Девушка из Берлина: Вдова военного преступника

Цюрих, Январь 1945 - Мама, не бери слишком много вещей. Вы всё это не довезёте. Я следила за тем, как мои родители паковали чемоданы, чтобы они не забыли упаковать чего-то нужного. Генрих только что договорился обо всём с американской стороной, и сегодня вечером те должны были переправить моих родителей, бабушку Хильду, наших собак, Урсулу и малышку Грету из Швейцарии. Им ничего особенно опасного не грозило на территории нейтральной страны, но Генрих, не зная, как скоро оба фронта начнут смыкаться вокруг Германии, решил всё же эвакуировать мою семью туда, где о них позаботятся, случись чего с нами. - А ты, родная? Вы с Генрихом тоже едете? - Нет, мама. Мы пока не можем покинуть Германию. У нас ещё много работы. - Работы? Какой ещё работы?! О чём ты вообще говоришь? - Мой отец бросил книги, которые держал в руках, в чемодан и уставился на меня в неверии. - Ты же скоро станешь матерью. Тебе о ребёнке думать надо! А ты собираешься вернуться в Берлин, ко всем этим бомбёжкам, из-за какой-то работы? Рисковать жизнью ради долга перед РСХА?! - Нет, папа. Я говорю про работу с людьми, которые вас сегодня отсюда вывезут. Почему, как ты думаешь, американская разведка решила ни с того, ни с сего нам помочь? Пришло наконец время всё им рассказать. Я и так уже поняла, что в покое они меня со своими расспросами и укорами не оставят. - Генрих сказал, что они оказывают ему какую-то услугу... - отец никак не хотел понять, к чему я вела. - Он солгал. Они помогают нам только потому, что всё это время мы на них работали. А когда закончится война, мы присоединимся к вам в Нью-Йорке. А сейчас, пожалуйста, заканчивайте со сборами; нам всего пару часов осталось. - Но, родная... - мама моргнула несколько раз, глядя на меня в недоумении. - Что ты такое говоришь? Ты что... - Да, мама. Всё верно. Я работаю на американскую контрразведку, одновременно прикидываясь глубоко убеждённой нацисткой в глазах моего правительства. Рада, что мы всё прояснили, а теперь очень прошу, давайте закончим со сборами! - Но, девочка моя, это же так опасно! Почему ты раньше нам ничего не сказала? И как давно вы с Генрихом... А что если твой шеф узнает? Да он же расстреляет вас обоих! - Он уже и так всё знает, мама. У нас почти не осталось времени, пожалуйста, поторапливайтесь; я отвечу на все ваши вопросы, когда увидимся в Нью-Йорке. - Что ты имеешь в виду, он всё знает? - Мама! - Почему он в таком случае ещё не арестовал вас обоих? - Папа, и ты теперь начнёшь?! - Я просто пытаюсь понять, что здесь такое происходит, и я отказываюсь и с места двинуться, пока ты не объяснишь нам толком, как обстоят дела! С этими словами он уселся на диван и упрямо скрестил руки на груди. - Что ж, хорошо. Я всё объясню, но при одном условии: сразу после этого вы не станете задавать ни одного вопроса, упакуете оставшиеся вещи и будете молча ждать, пока агент Флоран вас не заберёт. А я тем временем пойду проверю, как там дела у Урсулы и прослежу, чтобы она тоже была готова ко времени. Идёт? - Идёт, - нехотя согласился мой отец и поджал губы. - Доктор Кальтенбруннер тоже с нами работает. Насколько ему это позволяет его должность, конечно же. А причина, почему вам не стоит беспокоиться о том, что он нас арестует или расстреляет, так это то, что это его ребёнок, которого я ношу, и ему стыдно перед моим мужем. Довольны? Вполне подробное объяснение на мой взгляд. А теперь, как договорились, заканчивайте сборы. Мои родители даже не пытались скрыть своего изумления. - Что? - к маме первой вернулся голос. - Вы оба обещали, что не будет никаких вопросов. Я подтолкнула чемодан ближе к бедной потрясённой женщине, а сама проследовала в коридор. - Я к Урсуле. Когда вернусь в шесть, я хочу видеть вас обоих собранными и готовыми к перелёту. Никогда раньше я не принимала такого командного тона с моими родителями, но в данной ситуации по-другому их заставить ехать было никак нельзя. Они бы ни за что не оставили свою единственную дочь и её мужа, а тем более когда узнали, чем их дочь и зять всё это время занимались. Может, не стоило им конечно говорить, что их "маленькая принцесса" ждала ребёнка от шефа РСХА, который в их глазах являлся чуть ли не дьяволом во плоти, но совесть меня по этому поводу едва кольнула. Мне о других вещах надо было думать, в частности о том, как вывезти их всех отсюда поскорее. После войны сядем и всё обсудим; если мы с Генрихом с неё вернёмся, конечно.