Пойдем со мной

Ревность — изматывающее чувство. Оно не дает спокойно жить, стягивает грудь плотным обручем, не дает вдохнуть. Война объединила всех четверых, раскалила в своем горне добела и переплавила в единый меч, связанный порывом, стремлением и целью. Среди них не было ведущих и ведомых, главных и второстепенных — одна судьба, одна сила, одно движение вперед. И все же — и остальные признавали это — Широяша выделялся меж своих собратьев особым, серебряным светом души: и мягким, и жестоким одновременно, и милосердным и безжалостным, и влюбленным, и ненавидящим. Каждый из них был по-своему очарован этим светом и каждый стремился заполучить его себе. «Ты присоединишься ко мне? Ты пойдешь за мной? Ты покинешь со мной эту планету?» — каждый из них хоть раз, но задал ему этот вопрос и каждый ждал ответа с замиранием сердца. «Присоединись ко мне! — твердил Кацура, преисполненный благородных порывов. — Вместе мы свергнем правительство и подарим мир всему Эдо!» Котаро продолжил возглавлять Джои, даже когда война была проиграна, чтобы Гинтоки в любой момент смог вернуться. «Пойдем со мной! Вдвоем мы запросто уничтожим целый мир и создадим свой, новый, без боли и сожалений» — бархатистые переливы голоса Такасуги соблазняли, заполняли сознание, подчиняли своей воле. Шинске создал Кихетай, чтобы безумию, дремавшему глубоко внутри Широяши, было где развернуться. «Давай улетим! Раскинем сети, и я поймаю для тебя столько звезд, сколько нужно! Не трать свой свет понапрасну, не растрачивай его зря», — под непривычно серьезные речи Сакамото дремалось лучше всего. Тацума основал Кайентай, чтобы небо над Гинтоки оставалось как можно более чистым. Они старались — видит небо, старались изо всех сил, а бестолковый кучерявый придурок выбрал истеричного паренька и сопливую девчонку и Йорозую в качестве дома. Ревность сжигала его друзей, заставляла ненавидеть окружение Гинтоки, пытаться переубедить его, но в глубине души каждый из них понимал простую истину. Гинтоки оказался единственным среди них, кто тяготился быть частью меча, выкованного судьбой. Ему было мало места среди них четверых, и все, что могли сделать друзья, это дать ему свободу. Свободу учить бушидо смешного паренька в очках, свободу воспитывать чужую дочь, свободу переругиваться по утрам со старухой-арендаторшой — свободу от самих себя.