестел. В этих воспоминаниях он даже чувствовал граненый рисунок с одной стороны. Цепочка тоже была серебряной, как и сам медальон. Круглый и гладкий, совсем тоненький, словно листочек фольги. Внутри — кельтский символ, простой совсем, но древний, как мир, как эта церковь.       — Извините, — сказала она тихо, проходя мимо.       Белл сделал шаг назад и пропустил ее. Каштановые мягкие волосы, которые от влаги ужасно вьются, что саму обладательницу волос немного раздражает, но она быстро успокаивается и мирится с таким положением дел. Более того, у нее нет столько времени по утрам, чтобы приводить свой внешний вид в идеальный порядок. Совсем недавно она от линз отказалась и перешла на очки. И все же от этого ее глаза не стали менее прекрасными, цвета янтаря. В них плясали маленькие безумные огоньки, в любой момент готовые превратиться в пожирающий все вокруг беспощадный пожар. Это то, чего она боялась. Огонь преследовал ее уже долгое время. За последние полгода три раза побывала в пожаре. Два раза у нее дома загоралась проводка, еще раз —в университете во время выпускного экзамена.       «А Розалинда Уокер — ее тетушка», — добавил ко всему Натаниэль, выйдя на улицу и глядя очаровательной незнакомке вслед.       Неуклюжая и грубая немного, но вместе с тем удивительно человечная. В ней нет тьмы, совершенно нет. Такие люди нужны в Дозоре. Слишком мало света стало вокруг, жалко будет, если такую хорошую девушку погубят силу ночи в попытках затмить весь свет этого мира.       «Я знаю, Нэт, что ты меня слышишь. Закат скоро, пора выходить на охоту. Мы с Люкомуже почти готовы».       Услышав это, Белл кивнул сам себе и даже рефлекторно повернул лицо в сторону солнца. Еще немного и оно скроется за домами. В центре города возле церкви еще спокойно, но стоит немного подняться вверх по холму, на котором стоял город, то тут солнца уже не застать. С четырех сторон — многоэтажки, которые не позволяли солнцу этой холодной осенью подарить еще хотя бы чуть-чуть тепла перед тем, как золотой сезон уступит место пустому зимнему сиянию.       Он поймал такси, чтобы быстро добраться до окраины города. Пока ехали, он слушал. Подавлять все эти шумы становилось все тяжелее в последнее время. Он старался как можно чаще оставаться один, подниматься в корпорацию своего отца — куда-нибудь на самый высокий этаж — над всеми голосами, которые ему не принадлежали. Шел туда, где он мог разобраться в очередной раз: где его воспоминания, а где — чужие.       Как же хорошо, что в его жизни появилась Руби. С тех пор, как она стала сильнее, она могла теперь помогать ставить блок хотя бы на время. Конечно, вскоре «стена» разрушалась, но получить разрядку на пару дней было тоже относительно неплохим подспорьем. Но постоянно просить ведьму о помощи он не мог. Руби плохо чувствовала себя после подобных манипуляций, да и сам он становился слабее. Он быстро привыкал к тишине и покою, а с возвращением шума и постороннего шепота он не мог контролировать поток мыслей с прежним мастерством. Наверное, придет время и он совсем сойдет с ума. Белая мягкая комната ждет его и уже машет смирительной рубашкой издалека.       — Ну и пробка! — вздохнул водитель и неловко улыбнулся в зеркало заднего вида. — Простоим здесь полчаса. Надеюсь, вы не торопитесь. Сейчас же вечер, все возвращаются с работы по домам.       Белл отвлекся от окна и отстранил руку от лица, попутно пытаясь понять, где он все-таки находится. Еще минуту назад он был в далеких воспоминаниях маленького мальчика, оказавшегося в городе по воле случая. Юноша вспоминал свою родину: широкие степи, пастбища овец и запах полевых цветов. Рядом с домом на скамье задремала мама со спицами в руках. Она хотела дождаться своего супруга с работы, но домашние хлопоты совсем ее утомили. Юноша очень скучал по дому и родителям, но вырваться из повседневной рутины до следующих выходных он не мог.       Нэт проверил свои карманы, чтобы понять, кому принадлежали эти билеты на самолет. Может, они с братом планировали уехать в Европу? Нет, это были опять чужие воспоминания. Все смешивалось. На лбу у него проступил холодный пот, который он тут же вытер серым платком.       — Все в порядке? Выглядите Вы не очень хорошо.       Через зеркало заднего вида водитель наткнулся на уставшее измученное лицо своего пассажира. Он смотрел ему прямо в глаза: холодные светло-голубые глаза.       — Все в порядке, езжайте дальше, — ответил Натаниэль.       Водитель еще пару секунд смотрел в зеркало, а затем крепко взялся за руль. Линии машин стояли на светофоре. За короткие мгновения лишь пара-тройка успевала пересечь перекресток. В центре города дороги останавливались днем и вечером. Протолкнуться здесь так же было невозможно. Город не выдерживал такой поток людей. Конечно, многие сетовали и злились, но по возвращению домой все снова забывали: как с трудом вместились в автобус и к моменту выхода на нужной остановкечувствовали нестерпимую боль в ногах и спине.       Перед машиной такси проходили пешеходы. Люди разного возраста и пола, разной национальности. Они шли одним потоком, поглощаемые собственными мыслями и проблемами, хотели быстрее добраться до друзей, до родителей, до дома, до кинотеатра или любого другого места, где ждали очередные вечерние планы. А ему — Нэту — предстоит тяжелая ночь. Для начала ему нужно будет подготовиться. Руби и Люк будут ждать его для новой вылазки.       — Чего встала? — раздраженно поинтересовался водитель, резко останавливаясь.       Перед машиной остановился один из пешеходов. Женщина лет тридцати с заколотыми на затылке в незатейливый пучок темно-русыми волосами. Судя по строгому серому костюму, она работала где-то или бухгалтером, или юристом, а может даже преподавателем. Она просто стояла и смотрела в сторону. Ее взгляд трудно было различить за оправой роговых очков.К счастью, прежде чем загорелся красный свет, женщина все-таки вышла из собственного транса и быстрым шагом пересекла дорогу.       — Что у нее было в голове? Так и задавить ведь могли! — продолжал возмущаться водитель.       — За углом, пожалуйста.       Такси остановилось. Натан вышел из автомобиля и подал деньги водителю через окно.       — Езжайте прямо и через двести метров поверните направо. Выйдите из автомобиля и зайдите в магазин, купите на эти деньги лекарство для своей жены. И забудьте, что выдели меня когда-либо.       Водитель молча принял деньги, уставился на дорогу и тронулся с места. Белл видел его глазами, как мелькают фонари по бокам, но вскоре потерял след из-за давящей головной боли в висках. Конкурировать с Руби могла разве что мигрень, которая значительно сокращала радиус действия способностей Нэта. Некоторые люди для облегчения пьют анальгетики, сам же Белл считал головную боль уже готовым лекарством против его собственной неизлечимой болезни.       — Нэт, — обратилась к нему Руби.—Все готово.       Ведьма встретила его в теневом покрове, чтобы скрыться от посторонних глаз. Прежде чем скинуть маскировку, она еще раз осмотрела внимательно дорогу. Люди еще ходили по улицам, но уже не так много, как в час пик.       Наконец, Белл мог не только слышать ее голос в своей голове, она была совсем рядом, она говорила с ним. Ему не приходилось напрягать сознание, чтобы смотреть на мир чужими глазами и искать себя, понять, где она находится. Отпустив ее душу, он чувствовал блаженное облегчение, отозвавшееся дрожью под ребрами. Теперь Руби рядом, он мог расслабиться.       — У меня все при мне. Куда мы идем на этот раз? Что сказал Севир? — тут же спросил он, копаясь в карманах в поисках рунического ключа на куске пергамента.       — Подожди, Нэт.       Руби дотронулась до его плеча.Теперь он как нельзя четко чувствовал аромат пиона, заглушавшего другие — менее приятные запахи ингредиентов используемых ведьмой для своих только ей известных рецептов зелий.       — Для начала я дам тебе таблетки от головной боли и сниму ментальные барьеры. Нам может понадобиться вся твоя сила. И…Джек здесь, он внизу. Он поймал Хэлла.       — Чудесно, — выдохнул Натан, сжимая переносицу пальцами, пытаясь таким образом успокоить ураган, творившейся в его голове, и помешать надвигающейся волне мигрени ухудшить ситуацию.— Самое время разобраться с насущными проблемами.       Рыжеволосая снова остановила его и наклонила голову в сторону, ехидно хмыкая. Она постаралась встать между Натаном и дверью. Пусть это не поможет, в ее планах было лишь задержать его и притянуть к решению собственных дел.       — Сначала — ментальный блок, — мягко сказала она и надавила ему на плечо.       — Если ты думаешь, что я не справлюсь с братом без всех своих способностей, то ты ошибаешься.       И он толкнул дверь впереди себя, игнорируя Руби. Подвальная комната была на удивление уютной и светлой, насколько светлым и уютным могло бы быть подземное складское помещение. Из всех источников света: несколько ламп в середине комнаты и на каждой стене. Там, где свет был самым ярким — прямо под одной мощной лампочкой, свисающей на изолированных проводах к хирургическим столу и стулу, — в середине комнаты копошился Джеймс. Нэт вздохнул дважды. Первый вздох был нервным и напряженным, ведь то, что он увидел, ему не понравилось. Второй вздох — облегчения, поскольку брат все-таки вернулся в целости и сохранности. Пусть и частично.       Натаниэль немедля кинул свой бежевый плащ, — не заботясь о том, куда бы его повесить, — на ближайшее кресло и подошел к Джеку. Брюнет нахмурился. Он не мог сам добраться до своей спины и мучился дилеммой, как помочь самому себе уже больше получаса. Руби при всем своем волшебстве не умеет исцелять ранения, данная сила редко кому подвластна, поскольку требует максимальной концентрации. Нэт умел помогать немного по-другому. Для Джека этого всегда было и будет достаточно, ведь среди немногих его талантов были и те, которые позволяли ему исцеляться и вставать на ноги после тяжелых травм быстрее обычных людей.       Оба молчали. Нэт забрал из рук брата изогнутую хирургическую иглу, пока тот не наделал бед. Джеймс не любил такую заботу, но знал, что это необходимо. Он позволил младшему брату тщательно обработать спину медицинским спиртом и избавиться от оставшихся следов крови, которая, казалось, была уже везде. Удивительно, что сам Белл старший не чувствовал боли. Его больше волновали не кровоточащие рваные раны, а прикосновения холодных рук Натана, когда он в очередной раз пытался собрать отворачивающиеся края кожи.       Только когда Нэт начал шить, Джеймс позволил себе вставить короткое «спасибо» больше похожее на звук урчащего желудка.       — Брось, — раздраженно прошипел Натаниэль, — мне бы по сотне за каждое твое спасибо. И не дергайся. — Добавил он чуть тише. — Какого черта тебя вообще за Хеллом понесло? Одного! Ты красочный идиот, Джек. Ты знал, что найдешь себе приключений. Ты их нашел. Поздравляю.       — Руби сказала, что ты вроде еще блокируешь телепатию, — сквозь стиснутые зубы выдавил из себя Джеймс.       Все потому что брат затянул шов и сильно надавил на плечо, помогая коже сойтись в стыках ровнее. Белл младший был сосредоточен на процессе и ответил чуть позднее, когда сделал несколько маленьких пробных стежков на самой длинной из всех рваных царапин на спине Джеймса. Второй сидел словно воин, стоически терпел покалывания и потуги. Ему было интересно, насколько плохо же он теперь выглядит, и останутся ли шрамы.       — Мне не нужно читать твои мысли, чтобы понять, что ты вляпался в какую-то очередную историю. Потому что ты всегда так делаешь, всегда где-нибудь угодишь в какое-нибудь…       — Нэт, поторопись. — В комнату вошла Руби и перебила его. — Мы с Люком не можем долго ждать. Либо ты заканчиваешь здесь через минуту, либо мы идем одни. Это тебе нужно достать Алистера, а не нам. Мы просто прикончим его.       «Как же раздражает ее голос», — подумал про себя Джеймс.       Этот отзыв словно волна прокатился по сознанию Натана. Слабая стена, которую поставила Руби, пропускала чужие мысли через раз, что гораздо хуже, чем река мыслей плывет одним потоком.       — Я буду через минуту, — ответил он устало.       Дрожь в руках занимала его все больше. Ему предстояло тяжелое испытание: после долгого перерыва вновь вернуться в ряды дозорных. Самым сложным из всего было не нацепить теневую мантию и делать вид, будто от стражей зависит дальнейшая судьба человечества, но позволить в очередной раз своему дару себя раздавить.       К такой вещи, как возвращение тысячи тысяч голосов и мыслей в одну маленькую смертную голову, было трудно подготовиться. Даже Джеймс смутно представлял, как тяжело приходится его младшему брату. Изредка Руби могла чувствовать лишь малую часть. Она была отчасти телепаткой, но никогда не позволяла сознанию Натаниэля просачиваться через собственное. Сеансы всегда длились не больше получаса во избежание чего-нибудь подобного. Сама ведьма лишь смутно догадывалась, чем может грозить ей натиск такой силы. Сумасшедшим домом в самом лучшем случае, наверное.       В этот раз, чтобы подавить нервозность, Натан даже сделал короткий глоток спирта. Он прилег на диван и ждал, пока лицо Руби нависнет над ним. Ее глаза — это то, за что он цеплялся, чтобы не потеряться в бесконечном космосе наваливающихся на него эго других людей.       — Снимай, — кивнул коротко Нэт, — у тебя есть пара минут, пока Джеймс еще не вернулся.       — Я не могу так быстро.       — Сама говоришь, что у нас нет времени. Кроме того, я всякий раз начинаю чувствовать, как ты копошишься у меня в голове, это неприятно и болезненно. Поэтому давай сразу. Как пластырь.       — Ты выдержишь?       — Не знаю. Сейчас посмотрим.       — Как скажешь. — Руби кивнула.       Нэт сразу понял, что не ему. Она сделала многозначительный кивок в сторону Белла младшего, появившегося из тени. На случай, если Нэту станет совсем плохо, и он уже будет не в силах контролировать себя. Прямо как в прошлый раз.       — На счет три, Натан.       Конечно, в очередной раз Руби солгала. Он успел прочитать это в ее голове, прежде чем невидимая мраморная «стена» приняла на себя первый мощный удар своего же создателя.