Ханан

Астарху, обласканный лучами утреннего солнца, медленно просыпался. Кое-где уже были слышны крики торговцев и ржание запрягаемых лошадей, жители города постепенно пробуждались от сладкого сна после тяжелой праздничной ночи. Тусклый солнечный свет струился сквозь занавески, колыхаемые слабыми порывами пока еще прохладного ветра. Анвар опустился на свою кровать, на которой лежал мирно спавший Хаифа, и невольно залюбовался парнем. Темные, цвета шоколада, волосы разметались по бежевому шелку простыней, удивительно сочетаясь с ними. Благодаря заботе Амира и Латифа, рубцы на его спине заметно посветлели, однако пройдет еще неделя, прежде чем следы наказания окончательно сойдут с загорелой кожи. Калиф осторожно коснулся плеча парня, провел по нему тыльной стороной ладони, вызывая стаю мурашек на загорелой коже. Хаифа сладко потянулся, переворачиваясь на спину, и сдавлено охнул, сделав это. Парень тут же сел на кровати и открыл свои красивые глаза. Послышался мягкий голос Анвара: — Осторожнее, придется на время забыть о сне на спине. В этот момент в комнату вошли две служанки с большими подносами в руках. На одном стоял кувшин и два кубка, на втором, очевидно, завтрак для калифа. Поставив подносы на столик возле кровати, девушки низко поклонились и так же молча покинули покои. Анвар подвинул тарелку с приятно пахнущим супом ближе к Хаифа и кивнул: — Тебе нужно поесть. — Спасибо, — тихо отозвался юноша, и они приступили к трапезе. Несколько раз Хаифа ловил на себе пристальный взгляд калифа, но тот сразу же отводил глаза, делая вид, что ничего не происходит. Парень проглотил образовавшийся ком в горле и начал: — Я бы хотел… извиниться. За вчерашнее… Я подставил… Вас. — Я прощаю тебя, Хаифа, но прошу впредь не поступать подобным образом. Мне не нужно раболепие с твоей стороны, но пропускать оскорбления в свой адрес мимо ушей не смогу. Думаю, ты понимаешь, почему. — Понимаю, — согласился юноша и тут же в спешке добавил «господин», выманив у Анвара улыбку. — Можешь не называть меня так, когда мы наедине, — заметив, что парень закончил завтракать, мужчина одобрительно улыбнулся и проговорил: — Предлагаю прогуляться по дворцу, если, конечно, ты в состоянии. — Хорошо, — согласился Хаифа, про себя подумав, что заниматься все равно нечем. С другой стороны, кажется, и вправду лучше попробовать наладить отношения с калифом. Его собственная жизнь полностью в его власти. Боль в спине вернулась, стоило пошевелить плечами, и Анвар услышал рваный вздох Хаифа. С трудом подавив в себе желание помочь парню, мужчина поднялся с кровати и молча наблюдал, как тот пытается одеться в оставленную служанкой одежду. Было заметно, что тому больно, но жалеть его калиф не собирался — понимал, что стоит ему расслабиться, мальчишка обнаглеет и вчерашняя история повторится. Вот только в таком случае двадцатью ударами кнутом обойтись не получится. Хаифа же мысленно был благодарен Анвару, что он не стал обходиться с ним, как с малым дитем. Как-никак, а он мужчина, и должен, нет, просто обязан терпеть и иметь силу, чтобы пережить произошедшее. Тем более, что во всем виноват он сам. Теперь оставалось только не наломать дров еще больше, и почему-то юноше казалось, что это сделать ой как непросто. Сначала Анвар повел Хаифа к внутреннему двору, и юноша поневоле поежился от воспоминаний, связанных у него с этим местом. Однако при свете солнца оно показалось ему не таким угнетающим, как вчера. Хотя еще вечером оно было отделано различными украшениями по случаю такого праздника, как Аль-Вахад, а сегодня всего этого уже не было. Только несколько незначительных декораций, которые уже вовсю снимали слуги, говорило о прошедших гуляниях. Потом калиф повел его по ровно остриженной лужайке к калитке и попросил закрыть глаза. Сначала юноша возмутился и наотрез отказался выполнять просьбу Анвара, но, заметив появившуюся угрозу на его лице, передумал, и тотчас закрыл лицо ладонями. А потом… потом Хаифа восторженно разглядывал причудливые растения и цветы, привезенные со всего света в невероятно прекрасный сад. Наибольшее внимание к себе привлекали великолепные бутоны роз редчайшего фиолетового оттенка. К удивлению Хаифа, от них пахло медом и цитрусами, что не могло оставить равнодушным никого. Парень настолько увлекся созерцанием такой красоты, что не сразу обратил внимание на зовущего его Анвара. Пройдя по выложенной мрамором дорожке, они оказались около огромного куста черных орхидей. Глядя на необычную форму и цвет лепестков, не хотелось верить, будто это великолепие создано природой. Скорее, это безумный мастер-ювелир с маниакальным старанием вытачивал из оникса каждую прожилку, добиваясь абсолютного сходства с живым растением. — Какая красота, — восхитился юноша, прикоснувшись к нежным лепесткам. — Что это? — Они носят название "тень полуночи" и являются символом нашего рода. По преданию, один из родоначальников нашей семьи взял в жены девушку необычайной красоты, любовь к которой невозможно было описать. Но однажды она умерла, а мужчина, не выдержав одиночества и разлуки, последовал за ней. Их похоронили на скалистом утесе у моря, а на следующую ночь на могиле расцвел этот цветок. — Хаифа безотрывно смотрел на цветы и грустно улыбался. Ни к чему вспомнились отец и мать, так любившие друг друга. А ведь отец, наверное, также мог умереть от горя, вот только у него был Хаифа, и ему было ради кого жить… Анвар прищурил глаза, рассмотрев печальное выражение лица парня и, сделав шаг к нему, ласково провел рукой по его волосам, коснулся пальцами подбородка. — Хаифа… — тихо позвал мужчина. — На свободе, куда ты так стремишься, у тебя остался кто-то из близких? Юноша рассерженно посмотрел на него, словно показывая, как он не рад этому разговору. Хаифа никогда не любил, когда люди пытались залезть ему в душу. Открыться перед кем-то — значит признать свою слабость, а ему всегда хотелось быть сильным ради близких ему людей. Последняя мысль заставила юношу заметно погрустнеть. Он опустил глаза и все-таки решительно произнес: — Никого. Мой отец погиб в сражении, когда на наш караван напали… остался только я. А мать… убили еще раньше. — Скорее всего, ты не поверишь моим словам, но мне искренне жаль. Мне понятно твое стремление оказаться на свободе — когда ты проходишь всю жизнь с торговым караваном, любимыми спутниками тебе навсегда становятся ветер и раскаленные пески… Но если там, за стенами дворца, у тебя никого не осталось, куда ты собираешься идти? Наймешься в другой караван, который в любой момент могут снова захватить ирринги? Чтобы потом снова оказаться в рабстве? Прости, но я не вижу в этом смысла… — Я думал об этом, — тихо начал Хаифа. — Хотя у меня никого и не осталось, есть родной город, куда бы я очень хотел вернуться. Размеренная жизнь не для меня... точнее, не было того, что держало бы меня на месте, поэтому ничего ближе пустыни и знойного солнца, казалось, я не имел. Ах да, еще мой верный верблюд Али, — юноша улыбнулся калифу. — Я купил его всего за слиток золота, представляешь? На рынке в Тихао. Люди там совсем другие, не такие, как прочие… — Хаифа замолчал и снова перевел взгляд на так понравившийся ему цветок. — Наверное, я бы отправился путешествовать. Но что толку думать об этом, раз у меня теперь совсем другая жизнь?.. — Думаю, я смогу предложить тебе небольшое путешествие. Не по пустыне, конечно, но вот отправиться к морю перед самым рассветом… Как смотришь на это, Хаифа? — Хорошо, — парень широко улыбнулся Анвару. — Раз сам калиф предлагает, я не могу отказать. — В таком случае, на сегодня можешь быть свободен. Надеюсь, ты сможешь самостоятельно найти свои покои, мне нужно заняться делами. Если захочешь, обратись к Латифу, он покажет тебе библиотеку, — проговорил Анвар. Хаифа согласно кивнул ему в ответ и тут же пошел к выходу из сада. Уходить юноше не хотелось, и он решил, что, взяв несколько книг, вернется сюда, чтобы читать в саду. К счастью, найти библиотеку не составило большого труда. Хаифа просто расспросил двух наложниц, и уже вскоре сидел в тени ветвей ивы, полностью погрузившись в чтение. Однако насладиться тишиной и покоем ему не дал Латиф, который опустился на траву рядом. Сегодня его волосы не были заплетены в косу, а, собранные в низкий хвост, струились жидким золотом до самой талии. Впрочем, это не придавало ему никакого сходства с девушкой. — Извинился перед калифом? — участливо спросил наложник. — Да, — нехотя отрываясь от книги, ответил Хаифа. — И ты был прав, говоря, что можно общаться… нормально, — сбился он, заприметив на шее у собеседника красненькое пятно. Уловив его взгляд, Латиф едва заметно улыбнулся и быстрым движением руки снял с волос черную ленту, скрывая недвусмысленный след на коже. — Что-то не так? — спросил он, заметив перемену в голосе собеседника. — Нет, прости, это я. Латиф, — вдруг неожиданно серьезно обратился Хаифа к юноше напротив. — Скажи… как у вас с Раадом все произошло? — спросил он достаточно тихо. — Я, конечно, понимаю, что это личное и ты не обязан ни о чем таком сейчас со мной говорить, просто… — Тебя интересует, как это происходит вообще или как так получилось, что я согласился проводить ночи в постели того, кто меня купил? — с легкой усмешкой и долей снисходительности поинтересовался Латиф. — Второе, — облизав вдруг пересохшие губы, произнес Хаифа. Этот разговор, с одной стороны, будоражил его, интриговал, а с другой — заставлял чувствовать себя жалким. Будто только проведя с господином пол дня в достаточно хороших отношениях, юноша готов тут же отдаться ему. Ему было стыдно за мысли, что появлялись в его голове, но противиться собственному интересу он не мог. — Это не было моей обязанностью, как наложника, Раад никогда не ставил подобных условий моего пребывания во дворце. Первый хозяин моего мнения не спрашивал, просто делал, что хотел. Когда Раад выкупил меня за десять тысяч золотом, еле живого, я боялся, что подобное повторится, и решил, что лучше соглашаться самому на близость с хозяином, хотя в то время я его ненавидел. Мне была противна мысль, что снова придется выполнять безумные желания господина… Все изменилось, когда он спас меня во второй раз, уже от самоубийства. — То есть ты сам предложил ему себя? — подвел итог Хаифа, чуть нахмурившись. — Но и он не стал отказываться, — вдруг хмыкнул парень, невесело улыбнувшись. — Как-то не очень благородно… на принца из сказки Раад не похож в таком случае. — Да нет, он как раз-таки и отказался, — улыбнулся Латиф. — Знаешь, даже в пустыне бывает холодно так, что можно замерзнуть насмерть. Огромный дворец, в котором нет никого, с кем можно поговорить, поделиться своими страхами и воспоминаниями из прошлого, просто потому, что каждый живет своей жизнью, у каждого есть свои проблемы. Кому интересны страхи одинокого мальчишки, который оказался настолько слаб, что даже решил покончить с собой? Рядом с Раадом было тепло так, как никогда раньше, я и сам не заметил, как начал тянуться к нему. — Ты любишь его? — вырвался вопрос прежде, чем Хаифа мог подумать, зачем он его задает. Латиф засмеялся, а потом снисходительно сказал: — Люблю, да и разве это не заметно? — Прости, — Хаифа совсем сник. — Мне не стоило вообще начинать эту тему… — Почему же не стоило? Думаю, мой опыт может оказаться тебе полезен. Рано или поздно ты столкнешься с подобным. — Что?! — лицо Хаифа вытянулось. — Я не собираюсь делить с Анваром постель! Латиф изогнул бровь и усмехнулся: — Да неужели? А в качестве кого же ты хочешь оставаться при наследнике калифа? В ответ юноша поджал губы и отвернулся. Спустя некоторое время после затянувшегося молчания, когда Латиф уже думал, что он ничего не скажет, Хаифа повернулся и спросил: — Это так неизбежно? — Ну, на стража ты не тянешь, думаю, сам понимаешь, почему. Мордашка чересчур смазливая, чтобы отправлять смотрителем в женский гарем, а делать тебя евнухом у Анвара не поднимется рука. Вернуть же обратно "дарителю" более чем некрасиво. И вообще, что тебя так пугает в близости с наследником? — Сама близость… с мужчиной... — признался Хаифа. — Я никогда не думал, что со мной случится подобное… — Не знаю, как там, где ты вырос, но в Гелиси это давно перестало быть чем-то из ряда вон выходящим. В правящих, да и просто состоятельных семьях довольно часто рождаются мальчики, и чтобы объединить роды, допускают браки между ними. Анвар, к примеру, был помолвлен с сыном правителя Ирхмаана… — Латиф, видимо, собирался сказать что-то еще, но прервался, рассудив, что посвящать Хаифа в подробности личной жизни наследника династии совсем не обязательно, и ответил: — Могу посоветовать лишь одно — постарайся сблизиться с Анваром, расположить его к себе. Не думаю, что тебе будут неприятны отношения с ним… — Хорошо, — наконец согласился Хаифа, видя, что никакого другого выхода, кроме как подчинится, у него нет.