Страна несчастных чудес. Или история о том, как важно жить.

Утро пятницы в новом городе, что может быть еще тошнотворнее и не понятнее. Я-запутавшееся дитя, которого как хомячка перекинули в новую клетку без друзей и вообще каких-либо знакомых мне особей моего поколения и рода. Более угнетающим был тот факт, что мне всё-таки придется знакомиться с другими хомячками, но в рамках брейн-ринга, так сказать кто не влился в стаю того слили или съели. Типичный закон старшей школы. Моё хомячиное нутро хотело произвести впечатление, но в других школах мне этого сделать не удавалось, так что надежда была размером с лотерейный билет, на задней стороне которого так отчаянно рекламируют какого-нибудь депутата или мазь от сыпи в труднодоступных местах. Я встал задолго до «рока судьбы»-будильника. Поэтому можно сказать, что это еще не утро, а поздняя ночь с или темное утро. Солнце вставало невероятно медленно, будто всем своим старанием поднять работяг показывало мне, что лучше, чтобы этот день не наступал. Сидя на краю кровати, я смотрел на освещенную холодным светом рассвета улицу нового городка Пало-Альто. Кстати да, из светлого и теплого Нового Орлеана мама решила перетащить мою клетку в Пало-Альто. Что это за город? Честно сказать это жутко тусклое место. Не знаю, чем оно может славиться разве, что ухоженностью газонов, тут к траве перед домом относятся лучше, чем к людям. Да и вообще, это точно не мой город. Тут все как-то чрезвычайно строго и люди ходят с каменными лицами, несмотря на зелень и в принципе относительно неплохую природу люди ходят как марионетки, а тот, кто ими управляет однозначно не из тех, людей которые каждый день встречают с улыбкой, если они вообще улыбаются. Вот я вижу, над горизонтом свесилось, солнце, покрывая все своим тусклым прохладным светом. Оно само еще не до конца проснулось, поэтому жмурится от вида всего этого ужаса. Я встал, взял блокнот и карандаш, делать было особо нечего почти за 5 часов до занятий в новой школе, так что я решил, почему бы не запечатлеть ту бабушку, которая уже минут 10 пытается дойти до лавочки напротив моего дома. Думаю, я успею, запечатлеть ее образ пока она дойдет, до своей цели. Эта старушка напоминает мне меня и мои на придуманные цели в голове, через метафору можно сказать, что я это она, а лавочка это собственная картинная галерея, хотя с таким противовесом, пожалуй, она обгоняет меня, я скорее камень который бездействует из-за своей великой скромности и робости. Да, я — камень. Так я и думал, ее набросок уже готов, а она почти не сдвинулась с места. После двадцатиминутного написание своей утренней музы, я решил одеться, черная майка, джинсы и фиолетовая рубашка в клетку, сегодня я однозначно покорю сердце хотя бы одной девушки, которая сидит в тамблере. Тихо спустившись, вниз, я понял, что мама уже не спит. Она сидела за обеденным столом и пила своё любимое горькое кофе, с не менее горьким выражением лица. — Что-то случилось? После паузы она будто переваривала и загружала в себя вопрос с большим терабайтом. — Всё хорошо милый, с чего ты взял? — Просто глядя на твое лицо может быть только два варианта, либо кофе хуже, чем коктейль из молока и соевого соуса, либо что-то случилось. — Хахааха, нет, ну да, кофе у меня немного не удалось. Между нами встал великан именуемый «молчанием», да еще очень неловким, после «ухода» папы, такой великан частенько вставал между нами. Она понимала, что раньше у нас были общие темы для разговора, у нас, то есть у папы и мамы, папа всегда знал, как прервать эту тишину историей или анекдотом, какой-нибудь задумкой, или внезапным желанием поиграть в монополию. После его «ухода», под «уходом» я подразумеваю смерть. Не люблю это слово. Его сбило машиной, когда он забирал мой торт на день рождение. Теперь у меня нет дня рождения. Понимаете всю иронию жизни, лучшие люди всегда уходят первыми, потому что их уничтожают худшие. Это как паук который убьет бабочку, потому что она красивая и вносит яркость в этот черно-серый мир, паук ее съедает, скорее всего, из-за зависти, ведь он такой же чёрный, как и весь этот поникший и сломанный мир. Если убрать слой моих ребусов, люди которые несут цвет и жизнь в этот мир, всегда лучше большой бочки с черными фигурами, которые мы так гордо называем «людьми». Но эти «люди» почти всегда из зависти пытаются загубить все живое и цветное. Потому что сами не могут быть такими. — Как настрой на первый день в новой школе? Мама решилась нарушить тишину. — Наверное, мне придется наврать и сказать, что я полон уверенности в том, что покорю эту школу… Она, засмеялась. — Ну, рубашка твой меч в покорение школы. А вообще ты у меня красавиц. — Да брось, аххаа, не такой я уж и красавец. — О нет, нет, нет, ты весь в отца. Она отвела глаза вниз. — Ну что же я думаю мне уже можно выходить на путь покорения. Я пытаюсь, как могу разрядить накаляющеюся обстановку. — Не рано ли? — Нет, мне нужно еще занести портрет одной даме. — Ого, и какой же? — Соседке напротив, она невероятно очаровательна. — Да? Мама встала, чтобы подойти к окну. — Ну, вы и донжуан! Мы оба рассмеялись. Я обнял маму, закрыл за собой дверь. На улице пахло странно, обычно утром пахнет свежестью и возможностью изменить жизнь, начав свой день по-другому, как взять чистый лист и начать писать на нем свой новый день. Здесь же пахло безысходностью людей.Я перешел улицу и подошел к дому свой утренней музы, она оказалась быстрой, когда дело касается возвращения домой. Подбежав к двери, я повесил портрет на нее, громко постучал так, чтобы ее увядающий слух смог услышать и убежал прочь. Людей почти не было, а те, кто проходил, мимо меня больше походили, на шаблонные вырезки одного очень большого и угрюмого человека. Будто где-то здесь есть завод, в котором изготавливают вот таких вот пустышек. Немного холодно. Ну, начало сентября все-таки. Пройдя еще немного и наконец, дойдя до столь же безжизненного бульвара, я решил надеть наушники в ушах играли Maroon 5. На доли секунд сделав музыку невыносимо громкой, мне показалось, что тут не так уж и плохо. Но ключевое слово здесь было «показалось»… Наконец, я смог отключиться от внешнего мира, если это вообще можно так назвать. И пошел уже по прямой, к школе. Она была огромной. Ну, серьезно, зачем толпе подростков выделять такое огромное пространство, если даже в нем они не могут выделяться. В этой школе не было ничего необычного кроме огромных, невероятно огромных размеров. И очень длинной лестницы перед входом. Я думаю, какие-нибудь девочки насмотревшиеся «Сплетницы» будут забивать себе места на ступеньках. Первое впечатление об этом необъятном месте, мягко говоря, неплохое. Похоже на камеру пыток, только размером не с комнату, а с Букингемский дворец. Поднимаясь по лестнице и снимая наушники, я слышу звонок. «Отлично, Джейкоб, самое время опоздать.»-говорю я про себя. Старательно пытаясь, не потеряться в коридорах я нахожу класс, стучу в дверь и вот тот кульминационный момент, когда ты новенький, заходишь в класс, и все прожигают тебя взглядом, оценивая тебя как книгу по обложке. Моя обложка как оказалась, сопровождается словами «Наверное, гей» от парней и «А он милый» от девушек. Я сажусь у окна в самом конце. Концепция стандартная. Со мной никто не хочет сидеть. Однако это заботит меня меньше всего, я с трудом включаюсь в работу, потому что учитель не уделяет мне внимания вообще. Будто я пустое место. Я, конечно, не говорю, что он должен крутиться около меня, но, по крайней мере мог бы заметить, мне всё еще не выдали рабочую тетрадь по биологии и я наверное минут 5 держал руку поднятой чтобы он понял, что колба с какой-то живностью, явно для опытов, разлилась позади меня. От нее исходит не очень приятный аромат. В конце концов, я смирился с тотальным игнорированием и решил просто сделать пару скетчей. Я рисовал абсолютно всё, что видел, нарисовал парня слева от меня, но потом смял лист в маленький комок и решил, что это не лучшее решение рисовать парня на уроке биологии в первый же день. Решил нарисовать учителя, да, почему бы и нет. Этот мужчина все равно не обращает на меня внимания. Я рисовал так старательно и напряженно неизвестно зачем, пытался вывести каждую линию, каждую морщину этого противного старика сделать живой. Но что на бумаге, что в жизни ему уже ничего не предаст жизни. Разговор этого биолога был лучше колыбельной, когда я закончил с его портретом меня просто вырубило. Да, именно вырубило, я отключился на парте в неподобающей позе. Не знаю что происходило потом, но разбудил меня громкий возглас какого-то придурка который встал позади меня — Новенький то у нас по старичкам! После этой фразы раздался громкий смех всего класса. Я поднял голову и увидел, как парень полтора метра ростом машет моим рисунком. Первую секунду, меня напрягла эта ситуация, но сейчас я еле сдерживаю смех. Парнишка который дышит мне в колени, пытается унизить меня. Благо прозвенел звонок, я спокойно встал и мой задира понял разницу роста и то, насколько со стороны смешно и нелепо выглядит эта ситуация, положил рисунок на парту и поспешил выйти. Его проводили смешном, что скорее всего ему не понравилось. Я же, совершенно спокойно собрал свои вещи в рюкзак и медленно вышел из класса. Школа была настолько огромной и пустой, даже в коридорах не было большой давки, все ходили спокойно на большом расстояние друг от друга. Вроде свобода, а вроде даже компании друзей которые скорее всего не расстаются друг с другом ходят друг от друга на расстояние вытянутой руки, будто боясь дотронуться до кого-то. Мой мысленный потом прервал крик из-за спины — Эй новенький! Я обернулся и увидел того самого, коротышку который грозно наезжал на меня. Но теперь рядом с ним стоят два лба, которые выглядят действительно грозно. По увеличению скорости их шагов, я понял, что нужно бежать, не важно куда, главное бежать. Почти не думаю я выбрал лестницу, не знаю почему мои инстинкты самосохранения отказываются нормально работать, но что сделано, того не изменить.Сбегая по лестнице, я не видел ничего, а зря. Своей неаккуратностью я сбил с ног какого-то громилу. Именно сбил. Этот парень полетел вниз по лестнице вместе со мной. Наши тела переплелись, и в итоге эта туша упала на меня. Моё, «внутреннее я» говорило, извиниться, но «инстинкт выживания» все-таки начал работать пускай и с запоздалой скоростью прокричал бежать. Но было слишком поздно. Этот король орков успел ударить меня так, что я отлетел. Я далеко не отлет и не спортсмен, но и не совсем беспомощное создание, если бы это все не произошло с такой скоростью, я бы смог что-то сделать. — Это не конец. Сурово сказал ударивший меня парень. Видимо, я здорово задел его самооценку. Хотя его самооценка последнее, что может меня волновать. Мое лицо, вот что меня волнует. Я не чувствую половины своего лица. Не лучшее начало школьной жизни. Кое-как я попытался встать, и увидел как два лба уже спускаются по лестнице, тоже не особо смотря вокруг. Только вот они умело расталкивали всех на своем пути. Всё внутри сжалось до размера грецкого орешка и сердце билось со скоростью света. Я видел как они ищут меня в толпе. И вот, наши глаза встречаются и… И кто-то хватает меня за плечо и затаскивает в комнату. — Тебе правда жить надоело? Белокурый парень закрывает плотную деревянную дверь на внутренний замок. — Они бы избили тебя до полу смерти, хотя твое лицо выглядит далеко не идеально, тебе нужно как можно быстрее к медсестре. Он присел рядом и поглаживал пальцами место удара. — Сильно больно? Я понял, что приоткрыл рот и тут же вернулся в реальность. — Не критично, терпеть можно. — Лгун. — Почему? Правда мне не больно. — Ну да, именно поэтому ты схватился за край моего бомбера… Я что.? Опустив глаза ниже я понял, что и правда схватил его за край бомбера. Неприятная ситуация. — Я, Райн. Парень понял, что мне не по душе эта напряженная обстановка и решил разбавить ситуацию. — Приятно познакомится, Райн. Я Джейкоб. — И мне, так, а теперь серьезно, тебе нужно к медсестре, твое лицо синеет у меня на глазах. Я разжал руку и выпустил его бомбер. Райн встал и помог встать мне. — Сейчас выйду я и посмотрю ушли ли эти придурки, а потом отведу тебя в медицинское крыло. Ладно? — Ладно. Я ждал его минут пять, мне хотелось выйти и дойти самому до медсестры, но боль была правда невыносимой, она буквально валила меня с ног, к тому же я сказал ему «Ладно», а «Ладно», это как « Я обещаю, что подожду тебя здесь, потому что ты первый кто не хочет назвать меня геем или унизить публично». Наконец-то открывается дверь и заходит Райн. — Боже, ты делал обход по всей школе? Я тут почти умер. — Нет, не по всей, но прошел по первому этажу. Извини. Он взял меня за бедра, я облокотился на него и мы пошли. Ну как пошли, он потащил меня. К середине пути фактически понес. Дойдя он довел меня почти до самого крыла, но потом остановился и спросил: — Ты можешь идти сам? — Наверное. — Мне нужно уходить, я посажу тебя на кресло и позову медсестру, на этот раз я быстро. В его голосе была маленькая дрожь, будто он чего-то боялся. Это так странно, он всю дорогу шел с улыбкой на лице, придумывая мне истории чтобы я не отключился. А сейчас как Золушка в 12 часов, бежит домой. Но я не стал вдаваться в подробности, потому что быть стала сильной, хотя я уже успел привыкнуть. — Хорошо, я подожду. На этот раз он правда сделал все невероятно быстро. Спустя минуту, медсестра была уже около меня. Она оказалось очень милой, дала мне лёд, но не стала врать, говоря, что лицо скоро пройдет, а наоборот посоветовала пойти к врачу. Люблю честных врачей. Почему нельзя сказать больному, что всё плохо, если все действительно плохо? Зачем давать ложную надежду или это ложь во благо. Непрофессионально с их стороны. Выдала мне справку освобождающую меня от занятий на неделю и направление в больницу, таблетку обезболивающего и несколько таблеток с собой. После сказала мне лечь на маленькую кушетку, пока она позвонит моей маме, чтобы та меня забрала. Меньше всего я хотел, чтобы мама знала об этом. Мне пришлось немного задремать на кушетке, но не прошло и 20 минут, как с грохотом в мед кабинет забежала мама, тяжело дыша. — Что произошло?! — Судя по всему он споткнулся. Что? Споткнулся? Она серьезно? У меня синяк на пол лица, это как нужно умудриться чтобы так упасть.? Но отводя удивленный взгляд от милой медсестры я посмотрел в зеркало которое висело напротив. На самом деле, все было не так ужасно как я думал и как описывал мне Райн. У меня был синяк около рта, над бровей и на подбородке. Если человеку не известна вся ситуация, он вполне мог бы подумать, что я правда смог надвернуться где-нибудь на лестнице. — Милый, у тебя сильно кружится голова? Не успел я ответить, как медсестра сделала это за меня. — Да. Он принял достаточно большой удар именно головой. Полы у нас все-таки не картонные. — Оооох, дорогой! — Мам, успокойся, пожалуйста, я не умираю, просто мои ноги растут не из того места, вот и все. — Ты можешь идти сам? — Вполне. Обездоливающее подействовало и мне намного легче. На самом деле, мне стало не на много легче, голова просто гудела, мне кажется у меня сотрясение, но моя мама увы это не тот человек, на которого нужно наваливаться всей своей массой, она такая хрупкая, что просто сломается подо мной. Неожиданно у нее зазвонил телефон и она вышла за дверь. Скорее всего по работе, постоянно так делает, когда звонит кто-то из начальства. — Можешь не благодарить. Улыбаясь сказала медсестра. — Всё равно спасибо. Вот это я понимаю, ложь во благо. Мы быстро доехали до дома, я ничего не смог сделать, так как всю поездку делал вид, что голова почти не болит и это всего лишь царапины. Рухнув на диван я выдавил из себя с горьким привкусом боли на языке «Новая школа-новая жизнь говорите»… После этого, ни на что не способный я уснул.