*****
– Эй, Сосенка. Парень невольно улыбнулся, услышав такое привычное обращение. Он сидел на диване в комнате отдыха, устроившись как раз у окна, и читал книгу, одну из тех, что хранились в комнате дедушки Форда. Подняв взгляд, он ожидаемо видит Билла. Тот стоит как раз удачно, луч солнца падает на его короткие светлые волосы, и от того они сияют золотом. Это смотрится настолько очаровательно, что Диппер просто не может не залюбоваться. – Что такое? – Неужели чтение важнее моей прекрасной компании? – с приторным возмущением говорит Шифр, приближаясь к нему. – Брось это, почитаешь потом. Конечно, Диппер никогда не любил, чтобы его отрывали от чтения, тем более если книга окажется действительно интересной. Но Биллу это было позволительно. Ему даже Стэн многое позволял. Кажется, и правда позволял, Диппер отчего-то не помнил этого наверняка. Отбросив ненужные мысли, парень захлопнул массивную книгу. Что ж, почитать он и правда всегда успеет, ведь весь день принадлежит ему. – А ты можешь предложить что-то интереснее? Он прекрасно знает о том, что Шифру есть, что предложить. Более того, он и сам этого желает. И как же удачно, что все домашние уехали на пикник, и им никто не помешает. Не то, чтобы им раньше кто-то мешал. Вовсе нет, они всегда были очень осторожны в этом. – Разумеется. Выхватив из его рук книгу, Билл с довольной усмешкой откинул ее в сторону. Пайнс уже готов, так что когда мужчина склоняется к нему, он подается навстречу. Их губы тут же встречаются в жарком поцелуе, несколько жадном, пошлом, но невероятно правильном для их обоих. Диппер тут же усаживается удобнее, чуть разведя ноги, позволяя Биллу прильнуть к себе, обхватить руками свою талию и углубить поцелуй. Они оба этого хотят. Все так привычно и так… правильно. Да, именно правильно, именно так, как и должно быть. Возможно, раньше он бы и удивился тому, что между ними сейчас происходит, но это было раньше. Диппер плохо помнил прежние времена, чтобы уверенно судить о чем-то. Да и кого это волнует, когда Билл – его Билл, – вот так откровенно ласкает его ладонями, буквально засасывая его язык, проводя кончиком своего языка по чужим деснам, словно изучая вновь и вновь давно уже изученный рот. Хватка становится чуть сильнее, когда Диппер не выдерживает и стонет в поцелуй. Его руки сперва обхватывают шею Билла, а потом проходятся по светлым волосам, жестковатым, но все равно приятным на ощупь. Они сейчас так близко друг с другом, и это тоже так невероятно прекрасно. Дипперу это нравится. Нравится с тех самых пор, как это только началось. Нравится быть с Биллом, нравятся его объятия и поцелуи. Нравится быть в его власти и отдаваться ему снова и снова. – Сосенка, ты дрожишь, – усмехается Шифр, оторвавшись от чужих губ и уткнувшись в шею парню. Пайнс плохо понимает, к чему это было сказано. А руки его в самом деле подрагивают от нетерпения. Шальная мысль о том, что сестра и дядя скоро вернутся и застанут их, проносится в голове буйным вихрем, но тут же исчезает. Даже если и застанут, ему без разницы. Все равно в мире нет ничего важнее Билла. Шифр стягивает с него футболку. Приходится поднять руки, дабы избавиться от элемента гардероба. Когда мужчина потянулся к поясу брюк, Диппер принимается расстегивать пуговицы на чужой рубашке. Им, пожалуй, нравится раздевать друг друга. Билл совсем не тяжелый, а кожа у него гладкая, словно шелк. Диппер отмечает это в который раз, когда между их обнаженными телами не остается никакого пространства. Все движения изучены и отточены, но несмотря на это ничего в данном процессе не приелось. Когда проворные губы вновь смыкаются на его сосках, а после скользят ниже, к чуть подрагивающему плоскому животу, Диппер чувственно стонет, словно ощущая незатейливые ласки в первый раз. Он слышит, как усмехается Билл, понимает, что мужчина доволен, и это несказанно радует парня. Он любит эти медленные и тягучие ласки, а Шифр любит их дарить. Они так идеально подходят друг другу, что Пайнс лишь недоумевает – как они вообще жили прежде друг без друга. Смутно припоминая, что когда-то он не любил Билла и даже боялся его, Диппер, однако, не может вспомнить, почему так было. Но этот вопрос быстро вылетает из головы, когда Билл стягивает с него штаны, трогает его возбужденную плоть, а после берет в рот. Даже в таком положении он умудряется усмехнуться над слишком громким и даже по-женски высоким стоном парня. Диппер зарывается руками в светлые волосы, трогает пальцами кожу головы, полностью отдаваясь наслаждению и выбрасывая из головы все ненужные мысли. Он уже не испытывает боли, когда Билл берет его со всей своей неуемной страстью. Тело столь привыкло к таким вторжениям, что теперь дискомфорт может доставить лишь их отсутствие. И лишь на совсем короткий миг в голове Диппера появляется мысль о том, что что-то не так, что-то ложно, в чем-то он обманут… И вновь ненужные мысли исчезают благодаря умелым действиям Шифра, и вновь Пайнс полностью счастлив.*****
Очередное летнее утро прекрасно. Диппер вновь идет в комнату дедушки Форда и рассматривает стеллажи с книгами, выбирая, какую бы почитать. Перед глазами расплываются буквы и цвета, но прежде чем взять что-то наугад, парень замечает небольшую странность: одна из книг стоит верх тормашками. Он замирает на месте, вспомнив о том, что поправлял лично и совершенно точно ставил все правильно, корешок к корешку. Хмыкнув, Диппер осторожно вытаскивает книгу и зачем-то открывает. В тот же миг к его ногам падает лист бумаги. Ничего не понимая, Пайнс склоняется за ним и, подобрав, всматривается в неровные строки. «Он – не человек. Он – треугольник, демон. Он – зло. Ты должен помнить об этом. Реальность – иллюзия» Диппер хмурится, потому как узнает свой почерк. Надпись кажется полнейшим бредом, но слово «треугольник» будит в его душе нечто, что заставляет сердце замереть в слепой тревоге. Треугольник. Демон. Не человек. Это он писал. Но когда? И зачем? Почему он забыл об этом? – Сосенка! Парень вздрогнул всем телом, а после в спешке свернул лист и спрятал в карман, опасаясь того, что Билл может увидеть.*****
Вечером того же дня Диппер отчаянно не находит себе места. Пресловутое «треугольник» так и вертится в голове, не давая покоя, но парень на самом деле не понимает, почему. О чем ему должно говорить это слово? Почему оно будит в нем кошмары? И почему он так боится говорить о найденном листке Биллу. Почему доверие к нему пошатнулось? – Мейбл? Сестры нет в комнате. Диппер растерянно смотрит на ее пустующую кровать и вдруг понимает, что ее уже давно нет дома. Не просто целый день, а уже около недели. И как странно, что всю эту неделю Пайнс просыпался беззаботный и совершенно спокойно читал записку, в которой говорилось, что сестра вместе с дядей и Зусом уехала на пикник. Подойдя к кровати, парень вновь видит записку и понимает – это все время был один и тот же лист. Но почему он не понял этого раньше? Почему не заметил, что сестры давно нет, равно как и нет всех остальных. Почему он уже очень давно не видел дядю и дедушку? Куда подевались Зус и Венди? Но самое главное – почему Диппера удивило их отсутствие только сейчас? Парню стало страшно. Он должен был помнить что-то, но он это забыл.*****
– Сосенка, куда это ты собрался? Пайнс замирает на месте, сжав ладонью дверную ручку. Пришлось обернуться. Билл все так же улыбался, ненавязчиво и почти без эмоций, но Диппер чувствует в нем угрозу. – Хочу прогуляться. – Не стоит. Шифр говорит мягко, но настойчиво, и Пайнс вдруг понимает, что лучше с ним не спорить. – Всего лишь прогулка… Но Билл быстро сокращает расстояние между ними и прижимает парня к себе. – Зачем тебе прогулка, Сосенка? Разве в постели со мной не лучше? Диппер просто тает в его объятиях, трепещет от поцелуев и снова сдается, но несмотря ни на что, начинает вспоминать некоторые вещи.*****
Про найденный в книге лист бумаги он вспоминает через два дня. Нащупав смятую бумажку в кармане брюк, парень с недоумением достает ее и разворачивает. И снова это слово «треугольник» заставляет его недоуменно замереть на месте. Он начинает понимать, что каждый чертов день упускает из внимания нечто очень важное. Но что же это – то самое важное? И почему его так корежит это слово. «Он – треугольник… Помнить… Иллюзия…» Аналитический ум парня подсказывает, что все это не просто набор несвязанных слов, здесь есть смысл. Ответ на поверхности. Кажется, вот он, прямо под рукой, надо только поймать. Но поймать не удается. Диппер напрягается, как может, а после снова озирается по своей комнате. – Мейбл? Но сестры нигде нет. На подушке ее кровати лежит записка. Та самая записка, которую Диппер каждый раз выбрасывал после прочтения. И каждый раз она оказывалась здесь, когда он вспоминал о сестре. – Где ты, сестренка? В ответ лишь тишина совершенно пустынной комнаты. Он растерянно осознает, что не видел Мейбл уже очень и очень давно. Черты ее лица немного стерлись из памяти, ее голос так и вовсе забыт. Диппер лишь помнит, что она всегда была с ним. А что же все остальные? Где дядя Стэн? А дедушка Форд? А Зус, который прежде всегда был на виду? Задавшись этим вопросом, Диппер потрясенно осознал, что он уже очень и очень давно был один в хижине, если не считать, конечно, Билла, который то появлялся, то исчезал. И отчего-то Пайнсу было так хорошо в его присутствии, что он даже не задавался вопросом о том, куда подевалась вся его семья. Каким-то невероятным образом Билл Шифр заполнил собой всю его жизнь, став его жизнью и вообще всем для парня. Но при этом Диппер никак не мог вспомнить, как они вообще познакомились с Биллом. Словно кто-то стер из его памяти кучу важных вещей. Вернув бумажку в карман, Диппер спустился вниз. Обычно в это время он читал в комнате дедушки Форда, а Билл приходил уже после полудня. Словно вся жизнь Пайнса была расписана по четкому графику, и он слепо следовал этому самому графику, не обращая внимания на кучу ляпов своей жизни. К примеру, почему он так долго не замечал отсутствия всех членов своей семьи? Как он вообще мог не заметить того, что Мейбл нет рядом уже которую неделю? Вопреки обыкновению, парень идет в гостиную. Вот любимое кресло дяди Стэна, а вот телевизор, покрывшийся слоем пыли. Слой довольно толстый, а это кресло… Оно всегда было немного придавленным, Диппер хорошо это помнил, но сейчас оно казалось совершенно новым. Парень присел, положив руки на подлокотники, и задумался. Гостиная родной хижины казалась такой чужой сейчас… – Диппер, надо спасать дядю Стэна! – Что случилось? От кого спасать? – От Гидеона! Вернее от того существа, которое он вызвал! – Быстрее, Диппер, там какой-то злой треугольный парень собирается проникнуть в разум Стэна! Диппер вздрогнул, словно очнувшись от транса. Ну, конечно, треугольник! Билл Шифр никогда не был человеком. Более того, когда они впервые увиделись, он представлял из себя жуткий треугольник с руками и ногами, с одним большим глазом и тонким цилиндром на верхнем углу. Но, если так, то почему сейчас он выглядит как человек? Почему он приходит к нему каждый день, целует его, ласкает? Что вообще произошло? Почему Диппер перестал выходить из хижины, и почему его так долго не удивляло то, что его семья пропала? Пайнсу стало страшно. Однако сквозь липкий и тягучий страх выступило осознание того, что происходит: Билл Шифр – демон разума. «Реальность – иллюзия». Вот что это означало. Еще не ясно, кто оставил ему записку, но этот кто-то хотел помочь ему выбраться из плена. Но возможно ли вообще вырваться из плена такого демона? Диппер прошелся и по другим комнатам. Он трогал вещи, рассматривал все и отчаянно пытался вспомнить. Столовые приборы, его собственная кружка, старенький холодильник – все это сейчас казалось таким чужим и ненастоящим, что Пайнсу стало противно. – Мейбл, ты так мне нужна… Но где искать сестру и всех остальных? И как вообще бежать из мира иллюзии? Неожиданно Диппер вспоминает о том, что он как-то вытаскивал Мейбл из мира иллюзий, в котором ее держал тот же Билл. Возможно, сам Диппер тоже находится в подобном плену. Однако до этого произошел Странногедон, нашествие жутких монстров, а потом Билл взял в плен дедушку Форда… Вспомнить, что же было дальше, не получалось. Да, очевидно, Пайнсу и правда знатно подчистили память. – Это все не настоящее… Все не настоящее… – проговорил он. – Я выберусь отсюда! Былая решимость, которой так давно не наблюдалось у парня, вернулась неожиданно. Он дернулся с места и побежал в сторону выхода, уверенный в том, что это поможет раскрытию самой сложной тайны. – Выпусти меня отсюда, Билл! – прокричал он, выбежав за порог и оказавшись на природе. Кругом все так же не было ни души, но теперь Диппер не сомневался в том, что это не настоящий мир. – Я больше не верю в это! Выпусти! Он и правда перестал верить в этот обман. И словно в подтверждение его уверенности, небо вмиг покраснело, все кругом поникло, деревья почернели, а хижина за его спиной загорелась. Не успел Диппер испугаться этим изменениям, как послышался до боли знакомый, сейчас попусту озлобленный и недовольный голос: – Ну почему тебе не сидится на месте? Так обязательно надо было все испортить? Обернувшись, Пайнс увидел его – настоящего Билла Шифра, желтый треугольник с одним большим глазом. Диппер растерялся, не зная, что предпринять. – Выпусти меня отсюда! Треугольник парил в воздухе, а вокруг него рассеивалась пугающая красноватая аура. Вот он приблизился, но Пайнс не стал отступать, хотя такой вид Билла неимоверно пугал. – Выпустить? Ты хочешь вернуться в реальный мир, Сосенка? Неужели тебе так плохо со мной в этом мире? Диппер покривил бы душой, если бы сказал, что плохо. Напротив, все было даже слишком прекрасно, но жить в обманном иллюзорном мире он решительно не хотел. – Я все равно выберусь! Билл пугающе усмехнулся. – Моей милой Сосенке хочется прогуляться? А ты уверен, что стоит? Все равно же потом вернешься ко мне. Он говорил с такой непоколебимой уверенностью, что Пайнсу снова стало страшно. А ведь он решительно не помнил, что произошло в мире после Странногедона. Когда Билл приблизился, парень отскочил назад. Он намерен был бежать, но горевшая за его спиной хижина испарилась. Теперь на ее месте стояло огромное здание Капитолия, почерневшее и практически разрушенное. – А вот и реальный мир, – усмехнулся Шифр. – Мои ребята неплохо тут повеселились. – Так вы… Значит, Странногедон наступил для всей страны? Или даже для всей планеты? Неужели это и есть то, что не помнил Диппер? – Да, Сосенка, это мир теперь принадлежит нам. Видишь – тебе некуда бежать. Все люди давно стали каменными глыбами, все государства пали, эпоха хаоса и та прошла. Теперь мир цветет под нашим гнетом. Билл снова засмеялся, и от безумия в его голосе у Диппера просто волосы встали дыбом. – Где моя семья? – выдохнул он, наблюдая за тем, как здание Капитолия рассеивается, а после вместо него появляется разрушенная Эйфелева башня, а потом Статуя свободы. – Ты оглох, Сосенка? – весело проговорил Шифр. – Я же сказал – все люди давно превращены в каменные глыбы. Их больше нет. Они все не более, чем кирпичики, из которых мы строим мой новый дворец. Пайнс снова отскочил в сторону, осознав, что демон приблизился к нему. Теперь он уже смотрел ему в глаза. Вернее, в глаз. А ведь у того Билла, что приходил к нему в иллюзиях, было два глаза. Да что там, тот Билл выглядел как человек, красивый, опрятный и интересный. Но он не был таким никогда. Треугольник – вот его истинная личина. – Ты… Он не знает, что и сказать. Дипперу стало откровенно дурно, когда он представил, что из людей кто-то строит дворец. Монстры захватили мир и уничтожили его. Так что же ему теперь делать? Как бороться против Билла? Возможно ли вообще бороться против него? – И это вся твоя благодарность? – усмехнулся Билл. – Я ведь оставил в живых тебя, Сосенка. Более того, я поселил тебя именно там, где тебе было лучше всего, дал тебе лучшие условия для жизни. Неужели это не стоит благодарности? Да, он дал Дипперу идеальный мирок для его существования, но это была лишь иллюзия. Подумать только, сколько лет он жил в этом мирке? Пять лет? – Нет, черт возьми, не стоит! Гребанный псих! Надо было бежать прочь, спасаться, а потом думать, как одолеть Шифра. Конечно, это кажется совершенно невозможным, но ведь было же много и других вещей в его жизни, которые казались невозможными, но он с ними справлялся. Быть может, и сейчас именно такой случай. Билл зависает в воздухе. Он кажется таким задумчивым, что Диппер и сам невольно замирает, ожидая того, что будет дальше. – Я нисколько не разочарован, Сосенка, - сказал он, наконец. – В конце концов, не в твоем ли характере была главная причина того, что именно тебе я сохранил жизнь когда-то. Но с меня довольно этой бравады, сам понимаешь – дел много, времени мало. Пайнс не понял, что же произошло потом. Демон щелкнул пальцами, и его буквально унесло потоком воздуха назад. Ударившись об это-то затылком, Диппер тут же потерял сознание. – Когда тебе уже надоест быть таким умником? – прозвучал в пустоте алого неба трехмерный и самодовольный голос Билла.*****
Диппер потер затылок, сильно побаливавший от удара, а после открыл глаза. Он находился в своей комнате, в хижине чудес, на своей кровати. Сперва могло показаться, что все то, что произошло давеча, было лишь ужасным сном, что теперь Пайнс понимал, что сном скорее можно окрестить все то, что происходило до. – Так значит, вот в чем дело! Ты оставил себе подсказки после прошлого раза и спрятал их в разных частях хижины. Моя умная Сосенка, должен признать, ты меня впечатлил. Диппер невольно скривился, а после вскочил с места. Билл снова выглядел, как человек. Интересно, как это у него выходит вообще? К чему сейчас эта обманка? – Что произошло? Шифр стоял чуть в стороне, облаченный в свое причудливое пальто. Он разглядывал ту самую бумажку, благодаря которой Пайнс вернул себе воспоминания. – Ничего особенного, Сосенка, просто я вернул тебя домой. Диппер огляделся. – Это не мой дом. Демон лишь усмехнулся. Мгновение, и лист бумаги вспыхнул в его ладони и моментально сгорел. – Конечно, это твой дом. Мы уже шесть лет живем здесь вместе, и нам всегда было хорошо. Разумеется, если не считать те два случая, когда ты умудрялся все испортить. Но я ведь добрый,– Билл улыбнулся. – Более того, я люблю тебя и хочу, чтобы у нас все было хорошо. Именно поэтому тебе лучше не акцентировать свое внимание на таких ненужных мелочах, как твоя семья или весь остальной мир. Диппер недоуменно замер. Он как-то не успел задастся вопросом о том, почему именно ему демон сохранил жизнь, и почему он сожительствовал с ним. Они каждый день занимались сексом, и Билл всегда был так нежен с ним. Но почему? Зачем ему это вообще было нужно? – То есть, если я превращен в безвольный овощ, то я счастлив? – уточнил он, на всякий случай отступив назад. Шифр снова усмехнулся, на сей раз обнажив свои белоснежные, несколько острые для простого человека зубы. – Так и есть. Тебе лучше не думать, Сосенка. И можешь сказать мне спасибо, я в который раз тебя не накажу. Значит, это прозрение было не первым. Что ж, и не странно, Пайнс вполне мог умудриться выйти из под контроля демона, за шесть-то лет. Пугало другое – эти самые шесть лет. Он прожил все это время в иллюзиях Шифра, и все эти годы мир постепенно разрушался под гнетом монстров во главе с Биллом. Или мир сразу был разрушен? Мейбл, его любимой сестрички, больше нет, как нет и всех остальных. Вот что на самом деле было страшно. – Я не собираюсь тебя благодарить. – А я так и знал! – Шифр театрально вскинул руки, не особо хорошо притворяясь, что его задели эти слова. – Но повторюсь, я добрый, и поэтому я прощаю тебя, Сосенка. Уж в чем-чем, а в прощении демона Диппер точно не нуждался. До тех пор, пока он в состоянии хоть немного шевелить мозгами, он не покорится Биллу и сохранит ясность рассудка. Он найдет способ сбежать от него, а потом одолеть. Не важно, как. Есть вероятность того, что это попросту невозможно, но он не сдастся. Будет бороться до последнего, даже если ценой собственной жизни. Билл, казалось, перестал на него смотреть. Он отошел в сторону, а Пайнс снова огляделся, стараясь прикинуть, как можно сбежать из этой иллюзорной ловушки. – Я полагаю, – уже тише проговорил Шифр, – Что пришла пора опробовать на тебе вот эту вещицу. Диппер обернулся. Едва он понял и осознал, что это такое в руках демона, тот внезапно оказался близко к нему и уже спустил курок. Полупрозрачные лучи устройства для стирания памяти ударили точно в лоб парню, ровно по тему месту, где было скрытое под челкой родимое пятно в виде созвездия большой медведицы. Пайнс просто не успел ничего осознать, и это не странно. Не дано человеку быть умнее и хитрее демона разума.*****
Это было обычное летнее утро, одно из тех, что так радовали Диппера Пайнса. Погода была прекрасной, противные солнечные лучи не смоги проникнуть через треугольное оконце, несмотря на то, что парень в который раз забыл задернуть старую, уже немного потрепанную от времени шторку, не звенел будильник, что прежде вещал о том, что пора вставать с утра пораньше и идти заниматься важными делами. Не было никаких напрягающих моментов, не было проблем или поводов раздражаться. Напротив – все было прекрасно. – Билл? Мужчина обнаружился рядом с ним. У них давно вошло в привычку спать вместе, на одной просторной кровати, занимавшей едва ли не половину помещения. – Доброе утро, Сосенка. Шифр нежно улыбается ему, и Диппер понимает, что ему очень хорошо. – Доброе утро. Билл был с ним всегда, сколько себя помнил Пайнс. Правда, помнил он совсем не много. Кажется, он потерял память в результате несчастного случая, но Билл заботился о нем и всегда был рядом. Так что не странно, что именно этот человек стал для него всем миром. Хотя, а человек ли он? Или все же демон? А впрочем, кому какая разница? Диппера вовсе не волновали такие мелочи, ведь Шифр сказал ему, что это не важно. А если он так сказал, так оно и есть. Это было обычное летнее утро, которое они с Биллом встретили вместе, а потому Диппер был просто счастлив, и ничто более в мире его не волновало.