Я встану за тебя, брат!

— Локи будет казнён! — Один даже не взглянул на того, кого когда-то называл сыном. Услышав приговор, Тор даже не возразил. Ни единого слова, ни единого взгляда в сторону своего бывшего брата. Он смотрел на отца и молчал, Один увёл наследника престола, сказав напоследок: — Казнь состоится через неделю, — Локи смотрел вслед Всеотцу, пока стража заковывала его в кандалы, которые не дадут воспользоваться магией. Бывший принц Асгарда всё ещё отчаянно озирался, пытаясь поймать взгляд Тора, но увидел только спину, покрытую неизменным алым плащом. — Как я умру? — спросил Локи у конвоира, когда его вели в подземелье. Стражник потуже затянул цепи, и Локи рад, что даже связанным и слабым его боятся. — Так же, как и любой другой предатель. Тебя четвертуют, — и, издеваясь, рассчитывая увидеть страх, продолжил, — твои руки и ноги привяжут к лошадям, чтобы они оторвали их. Затем тебя оскопят, вскроют живот, чтобы каждый из тех, кто будет на площади, смог увидеть, что вся твоя утроба пропитана ядом лжи. И, наконец, повесят за шею, на потеху всем.       Локи пришёл в ужас. Он же божество, даже всё это не убьёт его, во всяком случае, не сразу. Ни инфекция, ни потеря крови не способны убить его. Тело будет цепляться за жизнь даже в таком состоянии, а значит, то, что от него останется, заживо расклюют вороны и сожрут черви. Последний, кого так казнили, «прожил» месяц, а ведь он был слабее его.       Локи ничем не показывал свой страх, он спокойно сидел в своей камере. Мозг отметал реальность происходящего, всё сейчас казалось какой-то фантасмагорией. Сейчас он думал о Торе, что уж там греха таить, он с ним спорил, ненавидел его, даже тяжело ранил, но Норны в свидетели, разве он смог бы так поступить с ним? Так, где же Тор? Почему он не приходит? Разве может он отдать его на такую мучительную гибель? Разве трудно пронести кинжал или яд сюда?       Напрасно он ждал. Тор не пришёл. Не нашёл и минуты свободного времени. Локи сидел на полу и читал книги. Фригга решила скрасить последние дни приёмного сына. Вяло он отмечал те заметки, которые сделал на полях в годы своей юности. Тогда он хотел быть героем. Пустые, глупые детские мечты. И всё же призрачная надежда на брата жила ещё несколько дней. Он в тайне надеялся, что Тор, как он и любит, с шумом, с грохотом вломится ночью в подземелье, и они вдвоём улетят на Мьёльнире. Локи честно пытался придумать куда, но в голову ничего не приходило, но Локи понимал, что всё это бред. Уже половина времени до его казни прошла. Тор не придёт, он никогда не был способен составлять какие-то планы. Всегда действовал нахрапом, значит, он просто согласился с решением Одина.       Теперь Локи расхаживал по камере. Она не большая, шагов пятнадцать-двадцать в длину и десять шагов в ширину. Он насчитал уже одна тысяча пятьсот двадцать пять шагов. Охранники подходили к камере через сорок шесть минут. Ещё теплилась надежда, в голове Локи иногда возникали планы, как мог бы Тор его спасти, и почти все они связаны с Альвхеймом, хоть Тор и не любил эльфийские владения, но Асгард с альвами ссориться, точно, не будет.       До казни чуть меньше трёх дней. Странно, но охрана больше не подходила к камере, и Локи начал понимать, что это конец. Его теперь каждую ночь преследовал один и тот же кошмар. Кошмар, в котором он не отпустил копьё. В котором Один вытянул его из Бездны и всё хорошо. Всё хорошо.       Теперь Локи начал ломаться, не сразу, конечно, но с каждой минутой всё страшнее и страшнее. Он не хотел, не мог принять свою судьбу, но всё без изменений. Локи слегка вздрогнул, в коридоре послышались лёгкие шаги. Это явно был не Тор, шаги слишком лёгкие и быстрые. — Локи! — он узнал голос. — Мама! — конечно же, это часть какого-то плана. Только как она его отсюда выведет, и главное куда? Но барьер отделяющий камеру от коридора так и не упал и сердце Локи пропустило удар. Он увидел слёзы Фригги. — Сыночек, мне так жаль! Я пыталась смягчить Одина, но ничего не получилось. — А Тор? — и Фригга отвела глаза. Теперь уже всё понятно. «Главное не завыть! Главное не завыть!» — Мама, на последний ужин я хочу суши, это мидгардское блюдо. Я пробовал, мне понравилось, — а больше он ничего не сказал. Фригга так и осталась с ним почти до самой ночи. Охрана не приходила, не стала мешать им прощаться, но когда до казни осталось меньше нескольких часов, она ушла, а Локи попытался запомнить её лицо. Просить яд у неё он так и не решился. — Я люблю тебя, мама! — крикнул он ей вслед. Теперь уже всё равно, какая тут гордость, когда через два часа такое начнётся. — И я тебя, сыночек! Я буду любить и помнить тебя всегда!       Всё в душе перегорело, и лицо осталось бесстрастным, когда за ним пришли. Ему было всё равно когда его голого, но с кляпом вели к месту казни. Когда его проводили через тронный зал, он не выдержал и подмигнул стайке придворных дам. Пусть им в кошмарах потом является.       Площадь колыхалась словно море, толпа гудела. Когда его вели к эшафоту, вслед летели проклятия, камни и грязь. — Предатель! — взвизгнул из толпы высокий детский голос. Обладательнице бы в куклы играть, а не на такое зрелище смотреть. Локи посмотрел на четырёх лошадей, выбранных для его казни. Слейпнира среди них не было, но остальных он прекрасно знал. Буря — боевой конь Тора, Резеда — очень своенравная кобылка, такая же, как и её хозяйка Сиф. Имбирь, тонконогий, изысканный конь, принадлежащий Фандралу, а четвёртый принадлежит Вольштаггу. Смешно, ничего не скажешь. В походах он каждого из своих будущих убийц подкармливал солёным хлебом.       Против его воли магия начала накапливаться на кончиках его пальцев, но не найдя выхода, причиняла рукам невыносимую боль. Охрана подвела его к помосту и поставила напротив возвышения для королевской семьи. Один поднялся со своего места, ни Тора, ни Фригги рядом не было. Один встал и все на площади затихли. — Локи из Йотунхейма, сын Лафея, я принял тебя в свою семью в надежде что ты поможешь принести мир в Девять Миров. Ты предал моё доверие, ты предал женщину, любившую тебя как сына, ты предал брата. Ты плюнул в лицо тому, кто тебя спас, — тишина стала почти осязаемой, даже ветер стих. Все с ненавистью смотрели на Локи. Толпа жаждала его крови и они получат сегодня её в избытке. — Локи из Йотунхейма, — продолжил Один, а Локи отметил, что Всеотец близок к тому, чтобы впасть в Сон. Было бы просто отлично, поднялась бы суматоха, и можно было бы попытаться сбежать. — За свои преступления против Мидгарда, Асгарда, Йотунхейма и наследного принца асгардского престола, я приговариваю тебя к четвертованию, а потом ты будешь повешен за шею, пока не умрёшь. Надеюсь, твоя душа обретёт покой после смерти, если она не знала его при жизни.       Стража грубо схватила Локи и повалила его на помост. Бывший принц проклинал свой первобытный ужас, он пытался упираться пятками, но не струганные доски щедро делились с ним занозами. «Вот и всё, смерть! И не будет никакого чудесного спасения! И никто, кроме матери не заплачет о нём. Все будут только рады, такому концу. Он ведь всего лишь монстр!»       Теперь часть охраны держала его за руки и ноги, плотно прижимая к помосту, а один готовил крюки, чтобы прикрепить к манжету на его запястье. Второй же пытался закрепить его ноги. Локи казалось, что он сойдёт с ума. Душу объял первобытный ужас, он посмотрел на небо и чуть истерически не захохотал. Небо было синее-синее, совсем как глаза у Тора и не одной тучки на горизонте. Чуда, похоже, не будет.       Локи почувствовал, как цепь прикрепили к левой ноге, а охранник приковывавший руку напрягся и выругался. Он даже не успел удивиться, когда услышал тихий приказ: — Но, пошла….       Резеда рванула с места. Оглушительный треск левой ноги, бедро и колено точно были сломаны. Лошадь пошла галопом, утаскивая за собой прикованного к ней Локи. Толпа отшатнулась, палачи не успели приковать правую руку и ногу бывшего принца. Цепь на левой ноге оказалась какой-то непрочной и лопнула, хотя ногу Локи всё равно искалечило. Локи истошно заорал, спину сдирала галька и грязь. Кожа на спине и ягодицах лопнула, и свисала лоскутами.       Реальность жестокой волной накатила на Локи, выдернула его из апатии. Кровь заливала его лицо, когда его гнали на казнь, кто-то метко бросил в него камнем и рассёк бровь. Он запомнил это самодовольное лицо, но как-то отстранённо.       Всё происходило очень быстро, толпа метнулась. Локи недаром был воином, превозмогая лютую боль в руке, грозившей вывернуться из сустава и, пользуясь свободной рукой, он, сдирая до мяса ладони, и моля норнов о помощи заполз-таки на спину лошади. Левую ногу он почти не ощущал. Вцепившись одной рукой в гриву лошади, второй он перехватил обрывок цепи, прикреплённый к его сломанной лодыжке, и, размахивая им на манер кнута, направил кобылу прямо в толпу.       Сидеть голым на лошади, да ещё и без седла, было то ещё удовольствие. Ему казалась, он слышал треск разрывающихся паховых связок. Сердце стучало где-то в горле, азарт битвы шумел в крови. Не выберется, значит убьют, но это лучше, чем-то, что уготовил для него Один. В глазах плыл кровавый туман, он крепче вцепился в гриву лошади, та протестующее заржала, но не выкинула его из седла. Резеда помнила его и слушалась, она как будто знала, что делать и несла его к выходу с площади.       Стража не знала, что ей делать. Подбежать к Локи мешала мечущаяся толпа. Особо ретивый стражник, ринувшийся наперерез коню, упал со сломанной спиной. Это Локи хватил его цепью. «Хотели крови? Сейчас будет? Жалко что рот заткнули, не попрощаешься». Пока стража сквозь давку продиралась к воротам отделяющим дворцовую площадь ото всего остального Асгарда, стало поздно.       Боевая лошадь кусала и сбивала копытами всех, кто пытался мешать или просто вовремя не убрался с дороги. Резеда вынесла Локи на узкие улицы Асгарда и не слушаясь попыток её управлять неслась по одному только ей известному маршруту.       Локи в изнеможении опустился на спину лошади, понимая, что всё равно это конец. Магии нет, нога сломана, и он не может идти. Да и к лошади он прикован так, что освободиться не сможет. Любой узнает его с первого взгляда. Радужный Мост для него закрыт. Он даже придумать ничего не мог, просто сходил с ума от дикой боли. Он попытался увести лошадь на главную дорогу из Асгарда, тогда можно будет свернуть в лес и попытаться скрыться там, но лошадь не послушалась. Теперь она галопом скакала по какому-то переулку. — Стой! — возникшая в тёмном переулке фигура властно подняла руку. Лошадь, проскакавшая по инерции мимо, фыркнула, перешла не мелкую рысь, а потом развернулась, и шагом пошла к незнакомцу. — Молодец, девочка! Молодец! — Мммм… — застонал Локи сквозь кляп и решил, что это мираж. — Да, мерзавец, это я! — Сиф повела коня под уздцы дальше по переулку. — Я сделала это только для Тора! — мрачно сказала она. — С каким бы наслаждением я бы созерцала твою смерть! — почти рычала она, набрасывая на спину Локи плащ, прикрывая его нагое, измученное тело. И тут же в противовес сказанным ранее словам выругалась, причём, весьма нецензурно, но основная мысль сводилась к тому, что все скоты и уроды.       Они остановились ненадолго. Сиф осторожно расстегнула треклятый намордник. Локи постарался облизнуть сухие, распухшие губы и просипел сорванным голосом: — А где же мой дражайший братец? — но вышло жалко, в голос начинала прокрадываться дрожь. — Его нет в Асгарде. Слишком много было поставлено на кон, но именно он всё спланировал. Именно он подкупил конюхов, чтобы те привели тех лошадей, которые признают и тебя своим хозяином и не сбросят. Он сказал нам всем, где ждать и перехватывать тебя. Он даже исхитрился купить молчание Хеймдаля, я, правда, не знаю, что он предложил ему взамен. — Стой. Мы это кто? — Неслабо ты приложился. Я, Фандрал, Вольштагг и Огун. Огун, кстати, сейчас тебя активно так разыскивает, правда на другом конце города, но это так, неинтересная подробность.       Локи содрогнулся от боли и ужаса. Смерть его совсем рядом прошла, только чуть косой задела, но так страшно. — А я думал, что он скотина редкостная. — Поделись с ним этой мыслью, — Сиф уже крошила целебный камень на его переломанную в нескольких местах ногу. Стало горячо-горячо, но это был благословенный огонь. Кости с хрустом встали на место. Сиф терпеливо ждала, когда свечение угаснет, отстегнула руку Локи от хомута лошади и поставила его на ноги. — Пошли! — она схватила его за руку и потащила куда-то в трущобы Асгарда, стараясь не обращать внимания на то, как колотит Локи. Она понимала, что ему сейчас так страшно.       Локи трясло, больше всего ему хотелось, чтобы у него был кинжал. Ведь если его поймают, то лучше не возвращаться живым. Руки жгло нестерпимо, магия пыталась облегчить боль измученного тела, но не найдя выхода подпаливала ладони. — Сиф, ты не можешь избавить меня от этих трижды проклятых наручников? — — Нет, — резко бросила Сиф, но, всё же несколько смягчившись, добавила, — я, правда, не могу. Тор Мьёльниром отомкнёт, и лодыжки тоже. Локи сглотнул, одно неверное движение и лошадей не потребуется, но Сиф это как-то поняла и добавила: — На твоё счастье у меня ещё есть несколько целительских камней.

***

      Один бы точно заподозрил Тора в побеге Локи, но вот ведь незадача, Тор сейчас был в Ванахейме. Хеймдаль Локи не видел, но что-то говорил про его страшную судьбу. Фригга упала в обморок в своих покоях, он не пустил её на казнь, но судя по её лицу, к побегу она не была причастна. Со стороны вообще всё выглядело чередой нелепых случайностей, но даже с учётом этого возникал вопрос: Куда делся Локи?       Голый и прикованный к лошади далеко не уедешь. Кобылу нашли через час, окровавленные цепи были пристёгнуты к ней, но самого Локи не было. — Кто нашёл коня? — Я, государь! — Фандрал вышел вперёд. — Она бродила возле реки, рядом с доками. Одна лодка отсутствует на причале. Врал, но грамотно. Резеду вернула ему Сиф. Фандрал недобрым взглядом оглядел Локи, но ничего не сказал. — Где Вольштагг? — Нашёл подходящее тело, теперь сидите и не высовывайтесь. Ждём Тора. — Хорошо. Скорее всего, изменник решил воспользоваться тропами. Поставьте караулы у проходов. — Будет исполнено, Всеотец. — Скоро прибудет Тор. Я разрешаю не брать Локи живым, пусть ценит милосердие.       Остаток дня прошёл в гробовом молчании. Сиф привела Локи в какую-то лачугу, где толком не было ни окон, ни мебели. Зато прямо посередине единственной комнаты был массивный люк. — Подземный ход? — Да. — А куда ведёт? — Не знаю. Спросишь у Тора, — огрызнулась Сиф.       Локи присел прямо на пол и зашипел, но стоять тоже было тяжело, так что выбора у него не было. В комнате темнело, тревожная тишина давила на уши. Сиф молчала, на все попытки заговорить отвечала односложно и резко, пока Локи не бросил это гиблое дело.       Азарт спал. Сейчас, из откуда-то из его утробы, поднимался животный страх. Он сковывал сознание, мешал думать и был намного сильнее боли. Только сейчас до него дошло, что если бы не Тор со своими «тупыми» друзьями, то сейчас жадное вороньё бы расклёвывало его ещё живое, изуродованное тело.       Пытка неизвестностью, наверное, самая худшая. К тому моменту как в лачугу явился спешно вызванный в Асгард Тор, Локи готов был скулить от страха и пережитого кошмара. Дверь тихо отворилась, Громовержец даже не взглянул на брата. — Где Фандрал? — С минуту на минуту будет, — ответила Сиф. — Мой план всё же был лучше. — Слишком топорно. Сразу бы всем стало ясно, что это я. — Можно подумать и так не догадаются. Кто ещё захочет спасать этого негодяя. — Не скажи, Сиф. Когда я всё готовил, мне не пришлось кого-то запугивать или платить. Они все были должны ему. Понимаешь, они с радостью согласились помочь. — Даже так? — с сомнением спросила валькирия. — Да. Тот кузнец, что изрядно подпилил цепи, все кроме той, что приковывала его руку к твоей кобыле, сказал, что Локи выкупил его из рабства. Его за побег сварить хотели, а он не позволил. Он с радостью помог и даже дал мне это. — Тор раскрыл огромную ладонь и показал ключ от оков. Послышался стук в дверь, осторожный, будто бы кто-то проверял, есть ли кто в лачуге. — Что случилось? — как-то пискляво заговорила Сиф, и Локи удивился и поморщился, до того противно это звучало. — Добрая женщина, дай приют нескольким одиноким странникам, — Локи узнал голос Вольштагга.       Тор распахнул дверь, но Мьёльнир держал на изготовку. Вольштагг вошёл, бросил беглый взгляд на Локи и сбросил со своих плеч огромный тюк. Сиф разрезала ткань, и все увидели худое, обезображенное тело. — В самый раз, — Тор подошёл к Локи, схватил его за руки и снял цепи, — только посмей использовать любую магию и нас заловят. Вернёшься туда, откуда мы тебя выдернули. Понял? — Локи, всё ещё не верящий в то, что брат его не бросил, отчаянно закивал.       Как в тумане он наблюдал, как Тор застёгивает цепи на обнажённом трупе, как ломает ему левое бедро и колено. Как в замедленной съёмке он видел, как поднимается Мьёльнир, слышал как где-то в небе прогрохотал гром и молния ударила в тело перед ними. В воздухе запахло горелым мясом, черты лица трупа исказились до неузнаваемости. Волосы сгорели, лицо обуглилось совсем, и безвестный теперь скалился всему миру обожжёнными костями черепа. — Идите к дворцу и ждите меня у Радужного Моста. Охрана мной предупреждена, нас не выдадут. — А если… — дыхание Локи в ужасе сбивается. — У меня есть отравленный кинжал, — говорит Сиф, — быстро и безболезненно. — Спасибо… — шепчет Локи, но его не слушают.       Странно, но Тор не ошибся. Теперь все друзья Тора и он тихо сидели в какой-то каморке. Локи приходил в ужас, всякий раз когда слышал приветственные крики толпы, когда Тор волок «его» тело, по земле, за цепь, пристёгнутую к лодыжке. Увидев своего сына, Один встал со своего трона: — Так вот что имел в виду Хеймдаль, когда говорил про страшный конец Локи. Интересно, он хотел властвовать и править другими, а теперь его волокут как падаль по Земле. Заройте ЭТО где-нибудь. Один посмотрел на Тора и громогласно произнёс: — Я горжусь тобой, сын. Ты спас Девять Миров от этого негодяя. Ты достоин Мьёльнира, ты достоин королевской короны. — Благодарю, — тело «Локи» уже уволокли, чтобы не поганило собой зал, — Всеотец, я прошу тебя о милости. — Какой? — Я хотел бы навестить моих друзей в Мидгарде и познакомить их с моими достойными друзьями. — Пусть будет так.

***

      Разум, измотанный жестокой нервотрёпкой, окутывал туман. Локи уже начало казаться, что всё это бредовый сон. Что сейчас он проснётся в своей камере и не будет ничего. Ни побега, ни визита мамы, а его жизнь оборвётся той позорной казнью, которую приготовил для него Один. — Так, — его снова грубо вздёрнули на ноги, кажется Фандрал, — шагай давай. — Благодарю тебя, Хеймдаль. У меня к тебе есть ещё одна просьба. Пойди завтра к королеве и скажи ей, что я позаботился о Локи так же, как тот в своё время позаботился о нашем кузнеце и оружейнике. Она поймёт.       Страж не ответил, он только кивнул и двинул рычаг. Яркая вспышка озарила всё вокруг и Локи, увлекаемый Огуном и Фандралом под руки, исчез из Асгарда. На этот раз навсегда.

***

      Осень неприятная пора. Израненные ноги коснулись грязи и жухлой листвы. Стояла ночь, но фонари давали достаточно света. Бывший принц Асгарда озирался вокруг. Его привели в Мидгард. Это была тихая улица, никто их не заметил, никто не поднял тревогу. — Насколько я помню, — заметил Фандрал, — люди одеваются несколько иначе, чем мы. Тор не отвечал, он хмуро шёл вперёд. — А что, мило, — хмыкнула Сиф, проходя в квартиру. Вспыхнул яркий свет, Локи часто заморгал. Он почувствовал как Тор крошит камень на его многострадальную руку. — Камни ещё есть у кого? — Тор мрачен и суров и Локи становится страшно. — Нет, — протянула Сиф, — всё на ноги извели, а то он стоять не мог. — Ладно, магия вернулась. Спина сама зарастёт месяца за три-четыре.       Они переговаривались так, будто Локи не было здесь. Будто он и в самом деле умер. Да, наверное так для них всё и было. Он ведь был предателем. Обнажённый и шокированный Бог Обмана смотрел на Тора, которого всегда считал дураком, на его друзей, которые спасли его. Наверное, из-за Тора, но всё же спасли, рискуя собой. Сердце колотилось уже где-то в горле. — Слушай меня, — Тор пальцами крепко стиснул подбородок Локи и посмотрел ему в глаза, — здесь деньги, — он показал несколько банковских карточек, — паспорт, — не потеряй! В холодильнике продуктов на месяц. На технике лежит инструкция как ей пользоваться. Квартира оплачена на год вперёд. И не вздумай дурить, пытать не буду, просто убью. Это понятно?       Локи уже не понимал, что происходит. Теперь до него дошло, что всё не сон, что его спасли. Нужно было ответить, показать, что он не сломлен, сказать колкость. Он и так долго молчал, но ничего не получилось. Он задрал голову к потолку и завыл в голос, как одинокий волк. Горько, отчаянно, безнадёжно. Тор сначала отпрянул, никогда он не видел Локи в таком состоянии и не ожидал, что вечно язвительный младший брат отреагирует именно так.       Локи же кричал и никак не мог остановиться, среди бессвязных воплей можно было разобрать только мольбы не поступать с ним так, а просто убить его быстро и безболезненно. Крик оборвался внезапно. Фандрал отвесил ему пощёчину: — Тор, здесь выпить есть? — но Тор уже и сам открыл шкаф и достал несколько бутылок хорошего алкоголя, правда слабого, местного. — Да, тащи его в ванну, и приводи в порядок, а то сейчас на его вопли половина района сбежится. Это тебе не Асгард. — Тор сунул в руки друга одежду. Фандрал, не церемонясь, потащил бывшего принца в указанном направлении, Огун поспешил вслед за ним.       Холодная вода, хлынувшая на ошалевшего Локи смывала кровь, грязь и успокаивала боль. Он перестал истерить и расширившимися глазами смотрел на разозлённых друзей Тора. Странно это было. Злоба на него была, обида тоже чувствовалась, но было видно, что не было в них ни презрения, ни ненависти. Локи даже не понимал почему, но это было неважно. Он чувствовал себя таким живым, таким напуганным и таким беззащитным. Даже вернувшаяся магия не придавала ему былой уверенности в себе. — Тор, — обратился к Громовержцу Вольштагг, — надо бы на немного с ним побыть, а то как бы он ума не лишился, после такого.       Громовержец не ответил, он просто выставил на стол стаканы, несколько бутылок виски. Сиф резво делала закуски. Из ванной выполз, по-другому не скажешь, Локи в сопровождении Огуна и Вольштагга. Сейчас он был в простых тренировочных штанах. Исполнительный Огун ухитрился надеть на него ещё и носки, а вот идею с футболкой не поддержал. — Пусть спина дышит, быстрее зарастёт, — ответил он Фандралу. — Локи, ну ты чего как неживой? Ведь всё уже кончилось?       Реакции снова не было, взгляд Локи остановился. Он часто-часто дышал и не отвечал им. Казалось, что не здесь, а впрочем так оно и было. Локи переживал заново свой суд, оглашение приговора, заключение и казнь. Именно сейчас пришёл страх и ужас, именно сейчас остро хотелось жить. Именно сейчас он понял, что сам отрёкся от своего брата, который всё же спас его.       Он не сопротивлялся, когда его силой усадили на диван. Он не понял, кто сунул ему в руку стакан с местным мёдом, но отчётливо услышал голос Тора: — Пей! — он подчинился и залпом проглотил горькую муть, поморщился. В голове зашумело. Никогда раньше он не думал о том, что его начнёт «развозить» от столь слабого напитка. — Ещё!       Только после третьего стакана глаза Локи прояснились, он обвёл всех испуганным взглядом и глядя на Тора зашептал: — А я там сижу…. А время всё идёт и идёт, а ты всё не приходил…. А потом я думал, что ты меня бросил….Как я мог так подумать? — Локи выпил ещё стакан. — Ну и дурак же ты, братец, — Тор присел рядом на диван, — сам посуди, кроме меня Мидгард никто не знает. Нужно было сделать документы, убежище, счёт на тебя открыть, успеть вернуться в Асгард, там всё организовать и отбыть в Ванахейм, чтобы не вызывать подозрений. Толку тебе от моих визитов никакого. Испугался? — Очень, — тихо ответил Локи, чем удивил всех, — спасибо, что остальных уговорил помочь мне. — Что? — удивился Тор. — Да мне их сдерживать пришлось. Сиф хотела в тот же день разгромить всю тюрьму и тебя выкрасть, ну или убить. Как получится. — Спасибо, — Локи хотел отставить стакан, но не смог разжать пальцы. Сиф осторожно вытащила его из руки друга. «Друга ли? Всё-таки друга. Ей лично он зла не делал».       Они молча сидели за одним столом, как и в былые времена, только не было на этот раз ни смеха, ни разговоров. Тор не рассказывал байки, Вольштагг не жаловался, что еды мало, он вообще к закускам не притронулся, зато спиртное убывало с космической скоростью. Кто-то выставил на стол флягу с асгардской медовухой…       Только к середине ночи Локи стал приходить в более адекватное состояние. Он виновато смотрел на брата, но не решался заговорить. Сиф не шпыняла Локи, даже Вольштагг не отпускал шуток про то, что Серебряный Язык онемел. Все понимали, что то, через что Локи чуть не прошёл, и остался в здравом рассудке, не пожелаешь и злейшему врагу. — А всё-таки, п-почему спасли? — Локи осоловело смотрел на друзей брата. Сиф вздохнула и ответила: — Помнишь, когда тебе было лет семнадцать, и ты ещё учился магии иллюзий, ты попросил меня что-нибудь вспомнить. — Нет. — Кто бы сомневался. Ты тогда запечатал воспоминание в кристалл и отдал его мне. Ещё сказал, что если его разбить, то воспоминание станет всеобщим достоянием. Так вот, смотри!       Сиф сняла с груди кулон и бросила его на пол. Комнату заволокло туманом, сначала это было просто облачко, а потом оно начало обретать очертание. Перед ними раскинулся пологий склон, покрытый зелёной травой. На траве сидели четверо мальчишек лет десяти-одиннадцати. Как же они изменились за эти века. Тор чуть вслух не возмутился, каким он мелким был. — Он всё время меня жирным дразнит, — обижено сказал полный мальчик с добрыми карими глазами. — Не обращай внимания, он просто завидует, — осторожно ответил Огун. — Его женщины не любят, вот он и злится, — вставил Фандрал. — Вызови его на бой, — толково предложил Тор. — Вы все с ума сошли? — возмутился Локи. — А что тебе опять не так? — маленький Тор смотрел на брата. — Во-первых, ты Вольштагг, не жирный. Вырастешь, будешь полноватым, но не более того. А сделаем мы так, завтра у него свидание с девушкой, — мальчик коварно улыбнулся и показал флакон с зельем. — Что это? Яд? — в ужасе спросил Тор. — Нет. Яды я пока варить не умею. Слабительное. Он так опозорится, что больше во дворец ни ногой. Я завтра всё организую. — Локи, — пролепетал Вольштагг, — а если тебя поймают за этим непотребством? — Меня не поймают, я среди вас всех самый умный — это раз. А потом, никто не смеет обижать моих друзей.       Туман начал рассеиваться и Сиф снова заговорила: — А что с тех пор изменилось? Локи всегда нас прикрывал, и каким бы мерзавцем он не был, он всё же наш друг.       Ему впервые за многие столетия было стыдно, он не знал, что сказать брату, друзьям, которые его не подвели, поэтому просто молча смотрел в пол. Наконец он заговорил, хрипло и тихо, всё ещё сбиваясь от пережитого ужаса: — Тор, прости. Друзья…. Я…. Любая помощь, всё что хотите…. Я жизнь за вас отдам…. — Знаешь, братец, ты для начала свою за призрачные амбиции не отдай, — усмехнулся Тор. Локи не ответил, но на душе было хорошо и спокойно. Брат спас его и этого он не забудет никогда.

***

— Ваше Величество, — кузнец склонился в поклоне перед Фриггой в траурном платье, — примите мои искреннее соболезнования. Я сделаю поминовение по Локи, поверьте мне. — Что такого сделал Локи лично тебе? — спросила королева, стараясь не выдать волнения. — Спас меня от лютой смерти, а я не смог ему тем же отплатить. «Я вырастила хорошего сына», устало подумала Фригга, «но траур по Локи не сниму, так надёжнее».