***
- И когда начало пропадать зрение? Леонард мельком слышит, как Таи'и щелкает по экрану падда, скашивая удивительно чистые глаза на пациента. Еще совсем мальчишка, думает хирург, хмыкая; возраст, впрочем, не имеет никакого значения при обретении своей пары. Сколько раз он пытался, вооружившись всем цинизмом, коим обзавелся после неудачной попытки строить отношения, высмеять это, но в итоге - где же он сам оказался, покачав головой, думает МакКой, задвигая двери в смотровую.***
Когда встречаются два человека, чьи судьбы переплетены между собой, происходит большой нейронный взрыв - новомодное словосочетание от всех тех "экспертов", что человеческими словами пытаются объяснить непостижимые и не поддающиеся расшифровке узы соулмейтов. Идентичный участок ДНК, парные хромосомы, несоответствие колбочек в зрительном аппарате - ну и куда годится эта ересь? Леонард лишь качает головой, пролистывая на падде очередные сводки, где вывалены, иначе и не скажешь, самые свежие мысли от ученых светил. Голос Джослин доносится с улицы; воркует над дочкой, которая, что-то сердито лепеча в ответ, пытается перешагнуть ветку. Она - доказательство и личный плевок от МакКоя в сторону теоретиков. Порой для счастья та самая душа не так уж и нужна. Он совсем не жалуется на неполную картину мира. Черно-белый мир - удел тех, кому не посчастливилось остаться в одиночестве, без той уникальной половинки себя, что подарила бы ему полноту красок. К черту это. Даже черный порой может быть на пару тонов темнее, чем прежде. Джоанна возмущенно кричит что-то, но через секунду заливается смехом. Это счастье, пусть и не в том цвете.***
После "Нарады" МакКой твердо решает - спасибо, но хватит. На всю оставшуюся жизнь. Вышестоящее командование только на деле сочувствует так скоропостижно скончавшейся карьере доктора в космосе, потирая руки. Леонард знает себе цену, как знает и то, что на Земле ему будет чем заняться. Члены экипажа держат свое вежливое недоумение при себе, зная характер дока, за что Леонард им благодарен (почти). Спок даже отпускает что-то похожее "мы будем скучать", заставляя МакКоя сардонически хмыкать. Для вулканца, пусть и наполовину, это еще одна загадка в копилку "эти люди". А еще есть Джим. Джим, который мешает его с грязью, не ставя ни в какое место те исследования, над коими корпел Леонард в Академии. Джим, который после выпрашивает прощение, хотя оба знают, что черта с два он возьмет свои слова назад, поскольку через пару минут это снова Джим, который ставит свои интересы выше всех других. У него голубые глаза (а могли бы быть серые), непокорные пряди с золотым отливом (а могли бы быть серые), ярко-алая кровь, что остается киноварными мазками на костяшках МакКоя (а могла бы быть серая). Не первая их ссора, но достаточно серьезная, чтобы МакКой в который раз безуспешно воззвал к мирозданию - забери этого гребанного соулмейта, я ведь его даже не просил, твою мать.***
- Мне нужно... Эм, пособие? - Простите? МакКоя так и тянет рявкнуть на слишком улыбчивого паренька в непонятного цвета форме - чертовски жаль, что она не индифферентного серого цвета, - но он лишь вздыхает и пробует еще раз: - Пособие по курсу для зрения, или как, мать его, он называется. - Рекреация зрительной системы? - еще жизнерадостнее, чем это вообще возможно, уточняет парень, отщелкивая на падде консультацию. - Вам загрузить на общий канал? О. Конечно. Они же, вроде как, пара с этим, чтоб его вулканец за ногу, Джимом Кирком. Общая комната в общежитии, общий почтовый канал, едва ли не общие трусы, вашу же мать. - Курс парный, - предупреждают его, и Леонард не отказывает себе в удовольствии закатить глаза. Правда, парень? А я-то думал, что можно и в одного; только вот со зрением полная дрянь творится, не подскажешь, что за херня? Ничего этого, разумеется, МакКой не говорит.***
Бесконечный трактат не заканчивается даже спустя полсотни пунктов, и Леонард точно хочет удавиться, перечитывая все безумные теории, с каждым новым витком идиотизма точно глупея. Словно он начинающий идиот, который берется за скальпель не с той стороны, а куратор пихает его носом в методичку каждый раз, стоит ему облажаться. - Опять завяли. МакКой даже не вздрагивает, про себя кляня раздвижные двери. Чертов Джим со своей страстью к новшествам, не то, что он сам, застрявший в веке двадцатом. Уже не первой свежести букет шуршит, отправляясь в утилизатор, и Леонард только на мгновение поднимает голову, чтобы проводить его взглядом. Он не против цветов в своей квартире - ему плевать, - они умирают быстрее, чем он успевает оценить их по достоинству. А ведь Джим притаскивает каждый раз разные, выбирая самые невообразимые цвета, что только могут быть, а после может надолго зависнуть над бутоном, где по кромке каждого лепестка словно вывели чернильную полосу по белой бумаге. - Тухнешь? - смазанно целуя Леонарда в шею, обдавая мятным дыханием, интересуется Джим, успевая на мерцающем экране падда выхватить строку: - "... на основе прецедентов было выяснено, что единственное, что разрушает созданные пары - смерть одного из связанных" - и ты всерьез читаешь эту чушь? Что это, научная работа какого-нибудь доцента или очередные проповеди Новой церкви? - И то, и другое, - пожимает плечами Леонард, сворачивая файл. Он по-прежнему не верит в это, пусть и теперь точно знает, какого цвета собственные глаза.***
Своеобразную инструкцию по "эксплуатации" своей второй половинки Леонард уничтожает с особой тщательностью, стирая ее следы на падде. Требуется время, чтобы признать абсолютно чужого человека неотъемлемой частью своей души - это пытаются втереть уже с первого абзаца. МакКой думает, что вполне может претендовать на первое место в конкурсе "как я не хочу обзаводиться второй половиной". Для Джима Кирка - Леонард даже думает о нем с содроганием - подходит одна из тех одинаковых, словно штампованных, первокурсниц, что и без того виснут на его шее. Они всего лишь друзья (несмотря на секс). Да, они переспали, но досады это событие, как ни странно, у Леонарда не вызывает до сих пор. Всего лишь друзья с преимуществами, но никак не гребанная пара. Оба не те, про кого можно сказать "долго и счастливо". Долго - да, счастливо - едва ли.***
- Интересно, различает ли Спок цвета? - Джим склоняет голову к плечу, буквально вынуждая Леонарда закатить глаза. Кто доверил этому разгильдяю звездолет? Еще два года назад он отпускал шуточки в сторону мало-мальски симпатичных курсанток. Сейчас - рассуждает, как "тактичнее", ну надо же, испросить у зеленого гоблина про его частичку души. При условии, что она у него существует. Прощание выходит на редкость неловким, как и все в последнее время. Кирк может бесконечно отрицать свою обиду, которая чувствуется острее, чем когда бы то ни было. Они словно готовы вернуться на пару дней дней назад, когда все полетело к черту из-за взрыва архива. Джим, бесконечно оскорбленный рапортом вулканца, был не самым лучшим собеседником. Леонард перетерпел все оскорбления, свалившиеся на его голову, хмыкнул над сбивчивыми, но от того не менее жаркими попытками Джима извиниться; а теперь Кирк срывается в погоню за каким-то отмороженным психом в клингонский сектор. Джим неловко поводит плечами, утянутыми в китель, а Леонард уже забыл, каково это, ощущать себя в форме. У посадочного шаттла слишком многолюдно, но все, что они могли бы сказать друг другу наедине, уже высказано. Показывать чувства, пусть публика и не интересуется, совсем не хочется, и Леонард лишь крепче сжимает чужую руку. Терпеть не может прощаться. Кирк снова с улыбкой обещает вернуться так быстро, как только сможет. Найти галактического преступника, особенно если тот сам оставляет подсказку, легче простого - даже такой болван, как Кирк, справится, бурчит при этом МакКой. Джим мягко усмехается, прежде чем утянуть его в показной голливудский поцелуй.***
Кирк свято верит во всю брехню с поиском пары, даже притаскивает невесть где отпечатанные листовки. МакКоя больше интересует, откуда у него настоящая бумага, такой дефицит, чем вся та чушь, что там написана. По крайней мере, ею объясняется полигамия Джима, который, будь его воля, затащил бы в свою постель все, что шевелится. Но когда он предлагает переспать, МакКой давится реплицированным кофе, долго откашливаясь. Это не просто неожиданно - такого вообще никогда не должно было случиться. - А что? - Джим улыбается самым невинным образом. - Когда ты найдешь пару, тебе никто другой не понадобится. К тому же - если не заниматься сексом - как еще ее найти? - Пару находят не только бурно покувыркавшись на койке, кретин, - ворчит Леонард, чем безмерно удивляет Кирка. Он долго еще распространяется о том, как его, на деле, утомляют поиски, и была бы воля, выбрал бы первую попавшуюся девицу. Но не хочет портить чужую жизнь, хотя, как же, он так хорош, что трудно представить, как он что-то портит. Потрясающее самолюбие и энергия действуют на МакКоя так, словно ему не предложили анестезию при банальной операции. Скривиться, пусть и показательно, он не боится, Джим едва на него смотрит, развалившись прямо на полу своей половины комнаты. Тем неожиданнее звучит от Леонарда: - А ты хотел бы переспать со мной?***
Знакомство и, что важнее, расставание с женой МакКой помнит отлично. А потому и стремится поскорее забыть, топя мнимое горе в алкоголе, когда его и нет. Они не были теми самыми утерянными частичками чего-то целого, казалось бы, незачем вгонять себя в тоску по тому человеку, что не был твоим с самого рождения. С Джослин, впрочем, было хорошо. Если отбросить скандалы, до расставания возникающие с пугающей периодичностью, они были неплохой семьей. Именно семьей, а не двумя идиотами, у которых так сложилась судьба, звезды и прочая мистическая хрень. И Джоанна. Теперь уже по всем документам бывшая жена оказалась той еще сукой, сделавшей все, чтобы и без того черно-белая жизнь МакКоя стала совсем невыносимой. На фоне этого Звездный Флот, где якобы потребуются его таланты (так говорится в ярком призывном экране), выглядит не так уж плохо.***
Джим вольготно располагается на узкой постели, закидывая на чужое бедро ногу и мягко очерчивая контур проступающих ключиц. Открывать глаза МакКою совсем не хочется, пусть и картинка жизни теперь выглядит не в пример лучше. Они оба молчат, но для легких касаний, что подтверждают их близость сейчас, ничего и не нужно. В каюте полумрак, и Леонард может лишь с содроганием ждать очередного напоминания, взрыва сирены или еще чего, что нарушит их хрупкое единение. Но пока минуты растягиваются до бесконечности, что вспыхивает под веками синими росчерками звезд варпа. МакКой ненавидит космос, полеты, прочую дрянь в виде остроухого гоблина, у которого вместо сердца машина, но рядом с Кирком, в эту самую минуту, когда обнаженное тело прижимается ближе, все кажется не таким уж плохим.***
- Доктор МакКой? Леонард отмахивается от Таи'и, у которой удивительно развито чувство сострадания всем формам жизни. Перед глазами все немного плывет, но ничего страшного - он провел вчера едва ли не полторы смены на ногах. Будь здесь Кирк, точно бы отпустил шуточку насчет трудоголизма. Но Джим где-то в долбанной космической дыре; связи нет, в штабе Звездного Флота Леонард не собирается появляться. Ему проблем хватает и на Земле, зачем ради них тащиться еще в космос? - Все в порядке, - выдавливает он улыбку, хотя сам ничерта не уверен в своих словах. - Я просто... И если бы МакКой мог только удивиться, он бы сделал это - обморок, правда?***
Жаркие руки буквально выдавливают из податливого тела сорванный стон, и Леонард готов едва ли не удавить Джима здесь и сейчас за то, что тот так медлит, дразняще проводя кончиком языка по распаренной после душа коже, выдыхая воздух, что контрастом ощущается с горячими губами. Кирк одновременно и нетерпелив, и ужасно медлителен, так, что хирург вскидывает бедра в надежде на что-то. Джим глухо смеется, или напротив, звонко, а это у МакКоя вата в ушах от такой крышесносной близости, каждый раз, как первый. Леонард подается навстречу нахальным пальцам, словно покорная чужой воле марионетка, раздвигая ноги шире, позволяя Кирку делать с собой все, что тот захочет. И самое главное - желать абсолютно того же, будто они слились воедино. Самое время вспомнить одну из занудных теорий, рассуждающую на этот счет, пока Кирк бесстыдно выцеловывает влажную дорожку к паху. Прикасается с ювелирной точностью, зная, что легкое касание к бедру вызовет прерывистый вздох, а если повести руку дальше - можно получить отборное ругательство сквозь зубы пополам со стоном. Какое счастье, что Кирк предпочитает не говорить о любви, а делать. Уже после, выжав из Леонарда все, что можно, не отпуская из тисков своей нежности долгое время, Джим интересуется: - Ты ведь в курсе, что можешь за два месяца пройти переподготовку и вернуться на "Энтерпрайз"? Леонард хмыкает.***
Головная боль проходит, когда на Сан-Франциско обрушивается основательно потрепанный "Энтерпрайз". Но только видит это Леонард в тусклом мире, лишенном красок.