Пепелище

— Эх… Сколько пыли накопилось… Надо-бы полки протереть. Девушка принесла шаткую табуретку и полезла на верхнюю полку. Уставшие серые глаза медленно скользили по корешкам аккуратно расставленных книг, не встречая ничего интересного. Но одна из них стояла названием к стенке, всеми забытая, с помятыми краями страниц. — Непорядок, -проворчала она тихо, аккуратно вынимая её из плотного ряда сестёр. — Непорядок… Это оказался Бунин. Темные аллеи. Ничего особенного на её взгляд. Рыжая уже собиралась было поставить классика покоиться обратно, как заметила между листов торчащий уголок какой-то старой, пожелтевшей бумажки. Зря, зря она затеяла эту уборку… Куском обшарпанного картона оказалось ни что иное, как старая фотография: пыльная дорога, велосипед и счастливы идиот, даже не подозревающий, что его тайком фотографируют. Улыбаются в камеру во все зубы, ничего не подозревая. Он-парнишка, чуть младше её самой, с вечно лохматыми каштановыми волосами, насыщенным загаром и самыми обычными, но не менее дорогими, глазами. Раскрытые губы, щербинка между зубов, которая его жутко бесила, одышка и капелька пота, скатывающаяся по виску. Та самая красная футболка, потрепанная временем, в которую она любила зарываться лицом, вдыхая запах свежескошенной травы. Те самые плечи, в которые можно был уткнуться носом и попускать на них соплей и слез, если тебя совсем уж тошно. Она с тоской и болью в сердце вспомнила те дни. Сердце бешено стучало, грозясь вот-вот разорваться на кусочки. Эх, семь лет уже прошло, да? Девушка слезла с табурета и села на пол, уткнувшись в колени. Их серых глаз скатилась слеза, проделав мокрую дорожку на впалых щеках с выцветшими веснушками. Куда, куда исчезли её яркие и искрящиеся светом голубые глаза, улыбки, стыдливый румянец на щеках, та простота и наивность? Они исчезли вместе с тем парнем с фотографии. Ровно семь лет назад. В тот осенний день он с утра пораньше ушел в лес и… Да, не вернулся. Его долго искали. Месяц. Ничего не нашли. Знаете, у каких людей бывают такие серые глаза? У тех, у кого в душе пепелище, выжженные огнем потерь имена на сердце. И пепла порой столько, что даже в глаза попадает. Каменеет сердце, черствеет душа. И не способен человек больше любить так, как раньше. Ведь само слово «любовь» теперь для такого человека, как она, сопряжено с слезами в подушку, когда ты плачешь… нет, рыдаешь, зажимая рот рукой, потому что от всех этих всхлипов тошно уже становится. Но ты ничего не можешь сделать, и по прежнему продолжаешь рыдать уже третью бессонную ночь подряд, ведь каждый раз, закрывая глаза, видишь его улыбку, до рези в животе любимые карие глаза. Да, она знала, что он не был Богом. Он не был идеален, нельзя было сравнить его глаза с звездами, волосы непохожи на шелк, а руки не нежны, словно как бархат. Но все равно для неё не было никого дороже его. Знакомые всхлипывания снова раздались в этой комнате. — С-а-а-а-ша-а-а. Завтра, 13 ноября, ему должно было исполниться 23 года. Говорят, время лечит. Враки все это. Время стирает воспоминание, а не выкидывает золу из души. Алкоголь, сигареты и прочее-из той же оперы.