***
— Так что случилось в медпункте? — Мистер Фукасэ не давал своего разрешения на разглашение этой информации. Я приподнялся и нарочно сильно плюхнулся обратно головой ему на грудь. Услышав сдавленный вздох, широко улыбнулся, наблюдая за проплывающими по небу облаками. Что ж, не особо-то и важно, что там произошло. Кажется, я на что-то был зол, но, видимо, это уже тоже не важно. Луна не виновата в том, что она такая, какая есть. Да и её свет прекрасен.Часть 1
10 сентября 2016 г. в 22:21
Было совершенно очевидно с самого начала, что он никогда не посмотрит на такого как я. Хулигана, отброса общества, драчуна из большой и бедной семьи.
На что я надеялся? Явно не на сочувствующий взгляд, на который натыкался всякий раз, стоило кому-то прознать о моём положении.
Стоило и ему узнать хотя бы моего отца, то, насколько он жалок и невезуч и на что мне приходится идти ради близких и дорогих мне людей, как на его юном красивом лице еле заметно, практически неуловимо проступило сожаление.
Только заприметив это, я сразу же отвернулся, вернувшись к привычной для меня рутине, к заботе о младших по курсу товарищах. Отметив про себя, что этот забавный первокурсник – единственный, перед кем мне по-настоящему стыдно показывать слабость, единственный, кто смог вызвать у меня подобные ощущения.
Я и раньше считал себя мусором в этом мире – это было естественным, но рядом с ним вдруг начинал испытывать стыд.
Сакамото далеко не простой ученик старшей школы, это очевидно с первого взгляда. Воплощение самого идеала – того, каким жаждет видеть парней лучшая половина человечества: умный, привлекательный, ответственный, оригинальный. И недоступный, разумеется.
Недоступность Сакамото – самая главная черта. Фукасэ верно сравнивал его с луной. Мы можем вечность ею любоваться, можем её достичь, побывать на ней, но она никогда не ответит нам взаимностью. Разве что… в нашем случае, игриво улыбнётся, поправляя свои очки.
Одна лишь возможность наблюдать за ним – сродни счастью для чуть ли не всей школы. Я же предпочёл забыть. Эта симпатия заранее обречена на отказ в своей эволюции в нечто большее.
«Отказ»…
— Хаябуса-сан, что с вами?..
— Вспомнил детский анекдот, — улыбнувшись, я продолжил опираться на перила школьной крыши, смотреть на заходящее солнце и людей в парадной форме, столпившихся внизу.
— Анекдот?
— Эй, — поворачиваюсь, произнося поучительным тоном как младшим братьям, — а вам не пора по домам?
Дальше я их не слушал, это был лишь повод, чтобы они разговорились и ушли с крыши, оставив меня наедине с моими мыслями.
Луну нашей школы было прекрасно видно отсюда: он стоял на деревянной сцене и искусно чуть ли не запевал очередные красивые речи по случаю выпуска. Полагаю, это было отличной идеей назначить именно его на эту роль. Ему это подходит и только подчёркивает его недосягаемость.
Сейчас, ближе к вечеру, Сакамото уже снял пиджак, да и проходящее в данный момент мероприятие не столь официозное, чтобы быть при параде.
Девчонки привычно визжат, успевая и фотографировать, и вытирать кровь, идущую из носа. Можно было бы как-нибудь зажать одну из них и «вежливо попросить» сделать копии снимков, но проще всё-таки одолжить у Ацуши. Который одолжил у них.
Невольно заглядевшись на оратора, я смутился, когда он заметил меня и, вероятно, неодобрительно посмотрел. Приветливо помахал ему рукой, всё также улыбаясь, и перевёл взгляд на преподавателей. По крайней мере, на тех, кто ещё не ушёл.
По слухам, Ацуши неровно дышит к нему. Когда впервые услышал эту новость от его друзей, поначалу сильно удивился. Чтобы парень да запал на парня?.. Уму непостижимо. Так мне казалось на тот момент. Сейчас я понимаю, что был не прав.
В мыслях всё чаще возвращался к тому инциденту в зале, где проходила церемония выпуска.
«— Почему?..
Я заворожённо наблюдал за этой поначалу казавшейся комичной сценой. С каждым словом и действием это превращалось во всё большую драму, и вот... она достигла своего апогея.
— Да тебе ведь плевать на меня! — кричал Ацуши, чью руку крепко сжимал, не позволяя упасть с балкона, Сакамото. А Маэда продолжал отчаянно выкрикивать. — Ты всегда смотришь на меня свысока!
Иронично, но он на всех смотрит свысока.
— Когда мы играли в снежки, ты даже не сражался со мной всерьёз и даже кинул из жалости грелку! — не получая никакой реакции на свои слова, он замахивается и ударяет битой первогодку по лицу. Очки, на которые молится половина школы, спадают и летят вниз.— Ну же! — Ещё удар, но уже по руке, которая его держит. — Давай! — И ещё. — Давай!
Он ударяет снова и снова, в отчаянии и чуть ли не плача от безысходности.
Кто-то из присутствующих видит в этом чудесный спектакль, кто-то – своеобразный способ примирения двух одноклассников.
И только единицы знают, что тут совершенно иной случай. Безответная, и потому по-настоящему жестокая, любовь.
Со стороны луны нашей школы весьма жестоко не реагировать на людей, так страстно жаждущих внимания, так старающихся ради него. Но парадокс – это и правильно.
Его существование для нас своего рода наркотик, мы зависимы от него. Если он станет легкодоступным, в этом не будет никакой остроты.
Я замечаю взгляд Фукасэ, который так же наблюдал за последней частью спектакля в стороне, как и все.
Фукасэ-сан действительно пугающий человек. Не удивлюсь, если он понял, о чём я думаю, и счёл меня единомышленником.
Но и он прекрасно знает разницу в нас. Он заботится только о себе, запросто угрожает и заставляет окружающих корчиться от боли. У меня есть те, кого надо оберегать, и я не вижу смысла в беспричинном насилии.
Поэтому предпочитаю, как и все, с ним не иметь никаких дел.
— Разве… — я повернулся, вернув всё своё внимание сцене на балконе, — разве тебе не плевать на меня?»
Как бы ни было похоже на то, что ему плевать, он заботится о нас. Незаметно, как может, помогает, приходя в трудные моменты. Направляет.
После всего, что было, я никогда не подумал бы, что Сакамото плевать на нас.
Да, луне побоку на наше внимание к её персоне, но она одаряет нас своим светом, освещая нам путь во тьме.
Ацуши не виноват в произошедшем. Виноват лишь Фукасэ-сан. Но и его настигла участь ведомых лунным светом.
— Не знаю, что произошло в медпункте, но полагаю, что в школе теперь будет спокойно.
Я повернулся и опёрся спиной о перила.
— И давно же ты тут стоишь, — даже не отрывая взгляд от неба, улыбаюсь, — а, Сакамото?
А посмотрев на пришедшего, замечаю всю ту же хитрую улыбку. Отсутствие очков и растрёпанные ветром волосы явно красят его больше, нежели повседневный строгий вид. Странно… когда наблюдал за ним, зачитывающим внизу речь, на нём точно были эти самые очки.
— Около, — он деловито поднял правую руку, на запястье которой были нарисованы часы, — трёх минут.
— Лже-е-ец, — меня пробивает на смех. — Это же не настоящие часы!
Он молча поднимает и демонстрирует другое запястье, на котором уже настоящие часы.
Имеет смысл надеть их на другую руку.