Воссоединение

— Это закон мироздания… — Что? — Курт повернулся к Алиндре. Та сидела у костра, проверяя заточку меча. В свете пламени ее красивое лицо с эльфийскими чертами казалось высеченным из золотистого камня, такое же неподвижное и такое же изящное. — Я сказала, что это закон мироздания, — она вложила меч в ножны и поднялась. Курту не нравились такие женщины, как Алиндра: высокие, худые, нечеловечески сильные и нечеловечески красивые. Одевалась мечница в черные штаны и черную безрукавку, как сама говорила, чтобы кровь в бою не было видно. Как считал Курт — просто подчеркивала свое превосходство над отрядом, конечно, она ведь из ледяных эльфов, а остальным нужны для защиты кольчуги, у них нет такой способности к заживлению ран. — Какой закон? — спросили по ту сторону костра. Курт предпочел замереть и начать слушать. Не в последнюю очередь потому, что с Алиндрой заговорил Эрмел, а его голос Курт готов был слушать вечно. Жаль, что он просто тупой наемник, не может вызвать мага на разговор, ничего не смыслит в тонких материях и прочей энергии, хотя Эрмел рассказывает и часто. Курт особых надежд не питал, ему было нечем привлечь мага, даже если бы случайно выяснилось, что тот не против мужчин в постели. Из постели рано или поздно придется выбраться. И что делать дальше? — Если есть какие-нибудь четыре силы, о которых всем известно, то рано или поздно появится пятая, которая над ними вознесется. Как сейчас. Их маленький отряд уже четвертые сутки шел к Великой Пустоши, образовавшейся в результате какого-то магического боя давным-давно. Настолько давно, что даже легенд никаких не сохранилось о том поединке. Зато теперь в этой самой пустоши образовался какой-то колдун, проведать которого их и наняли. Поговаривали, что все маги-стихийники, которых отправили к нему, не вернулись. Пришлось собирать отряд воинов, вернее, небольшую разведывательную группу из пяти почти человек. Снежная эльфийка Алиндра и ее верный длинный меч с заковыристым длинным именем, мастер кинжалов Харт и его два «жала», Курт со своим двуручником, лучница Сандра и Эрмел, маг-теоретик, который должен был предупреждать отряд о всевозможных магических ловушках. Задача: дойти, осмотреться и послать магического вестника с подробным отчетом о том, что такое творится на этой самой Пустоши. Вроде бы все довольно просто. Курт смотрел на пламя, слушал голос Эрмела и думал о том, как же плохо быть простым малограмотным наемником. Вообще, ничего плохого в этом, конечно, нет. Курт отлично владел оружием, брался за сложные задания, смог скопить денег на приданое сестре. Сейчас у Мел был муж и двое детей, хорошая крепкая семья, в которой места брату-наемнику не то чтобы не оставалось, просто Курт не нашел его там для себя и отправился дальше зарабатывать деньги для того, чтобы их растратить на подарки семье сестры. Или нанять уже себе учителя, чтобы стать немного более образованным. — Курт… — А? — он сразу вскочил, сообразив, что к нему обращается Эрмел. — Ты можешь мне помочь? — Конечно. — Проводи меня к ручью, хочу умыться перед сном, стряхнуть «паутину». Про «паутину» Курт знал, остатки заклинаний, которые использовал маг, они иногда оседали в виде порошка или паутины на руках и лице использующего чары. Наверное, ощущение было неприятным, маги каждый вечер пытались умыться при первой же возможности. — Пойдем. Эрмел был наполовину человеком, наполовину эльфом, так считал Курт, глядя на заостренные уши мага. Хотя вроде у эльфов не бывает голубых глаз, все полукровки наследуют зеленые, но Эрмел вообще был необычным. Курт досадовал сам на себя: почему на тридцать шестом году жизни, когда пора подумать о том, чтобы повесить меч на стену и заняться чем-то менее опасным, чем работа наемника, он встретил парня, в которого умудрился влюбиться с медвежьей неуклюжестью. И вроде бы ничего такого, просто обычный маг, внешне даже не особо примечательный, а внутри все аж заходится до щенячьего восторга, когда он разговаривает о чем-то с Куртом. Наемник иногда думал, что попал случайно то ли под проклятье, то ли под заклинание приворота, настолько быстро все случилось. Но ничего предпринимать он не собирался, просто одно задание, затем их пути разойдутся, может быть, навсегда. — Пришли, — Эрмел посмотрел на ручей, произнес что-то, вода сама заструилась к нему в ладони. Курт любовался, рассматривая острое ухо, выглядывавшее из светлых волос, бедро, на миг очерченное мантией, внимательные глаза… Что? — Почему ты так на меня смотришь? — Эрмел уже умылся и теперь стряхивал воду с рук. — Мне начинать тебя бояться? Курт замотал головой. Слова куда-то пропали, он не мог объяснить, что он никогда не обидит Эрмела, наоборот, готов его защищать всегда. Маг подошел, посмотрел ему в глаза, на миг сознание заволокла странная светлая пелена, куда-то исчезли все мысли, затем вернулись. — Вот как, — Эрмел выглядел растерянным. — Я даже не думал… — Извини, я… Я ничего такого… — Наемник, который не пьет в тавернах до упаду, это так необычно. Курт расплылся в улыбке, показывая зубы, которых у него было намного больше, чем у большинства его сверстников: почти все были на месте, только левого клыка не хватало, его вышибло ударом щита в одной из стычек с разбойниками. — И улыбка у тебя симпатичная. Курт почувствовал себя самым счастливым, когда понял, что Эрмел сделал ему комплимент. Потом слегка помрачнел. Эрмел посмотрел в его мысли. Но разве магам не запрещено такое проделывать? Или это потому, что Эрмел тоже наемник, а туда от хорошей жизни не идут. — И этот наемник еще и заглядывается на товарища по отряду, — продолжал маг, подходя ближе. — Но почему я? Ты ничего обо мне не знаешь. — Голос красивый, — Курт собрал мысли воедино. — Ты красивый. — И ты действительно хочешь со мной переспать? Курт кивнул, потом задумался, не сильно ли оскорбится Эрмел. Может, ему страшная морда Курта в кошмарах является, а тут он такое заявляет. Однако маг оскорбленным не выглядел, выглядел задумчивым. — А каким ты меня видишь? — Что? — Каким ты меня видишь, опиши меня. Просьба была странной, но Курт решил пока ничему не удивляться. — Ты меня ниже на две головы, не особенно худой, но и не мускулистый. Волосы светлые, с отливом в желтый. Глаза голубые как лесные цветы. Уши острые. — Голубые? Ты уверен? — Ага. Эрмел о чем-то задумался, затем подошел еще ближе, протянул руку, потрогал кончиками пальцев щеку Курта, проследив ужасающий шрам. — А если я окажусь чудовищем? Что тогда? — Я тоже не святой воин. — А если я окажусь еще большим чудовищем, чем ты думаешь? Курт не знал, что сказать и как объяснить, что это все неважно, это было до их встречи. И он все равно будет защищать Эрмела. Маг, видимо, сам это понял, потому что отошел на пару шагов назад. — Ладно. Только можем мы это сделать в какой-нибудь таверне? Не хочу в лесу. Ночи прохладные, да и у всех на виду… Тоже не хочу. Чего он не хочет? Курт моргнул, потом до него дошло. Дыхание сразу перехватило. — Возвращаемся в лагерь, — Эрмел направился в сторону общего костра, расценив молчание Курта как знак согласия на таверну. Курт быстро закивал и припустил следом за магом. В лагере их уже ждал ужин, скромный, но горячий и насыщающий желудки, его должно хватить на всю ночь, а с утра они прикончат какого-нибудь зайца или постараются поймать в реке рыбу. — Держи, — Эрмел, дождавшись, когда миска Курта опустеет, щедро плюхнул ему половину своей порции. — А ты? — Завтра уже будем в деревне, там трактир есть, — беспечно ответил маг. — Последняя деревня на пути, — Алиндра смотрела в ночную темноту, хмурясь. — Что такое? — насторожились Харт и Сандра. — Что-то показалось, не знаю, — Алиндра провела ладонью по лицу, посмотрела на нее с каким-то удивлением. — Пора ложиться спать, завтра нужно к вечеру добраться до деревни. Курт не возражал, тем более, что Эрмел спал ближе всех к костру, можно было во время несения дозора смотреть на него, а теперь, когда он пообещал, может, даже можно будет до него дотронуться. Мага обычно в стражу не ставили: толку от него в бою было немного, да и пугал его ночной лес, он не сможет отличить подкрадывающегося врага от простой белки, бегущей по стволу. Конечно, вряд ли кто-то решится напасть, но лучше уж охранять лагерь. Первую стражу на себя взяла Сандра, затем Харт, затем Алиндра, а уже Курту предлагалось развести костер, принести воды и разбудить спутников. Он не возражал, утром Эрмела будет видно лучше всего. — Тогда все, кроме дозорного, ложатся спать, — подытожила Алиндра. Курт опустился наземь, смежил веки и сразу же уснул, приученный восполнять силы в любой обстановке, хоть немного подходящей для этого. Он знал, что его разбудят либо крик часового, либо прикосновение к плечу. Так и вышло. — Твоя смена, — шепнула Алиндра. — Не забудь про костер. Курт кивнул и уселся пока что спиной к рдеющим в темноте углям, чтобы не сбивать себе зрение. За спиной послышался шорох, потом рядом сел Эрмел, сонный, зевающий, положил голову на плечо Курту, потом сполз ниже, головой ему на колени. Наемник промолчал, только решился погладить волосы мага. Сердце стучало так, что вот-вот должно было выскочить из груди, пробив ее. — Они все приходили со злом в сердце, — внезапно сказал Эрмел. — И поплатились. В ночной тишине голос его прозвучал звонко, Курт оглянулся, но никто из их спутников не пошевелился. — Они спят, — ответил на его молчаливый вопрос Эрмел. — И не проснутся до самого утра. Я позаботился об этом. Чары. — Зачем? — спросил Курт. — Хотел побыть с тобой еще немного. Сперва думал, что дождусь таверны, но не смог. Ты словно стронул камень, покатилась лавина и погребла, — он прищелкнул пальцами, костер вспыхнул, взвился вверх, заливая всю поляну светом. Эрмел сел, мантия распахнулась, открывая взгляду Курта… Да все открывая, особенно то, что маг успел снять рубаху и штаны, умудрившись проделать это в полной тишине так, чтобы не насторожить Курта. Глаза у Эрмела блестели совершенно нечеловечески, голубой свет, лившийся из них, завораживал. Он встал на колени, мантия полетела наземь. — Замерзнешь, — неловко сказал Курт, таращась на обнаженного Эрмела и пытаясь охватить взглядом каждый участок его тела. — Согреешь, — с нервным смешком отозвался тот. — У нас немного времени до рассвета, ты ведь хотел… Курт кое-как преодолел свое странное оцепенение, непослушными пальцами рванул с себя рубаху, потом принялся путаться в завязках штанов. Эрмел терпеливо ждал, лунный свет и отсветы пламени вперемешку скользили по его телу, слишком совершенному для человека. Но Курту сейчас было откровенно плевать на то, кто это такой. — Я твой, до самого рассвета, — шепнул ему в губы Эрмел. Курт подтащил поближе свой плащ, уложил мага, склонился к нему, все еще не решаясь прикоснуться к его телу. — Странно, — пробормотал Эрмел. — Я не думал, что я тебя вообще найду. — Что? — Неважно. Просто иди ко мне, — он сам увлек Курта в свои объятия, первым поцеловал, заставляя наемника упасть в светящуюся бездну, поглотившую все воспоминания о том, что творилось на поляне, пока узкая полоска рассвета не прорезалась вдалеке. Наваждение схлынуло, оставляя Курта, тяжело дышащего, и Эрмела, слабо усмехавшегося и чуть морщившегося. На коже у обоих, стягивая ее, подсыхало семя. — Эрмел… — Все в порядке, — маг приподнял голову, рассматривая следы не таких уж и нежных ласк на своем теле. — Мне было хорошо, Курт. Я навсегда запомню эту ночь, обещаю. — Ты странно говоришь, — неуверенно произнес Курт. — Ты все поймешь позже, обещаю. Курт поднялся, повернулся к костру, моргнул, обнаружив, что тот горит ровным пламенем, слегка отдающим лазурью. — Буди всех, — Эрмел отчего-то погрустнел. Курт оделся и принялся выполнять приказание, просто не мог его не выполнить. Отряд просыпался с какой-то неохотой, словно их на ночь чем-то опоили, а выветриться зелье не успело. — Хотите, расскажу вам сказку? — Эрмел, кутаясь в мантию, смотрел на всех. — Давным-давно, жили на земле драконы, повелители стихий, однако младшие расы однажды решили, что нужно их бояться. Они стали истреблять драконов. И тогда те попросту ушли из мира, забрав с собой почти всю магию. Время шло, люди и эльфы освоили магию стихий, им хватало жалких крох Силы, которые не взяли с собой драконы. И постепенно люди забыли о том, что кроме четырех сил существуют еще Смерть и Жизнь, Тьма и Свет, Порядок и Хаос. Но драконы не забыли… Особенно не забыл ничего Повелитель Ночи, у которого люди отобрали супруга, разрушили его сущность, превратив в камень, а осколки раскидали по миру. Долгие тысячелетия Повелитель Ночи скитался по этому миру, кропотливо собирая осколки души возлюбленного. И вот, остался лишь один осколок, так крепко вросший в этот мир, что всей силы Повелителя Ночи не хватило, чтобы вернуть его. А без последнего осколка души не собрать всей сущности и не вернуть к жизни моего возлюбленного, — Эрмел поднялся. — Вскоре на Пустошах вызреет мое самое страшное оружие, я вытяну всю магию из вашего мира, даже те жалкие крохи, что еще оставались у вас, смертные. Алиндра вскочила первой, вскинула меч, но тут же отлетела к дереву, ударилась о ствол и сползла на мох. Курт шагнул к Эрмелу, заглянул тому в глаза. — А как осколки выглядели? — Как люди или эльфы, — Эрмел пожал плечами. — Две расы, разбившие камень его души. — А как… — Курт медленно, но соображал. — Как эти осколки души узнавали Повелителя Ночи? — По глазам, — маг усмехнулся. — Только мой супруг умел видеть истинную суть меня. Курту показалось, что его огрели по голове с размаху тяжелым кованым щитом, он уселся на землю, подумал, почесал в затылке, потом поднял голову и посмотрел на Эрмела. Тот медленно повернулся и побрел прочь, уставший, одинокий и потерявший всякую надежду. Надо было что-то сказать, только вот что. Курт глубоко вздохнул и произнес первое, что пришло ему в голову. — И никуда я не врос. — Что? — Эрмел повернулся. — Я никуда не врос, — повторил Курт уже смелее. — И глаза у тебя все еще голубые. А еще ты обещал мне кое-что в таверне. — А во дворце устроит? — Эрмел попытался улыбнуться. — Я подумаю, — пообещал Курт, поднимаясь и обнимая его за плечи. — Оставь этот мир в покое. Нам пора домой. Тебе же там еще меня собирать. А это будет больно? — Очень, — зловеще пообещал Эрмел. Хотя светящиеся счастьем глаза эффект от фразы слегка смазали.