Это уже не смешно, Чон Чонгук

Ким Тэхён никогда не жаловался на свою жизнь. Ким Тэхён всегда был всем доволен. Но всему приходит конец. Воздушные замки всегда рушатся. Да, у него не было отца, но они с папой отлично жили одни. Папа был очень красивым омегой: каштановые волосы, теплые, живые глаза, похожие на жидкое золото и неизменная улыбка на подрагивающих губах. У них была скромненькая квартира на окраине Сеула, но в ней всегда было чисто и уютно, потому что папа просто зациклен на порядке, да и к тому же целыми днями сидел дома. Почему он сидел дома? Это объяснить сложнее. Папа Тэ работал продавцом — заурядненькая такая работа — считал омега лет до десяти, и только потом до него дошло, что продавец не может зарабатывать такие деньги и носить столь дорогие вещи. В принципе, старший омега не врал, он просто не сказал, чем именно он торгует, чтобы не травмировать хрупкую детскую психику. ***** Ким Линг торговал своим телом. Он не был дешевой проституткой и встречался с богатыми клиентами лишь пару раз в неделю. Но все привилегии не меняли его положения. Он сам считал себя низкосортным, падшим человеком и был уверен, что если сын узнает, чем занимается папа — возненавидит его, особенно, учитывая несокрушимую веру сына в истинность. Ким-старший сам был таким. С детства мечтал, что в его жизни появится ни с кем не сравнимый альфа, его аромат укутает омегу, и они проживут счастливую и долгую жизнь. Но не сложилось. Истинный так и не нашелся, но в жизни Линга, который ужасно устал от одиночества, наконец, появился другой альфа — грубоватый и несуразный Пак Сонок, которого он сразу же полюбил, и плодом этой недолгой любви оказался Тэхенна. А потом Сонок исчез. Неожиданно. Без предупреждения. Просто исчез, так и не дождавшись Линга из роддома. Даже ни разу не взглянув на сына. Забрал свои вещи из квартиры Линга и прихватил немногочисленные подарки, которые в начале их отношений подарил Киму. И именно тогда, стоя один в одинокой, пустой квартире с кричащим свертком на руках, омега понял, что он ничего не умеет. Ни-че-го. Он окончил университет с дипломом архитектора, но ни дня не работал, так как сразу встретил Сонока и теперь неожиданно осознал, что не сможет обеспечить ребенка. Сотни раз голову омеги посещали мысли о самоубийстве и лишь Тэхенни — его маленький лучик света — останавливал его. У Линга опускались руки, и когда он, вновь придя домой под утро с очередной подработки, наткнулся на недовольный взгляд престарелого альфы-соседа, который соглашался иногда посидеть с Тэхеном, он впал в апатию. — Опять работал всю ночь, — уже более миролюбиво прошептал альфа, поправляя покрывальце Тэ. — Да, Онии-хён, ещё немного, и я отдам долг за квартиру, а потом все будет проще. Все будет хорошо, — устало присел Ким на краешек кровати, которую делил с сыном. — Что будет лучше, Линг? Ты хоть представляешь, сколько будет стоить обучение ребенка? Ким перевёл взгляд на стрелки часов, усиленно протирая глаза, совершенно не желая отвечать. Сотни раз он уже сидел перед соседом и выслушивал его нотации. Разом больше, разом меньше. Омега вздыхал, осматривая холодные, убогие стены спальни, лично выкрашенные его рукой. Анализировал все то, что уже сделал, и то, что ещё должен. Омега судорожно сжал край покрывала, вспоминая реакцию родителей на то, что их сын остался один с ребенком на руках. Один. Никому не нужный. Отец тогда много кричал и активно жестикулировал, через слово выплевывая ругательства в лицо Лингу, что-то о том, что не такого он ждал от своего единственного сына, и что знать его не хочет. Папа просто плакал. И тогда омега понял, что ему не к кому обратиться, а ещё то, что этот малыш — единственное, что у него есть, и ради него Ким-старший готов на все. — Онии-хён, я все понимаю, но это мой сын, и я сделаю все для того, чтобы обеспечить его. — Ким, ты видел себя в зеркало? Ты скоро превратишься в ходячий скелет, — Старику было искренне жаль омегу, ведь на самом деле он вовсе не был злым, просто у него была такая же невеселая жизнь, но в отличие от Линга, которому просто не встретился его альфа, он сам все испортил. И сейчас он действительно хотел как-то помочь молодому, вечно усталому омеге, который работал круглыми сутками лишь бы прокормить ребенка. Но все, что он мог - это иногда сидеть с беспокойным малышом. — Я выносливее, чем Вам кажется, — с трудом поднялся с кровати Ким, разминая затекшие конечности. — Не хотите чаю, Онии-хён? — Нет. Ложись спать, ты ведь через пару часов опять в смену? — Меня уволили с той работы, — ответил Ким, любуясь сладко сопящим малышом. — И что ты планируешь делать? — обеспокоенно спросил старик, плотнее запахиваясь в свой старый вылинявший халат, — Линг. Если что, двери старика Шитсу всегда открыты. Если надо посидеть с Тэхенни или… — Спасибо, — тепло улыбнулся омега, перебирая рыжие кудряшки сына. — Вы всегда мне помогаете. Старик лишь неопределенно качнул головой, плотнее запахнулся в халат и отправился домой. Так прошло два года. Линг работал сутки напролет, брал по две, а иногда и по три смены подряд, и появлялся дома где-то под утро, да и то, чтобы пару часов вздремнуть и переодеться. Старый ворчун Шитсу, кстати, очень выручал его: постоянно сидел с Тэхеном и, кажется, был счастлив играть с малышом, хотя не забывал каждый раз, завидев омегу, побурчать что-то о том, что он слишком стар, чтобы сидеть с детьми. Просто так, из вредности. А потом, сжалившись, отправлял Кима спать, и сам блаженно засыпал на диванчике возле двух омег. Онии даже забыл, когда он последний раз ночевал в своей квартире — баюкать малыша и, засыпая, видеть его розовые щечки уже было чем-то привычным. Первое время он думал, что делает это из жалости — очень уж омега загоняется, а потом стал приходить даже, когда Линг его не звал, просто, чтобы успокоить или покормить Тэ. Сам же Ким жутко уставал. Перепробовав множество работ, он так нигде и не зацепился всерьез. Никому не нужен взрослый омега, ни разу не работавший по специальности. Все требуют опыт. И, кажется, совершенно не интересуются, где Линг должен его приобретать, этот опыт. Но все же у него был Тэхенни, был добросердечный хоть и с непростым характером сосед, который помогал ему всем, чем мог, а значит был смысл пробовать снова и снова. И Ким пробовал. Пока не умер Онии-хён. Он умер тихо, без боли, просто Линг, придя однажды домой, обнаружил старика, сидящим в кресле рядом с Тэхеном, в своем старом вылинявшем халате, смешных тапочках с ушками, которые Линг подарил ему на Рождество, и погремушкой омежки в руках. Почему Ким решил, что он умер без боли? Наверное, кто-то там наверху решил, что в жизни он видел слишком много боли, и соизволил подарить ему спокойную смерть, потому что Шитсу улыбался. Старика похоронили на общем кладбище и скромными капиталами Кима поставили памятник вишневого цвета — Онии говорил, что его истинный пах спелыми вишнями. Можно сказать, что это прощальный подарок почившему альфе от Линга и Тэхенни. После похорон Линг не пошел домой. Не было смысла. Он несколько часов брел по городу, не разбирая дороги, и только когда пустился сильный ливень, омега забежал в небольшое кафе на окраине. Мысленно подсчитал сколько у него денег. На чай должно хватить. Линг проходит в зал, садится за столик и осматривается. Плетеные кресла, небольшие столики и молчаливые услужливые официанты. За окном идет сильный дождь, Ким-старший молча смотрит в окно и думает о своем. Но мысли сменяют одна другую, обрываются и путаются, превращаясь в вязкую кашицу. Омега устало вздыхает. — Разрешите присесть? — Ким удивленно поднимает глаза и видит перед собой долговязого блондина, скорее бету чем альфу, с чашкой латте в руках и каким-то портфелем. Омега удивленно оглядывается: кафе почти пустое. Но незнакомец повторяет свою просьбу, прерывая размышления Линга. — Как хотите, — безразлично процедил омега. — Неудачный день? — участливо поинтересовался блондин, делая глоток своего латте. Линг молчит. Ему плевать на этого парня, он усердно высматривает официанта, игнорируя назойливого собеседника. Но первый, как назло, совершенно не торопился к нему, принимая заказ, а второй явно позабавился реакцией Кима. — Погода ни с того ни с сего испортилась. Холодно, наверное, — как бы невзначай бросает надоедливый собеседник. Латте он уже допил, так что теперь подпер подбородок руками и бесстыдно разглядывал омегу. Капли воды, стекающие по челке, падали на лицо, и Ким забавно морщился. Совсем как ребёнок. — Что Вы хотите? — сдался Линг, повернувшись к парню. — Ничего особенного. Просто не могу оставить столь милого омегу таким печальным. — Я совершенно не милый, — огрызнулся Линг. — Милый, — прошептал блондин, склоняясь к омеге и проводя пальцем по скуле. — Очень милый. Даже слишком. — Я сейчас закричу. — Закричишь, — парень хмыкнул, возвращаясь на своё место. — Ты, конечно, можешь покричать, но я бы на твоём месте сначала выслушал моё предложение. — Я не буду с тобой спать. — Я и не предлагал, хотя не отказался бы, — усмехнулся парень. Линг скривился и попытался абстрагироваться от всего происходящего, представляя, что к нему просто прицепилась назойливая муха. Даже рукой помахал. — Меня, кстати, Намджун зовут, — усмехается тот в ответ догадываясь, о чем думает Ким. Так все и началось. Намджун был тем человеком, который дал ему работу и возможность жить нормально. Был его сутенером. Вот с того разговора семнадцать лет назад все и началось.