***
- Мадара... - Мягкий, бархатный голос невесомо, приятно касается уха. Теплая пелена юношеских рук мягко скрывает глаза от ярких солнечных лучей. Учиха вздрагивает. Он все никак не мог привыкнуть к такому Хашираме. - Просыпайся, пора выдвигаться. Мадара ненавидел такие моменты. Каждый раз, когда Сенджу произносил эту фразу, хотелось подорваться с места, связать его и заставить остаться, остановиться, чтобы продлить моменты отдыха хотя бы на несколько минут. - Мадара! Они согласны стать нашими союзниками! - Радостно вопил Хаширама, вламываясь в покои отдыхающего Учихи. Его глаза были переполнены горделивой радостью, а лик полон света. Ему нравилось наблюдать за таким Хаширамой. - Я буду рядом... - Шептал смуглый повзрослевший мужчина, сжимая новоиспеченного главу клана Учиха в своих объятиях, едва в силах сдержать собственные переживания. Не каждый день погибают близкие сердцу люди. - Я убью каждого, кто посягнет на благополучие деревни, будь то мой родной брат или близкий друг. - Капельки крови стекают по коже, обжигая ее, окропляя одежду, пока поглощенный изумлением разум притупляет разрывающую боль грудную клетку. Такого Хашираму он ненавидел.***
Казалось бы, уж ничего не осталось от былого могущества клана. Один лишь ветхий, полуразрушенный домик стоит посреди густого леса, обрамленный дикими колючими кустами, изломанными деревьями и выжженными пнями и травой. В камине нет огня. Нет ни единого знака присутствия в столь бушующем множество лет назад месте. И только на веранде в хладных лучах лунного света можно было разглядеть сутулую, сгорбившуюся фигуру. Вокруг нее в хаотичном порядке прикорнули к дереву настила маленькие белесые пустые бутылочки из-под саке. Пальцы одной руки аккурат сжали края фарфоровой пиалы, а подушечки пальцев другой с осторожностью коснулись спрятанных под юката краев грубого широкого шрама. Эдакого напоминания об утраченных днях и когда-то цветущей дружбе. - Хаширама... - Прошептал он, устало смыкая веки и прислоняясь виском к деревянной опоре рядом, опираясь на нее плечом и снова опустошая наполненную алкоголем посудину. Люди молвят, что с саке приходит легкость и радость, расслабление и желанное умиротворение. Только вот почему с каждой пиалой Мадаре становится все хуже и хуже? Почему эта глупая боль становится все сильнее? Учиха так хотел это знать... Тихий вздох. Теплые, мозолистые руки касаются продрогших плеч, поглаживают по ним и мягко разминают, а после скользят по грудной клетке ниже, нарочно огибая памятный рубец, а после ложатся на талии Учихи, легко надавливая и заставляя его отклониться назад, к груди Сенджу, чтобы помочь ему отогнать глупые мысли и согреться. Его прикосновения, осторожные, ласковые, всегда были чем-то интимным, особенно приятным и сокровенным, дорогим сердцу. Они бывали резкими, грубоватыми, но в моменты тоски или предельной нежности касались с осторожностью, с теплотой и заботой, будто стараясь расположить к себе, попросить открыться. Но Мадара не мог этого сделать. И Хаширама понимал это. Он лишь аккуратно укладывал голову на его плече и мягко целовал в шею, стараясь отвлечь от тяжелых мыслей. - Ты нужен мне. - Одними губами прошелестел Мадара, касаясь теплоты обнимающих рук и склоняя к ним свой тяжелый, задумчивый взгляд, проходясь им по аккуратным изгибам и цепляясь глазами за ветви тонких, напряженных вен. Озаренные ночным светилом, они казались особенно бледными, готовыми растаять в любую секунду. Но собеседник хранил молчание. - Хаширама, ты такой дурак... - Слабая улыбка тронула тонкие губы темноволосого. Он лишь подался назад, поближе к желанному теплу, желая раствориться в этой приятной неге, забыть обо всем и хотя бы раз спокойно уснуть, чтоб не проснуться вновь посреди ночи с ужасными воплями в холодном поту. Но этого ему мало. Он аккурат хватается за широкую сухую ладонь и прижимает ее к своей грудной клетке прямо на сердце, тепло накрывает и крепко удерживает. Будто в этот жест вложены все его чувства. Учиха устало смыкает веки, останавливаясь взглядом на безликой холодной луне, а опьяненный алкоголем рассудок покидает его. Мадара проваливается в крепкий сон.***
Раннее утро встречает мир непогодой. Густые, темные тучи застилают некогда нежно-голубого цвета небосклон, студеный ветер гуляет по поместью, заставляет тяжелые капли с грохотом разбиваться о ветхую крышу и крыльцо, нарочно вытаскивая из мира снов хозяина дома. Мадара, в том же положении, облокотившись на древесную опору, держит на колене одну из рук, а у ног его, разбитая на мелкие кусочки, разбросана светлая пиала. В течение нескольких секунд, пытаясь сфокусировать свой взгляд на открывающийся вид густых диких кустарников, Учиха не движется. А после, наконец оправившись с тяжелым пробуждением, не говоря ни слова, поднимается с настила и, босыми ногами ступая по шероховатому полу, возвращается внутрь такого же холодного, как и сегодняшнее утро, дома. И все для того, чтобы вновь наполнить пиалу саке и предаться бесполезным иллюзиям в тоске по мертвому другу, возлюбленному и своему убийце. Хашираме Сенджу. Тому, которого он так любил...