Битва за Арракис

Старшие сыновья барона Харконнена Ксенар и Норэт были очень дружны между собой — у них было меньше года разницы в возрасте, многому в детстве они учились одновременно, более того, с малолетства барон Фейд объяснял своему первенцу, что у его брата больное сердце, поэтому Ксенар должен ему помогать и его поддерживать. Тот был по характеру довольно добрым и отзывчивым ребенком, и в том, что касалось своих, во всем следовал наставлениям родителей, которые учили его относиться к близким подобающим образом. — Помни о том, что у тебя есть братья и сестры, — говорил сыну Фейд Раута Харконнен, — после меня, мамы и дяди с теткой это самые близкие тебе люди. Вот умрем мы с твоей мамой, да и дядя Раббан с тетей Ирулэн не вечны, на кого вы рассчитывать сможете, к кому за помощью обратиться? Только друг к другу. Сыновья барона выросли, окончили школу и институт, и с годами их дружба стала еще крепче. В действующую армию Норэта, к сожалению, не взяли вследствие его болезни, однако из него вышел прекрасный инженер. Голова у него была светлая, кроме того, он, в отличие от своего старшего брата Ксенара, умел придумывать всякие заковыристые идеи — даже его родители время от времени шутили, что их второму сыну надо было родиться Ордосом, а не Харконненом. Вечером перед наступлением на базу Атрейдесов и войска Ордосов, которое задумал Раднор, Норэт решил связаться со своим братом — пожелать воюющим родственникам удачи в бою и заодно обсудить одну важную вещь. — Знаешь, Ксенар, у меня тут мысль одна возникла, — сказал ему младший брат, — как нейтрализовать уебище Коррино. Во-первых, Раднор с Джостеном Криуби еще во время переговоров на Кайтэйне взломали их базу данных, и теперь у меня есть полный план дворца Ашиара со всеми ловушками, закоулками и так далее. — Взорвать его хочешь? — заинтересованно спросил на-барон. — Нет, я кое-что повеселее придумал, — ответил Норэт. — Взорвать его не получится, я об этом, конечно же, тоже думал, но там такая планировка и к тому же, как я тебе говорил, ловушки во всех местах, в том числе и с детонаторами, что этот дворец можно уничтожить либо вместе с собой, а я не самоубийца и пока еще не спятил, либо только частично, а в этом смысла просто нет. — А смысл тогда? — не понял Ксенар. — Так, ты вообще в курсе дела? — Давай отсюда подробнее. Я тут был немного занят, поэтому сейчас не совсем въезжаю в то, что ты говоришь. — Да я о весьма далеко идущих планах Коррино, — объяснил Норэт. — Решили мы тут на днях с Алистером из разведки после работы пересечься, ну, в кафешку сходили, поболтали, пожрали, чайку попили. Так он мне очень интересные вещи рассказал. Его ребятки перехватили некоторые переговоры шакала, и сильно нам это не понравилось, потому что намерения у этого хуесоса ну очень нехорошие. — Братишка, давай-ка короче, это у тебя там время есть, а меня в любую минуту могут в бой отправить, — поторопил его Ксенар. — Так вот, короче, — продолжил его брат. — Коррино, может, и шакал, но не идиот. Он прекрасно понял, что народ его не любит, и решил укрепить свою власть, сделав ставку на Дурдом Атрейдесов. Однако в ходе войны он прекрасно понял, что его дальние родственники довольно слабы, и надежды на победу у них мало. Поначалу, как ты понимаешь, он решил, что Атрейдесы смогут одержать верх, он разделается их руками с нами и Ордосами, а потом будет править долго и счастливо, но его ожидания не оправдались. Он попытался поддержать Атрейдесов деньгами, но им и это не помогло — армия у них, как ты сам наверняка заметил, очень слабая и непрофессиональная, состоит из одних новобранцев, не знающих ни букв, ни цифр, техника старая и дрянная, и никакие субсидии им не помогут, потому что Хуиллус туп как пень и ни хрена не смыслит в экономике даже на уровне ученика средней школы. Коррино все понял. Он решил действовать иначе и посмотреть, кто одержит верх в этой войне — мы или Ордосы. Когда определится окончательный победитель, он думает поначалу дождаться, пока тот разделается с врагом на Арракисе и добьет на его родной планете, а потом напасть уже на него. — Так, это хуево, — нахмурился на-барон. — Есть идеи? — Ясен пень, на то мы и сыновья барона Харконнена, чтобы не сидеть сложа руки. К величайшему сожалению, я не знаю ничего о планах Дома Ордосов и обстановке на Сигме Драконис, поскольку даже если нам и удается перехватить их переговоры, мы не понимаем их языка, но это не столь критично. У меня есть план относительно гребаного Коррино: пусть он мудак и хуйло, но у него имеется и одна слабость — он очень любит своих деток от каладанской образины. Я предлагаю тебе как-нибудь, как у тебя будет отгул, тайком смотаться на Кайтэйн, я тебе уже говорил, что планы дворца у меня есть. — А Гансенг там вообще по всяким закоулкам лазил, я при случае расспрошу его и Раднора о том, что и как, — добавил Ксенар. — Думаю, я тебя понял. — Мы с тобой всегда друг друга отлично понимали, — поддержал его Норэт, — в общем, план такой: просачиваемся во дворец шакала, берем в заложники кого-то из его высерков и сваливаем. Как ты сам своей башкой понимаешь, просрать войну Ордосам мы не можем просто по определению. Делаем логический вывод: как только мы навешаем опарышам, так сразу станем целью Коррино и его сардукаров. Усек? — Усек. Отбиться-то от них мы отобьемся, да только проблемы нам на хуй не сдались. Молодец, Норэт, хорошо у тебя голова работает. — А так мы возьмем в заложники шакальего выблядка, — продолжал второй сын барона, — и пусть попробует сунуться на Гайди Прайм, он не просто пизды получит, а мы еще и его отродью сраному все полезные органы отчекрыжим и пустим его труп на удобрения. Короче, желаю тебе удачи в бою, вломи Атрейдесам по полной, а потом, как Раднор тебе отгул даст, так и рванем на Кайтэйн. — Круто придумал, — восхитился на-барон замыслом брата. * Дом Ордосов, как правильно подметил Раднор, остался верен своей обычной тактике — сначала как следует измотать врага, а потом перейти в решительное наступление. Однажды утром Тоньо в очередной раз проснулся от воя сирены; он быстро оделся и схватил оружие, но не ожидал того, что противник выдвинул против них уже не маленькую группу налетчиков, а весьма большой отряд, если не сказать вообще — целое войско. Почти сразу же раздались выстрелы и оглушительные взрывы: прочная, как утверждал генерал Тирис, стена, которую многократно укрепляли и ремонтировали его солдаты, оказалась отнюдь не такой прочной. Вскоре ордосским танкам удалось пробить в ней дыру, и база их врагов попала под ураганный обстрел. Боевые машины типа «Кобра» стреляли тяжелыми разрывными снарядами, весящими более полутонны, которые с легкостью проламывали двухметровые стальные и железобетонные перекрытия, оставляя огромные воронки диаметром в четыре человеческих роста, а то и больше. Потом сирена взвыла еще раз — это была уже воздушная тревога; Тоньо, обернувшись, успел увидеть взлетающие орнитоптеры, а потом с неба на солдат Дома Атрейдесов и их базу посыпались горящие обломки — юноша едва успел отбежать к укрытию, а те из его собратьев, кто оказался не столь шустрыми, попали под этот жуткий дождь из огня и металла. — Проклятые Ордосы верны себе, — сержант рядом с ним тихо выругался. — Наш радар засек вроде бы как тоже орнитоптеры, а это оказались замаскированные воздушные мины. Они обнаруживают наши летательные аппараты, выпускают залп самонаводящихся ракет, а потом взрываются сами! Юноша кивнул, стараясь не смотреть в ту сторону, где по песку с жуткими воплями катались несколько его товарищей — их не убило сразу падающими обломками или осколками, но на их тела попала какая-то горящая расплавленная дрянь, а никто из санитаров или сослуживцев не мог выйти к ним под шквальным огнем противника: теперь к «Кобрам» прибавились еще АРСы и лазерные танки. — Знаешь, если живым вернусь, — произнес сержант, — больше никогда не буду жену обижать. Она у меня вообще-то хозяйка хорошая, не вздорная, но одних девок рожает. Хочу сына, а тут этих пять штук, куда их потом девать — парням работу найти тяжело, а этих так вообще ни к какому делу не пристроишь, только замуж, но и это сложно — у нас семья небогатая. Я уж и ругал свою, и даже денег выделил один раз, чтобы к врачу сходила и он дал какой-нибудь совет, как там нам сына родить, мы сейчас шестого ждем — я ее побить грозился, если снова не парень. Сейчас вот думаю… оно и лучше, если девка. Ее хотя бы в армию не заберут и не будет она тут в песках от страха трястись, убьют или нет. Если бы его слова услышал какой-нибудь рядовой солдат Харконненов или Ордосов, то только посмеялся бы над такой вопиющей безграмотностью — ведь ни родители ребенка, ни врачи не могут оказать никакого сознательного влияния на пол зачатого младенца, но на Каладане с образованием дела обстояли настолько плохо, что сержант даже не понимал, почему поступает неправильно. Его собеседник снова кивнул, не говоря ни слова и с большим трудом подавляя дрожь. Война и без того была для неграмотного мальчишки из деревни, каковым был Тоньо Кари, очень серьезным испытанием — он не имел никакого понятия о том, с чем столкнулся: в школе он не учился ни одного дня, букв и цифр не знал и не мог даже нацарапать свое имя или написать несложное письмо матери домой, не говоря уже о чем-то большем, и тем паче не понимал, как эффективно применять оружие против вражеской техники и живой силы, а тут вообще растерялся и едва не потерял сознание от страха. Это было отнюдь не удивительно: все кругом было окутано черным дымом, земля дрожала, от взрывов летели вверх огромные столбы песка, затмевающие солнце; из-за этого солдатам Атрейдесов казалось, будто они сражаются в сумерках. На какое-то время Ордосы прекратили стрельбу; в этот момент генерал Тирис попробовал организовать контрнаступление, но те, по всей видимости, перезарядили орудия, подогнали свежие силы и снова пошли в атаку. Тоньо потерял из виду своих и, крепко вцепившись обеими руками в свое оружие, начал стрелять куда-то вперед: против оснащенных мощнейшей броней «Кобр» его ружье, конечно, было совершенно бесполезно, но он мог убить кого-нибудь из вражеских солдат — впрочем, он все равно не видел, в кого попадает и попадает ли вообще. На мгновение он остановился, вытер пот со лба, чтобы не затекал ему в защитные очки, и внезапно вспомнил о Кассандре: а ведь она тут, на базе, как раз в гуще боя. Что ж, у него есть возможность ее защитить… конечно, он далеко не самый меткий стрелок, да и оружие у него так себе, однако одним врагом меньше — уже что-то! Генерал Тирис был довольно-таки наивным человеком и придавал большое значение боевому духу солдат, при этом совершенно не заботясь о хорошем оснащении и вооружении. Во время совещаний он не уставал повторять своим подчиненным, что армия Ордосов начисто лишена всякого понятия о бескорыстии и патриотизме и представляет собой сборище наемников (так он именовал людей, которые служили в регулярных войсках по контракту и получали за свой труд приличную зарплату и иные вознаграждения в виде служебного жилья, которое полностью переходило в их собственность после выслуги определенного количества лет или в собственность его родных, если солдат-контрактник погибал на фронте), которое будет очень легко разбить высоконравственным Атрейдесам. Однако он, во-первых, сильно ошибался в отношении своих врагов, во-вторых, не принимал во внимание того, что на одной нравственности далеко не уедешь — даже самый безнравственный наемник с огнеметом или пушкой с отравляющим газом, получивший хорошее образование и прошедший соответствующую подготовку, при любом раскладе будет сильнее высоконравственного новобранца, не умеющего читать и писать и вооруженного ружьем устаревшей модели. Его враги Ордосы были, вопреки ожиданиям генерала Тириса, отнюдь не так просты и сражались вовсе не за одни только деньги. Безусловно, хорошие условия контрактов помогли Дому Ордосов привлечь в армию множество прекрасных профессионалов — выпускников военных училищ вузов и офицерских курсов, которые были заинтересованы в материальном вознаграждении за свой доблестный труд на благо родины, однако при этом Ордосы отлично понимали, что от их правильных и хорошо продуманных действий на поле боя может зависеть выживание их Дома в целом. Руководство Ордосов не собиралось просто так отсиживаться на командном пункте: Аэрнейл, например, с ранней юности превосходно умел обращаться с минометом и отправился сражаться вместе со своими солдатами, подавая им пример и повышая боевой дух армии на деле, а не только на словах. Тоньо крепко вцепился в свое оружие и, не глядя, стрелял куда-то вперед; от непрестанного грохота своих и чужих пушек и постоянно рвущихся вокруг ордосских мин и снарядов ему казалось, что к концу этого дня он непременно оглохнет — если, конечно, вообще останется в живых. В тучах песка, от которого его, к счастью, хоть немного спасали защитные очки, юноша все же мог различить технику и солдат Атрейдесов: вся надежда была на танки модели «Минотавр» с мощной броней — Тоньо точно знал, что в одном из таких сейчас находится сам генерал Тирис — и акустические танки, которые могли отбить вражескую атаку, но даже ему, простому неграмотному пареньку, было понятно, что наступающее войско Ордосов значительно превосходит своей численностью защитников базы Атрейдесов. Ко всему прочему враги действовали быстро и эффективно, а стреляли очень метко, и то один, то другой танк превращался на глазах у юноши в груду дымящегося искореженного металла. Его товарищ по военной службе, лейтенант Таннан, с которым у Тоньо сложились довольно неплохие отношения, был хорошим снайпером и во время нападения Ордосов сразу занял место на крыше командного пункта. Он вел прицельную стрельбу по врагам, стоило кому-либо из них вылезти из люка боевой машины или выйти вперед, как пуля лейтенанта тут же находила противника. Однако какой-то ордосский минометчик, спрятавшись на некоторое время за одной из близлежащих скал и перезарядив оружие, выстрелил прямой наводкой по неприятельскому зданию, и Тоньо успел, повернув голову на грохот, увидеть, как в небо вместе с обломками камня и металла взлетела человеческая фигура, похожая на жалкую тряпичную куклу, отброшенную в сторону наигравшимся ребенком. В этот момент что-то ударило его самого в середину груди — юноша подумал, что это, наверное, просто камень, но тут почувствовал, что не может дышать и держать равновесие, а цвета окружающего мира в его глазах резко изменились. Если бы он знал о том, как делают пленочные фотографии, то у него сразу возникли бы ассоциации с негативом, но тут он лишь успел удивиться тому, почему на небе не ярко-белое, как обычно, а черное солнце. Выронив ружье и пощупав слабеющей рукой внезапно намокшую форму, он понял, что ранен, и, кажется, очень серьезно… последними людьми, о которых он успел подумать в своей не слишком счастливой короткой жизни, были мама — теперь ей оставалось надеяться лишь на себя и младших детей — и Кассандра: только бы генералу удалось ее защитить… Сам Тирис Атрейдес, из последних сил накрывая противника ответным огнем, уже двести раз успел пожалеть о том, что потащил свою несчастную дочь на Арракис — но ведь он действительно не был своей девочке плохим отцом, он же и в самом деле хотел как лучше, Кассандра же такая юная, неопытная, за ней нужен глаз да глаз, ведь приличной девушке положено до свадьбы находиться под строгим надзором родителей, а потом сразу переходить в дом мужа! Надо было поверить ей на слово и оставить ее с нянюшкой, в конце концов, может, ничего бы и не произошло! Его дорогая дочка сейчас находилась в хорошо оборудованной и укрепленной комнате командного центра, где она могла бы быть в безопасности, однако теперь минометы, гаубицы и лазерные пушки врагов, прорвавших оборону Дома Атрейдесов и все увереннее продвигавшихся на территорию базы, стали прямой наводкой бить по всем зданиям противника, включая то место, где была Кассандра. Допустить ее гибели генерал Тирис никак не мог — после смерти жены и Электры она оставалась единственным близким и по-настоящему дорогим ему человеком, о котором он заботился, забывая о себе, и ради которого он был готов на все. Развернув «Минотавра» в сторону вражеских боевых машин, рвущихся к командному центру, он дал по ним мощный залп изо всех четырех пушек, но те в свою очередь, пусть и потеряв несколько своих танков, молниеносно накрыли неприятеля в буквальном смысле сплошным огнем — Тирис и его команда в силу медлительности своей машины по сравнению с быстроходными ордосскими просто не смогли вовремя среагировать и увести ее с линии обстрела. В следующее мгновение главнокомандующий Атрейдесов уже не думал ни о родной зеленой планете, ни о единственной дочери, ни о вверенной ему армии, потому что против такой массированной атаки оказалась бессильна даже мощная броня «Минотавра»: его обгоревшее, изрешеченное осколками тело навеки осталось в металлической могиле, которую постепенно занесло песком вместе с другими подбитыми машинами и телами погибших на поле сражения. * Стремительная атака и военные успехи Дома Ордосов, как того и следовало ожидать, не остались незамеченными. Раднор быстро собрал своих подручных и еще раз обрисовал им свою задумку: под конец сражения, когда Атрейдесы будут уже близки к разгрому, напасть в свою очередь и на их базу, и на Ордосов и устроить всем кровавую баню. — Значит, так, господа, — подвел итоги срочного совещания Раднор. — В полдень атакуем. Кто побежит с поля боя или бросит на произвол судьбы раненого товарища — вон виселица стоит, и щадить никого я не стану. Он махнул рукой в сторону какой-то громоздкой железной постройки. Приглядевшись, солдаты заметили, что это действительно виселица, на которой к тому же болтаются два высохших на солнце трупа, наполовину съеденные стервятниками. — Вот эти ребятки, — пояснил главнокомандующий, — решили, что можно пользоваться всеми благами службы в армии и получать за нее деньги, но при этом ничего не делать, например, я дал одному из них приказ отправить в разведку беспилотник, а он забыл. Лучше бы он голову дома забыл, идиот. Теперь вон там и болтается. — Вас поняли, командир, — дружно ответили Харконнены. — А раз поняли, то вперед и с песней, — приказал Раднор. — Всем разойтись по своим машинам и подразделениям, по моей команде — в атаку.