Поменяться местами

      Ребенок становится по-настоящему взрослым, когда становится самостоятельным, осознанно принимает ответственность.       Слова зодчего все еще звучали у меня в голове, когда я столкнулась с Мортиновой в комнате. Интересно, вот если я сейчас ее убью и осознанно приму ответственность, то меня можно считать по-настоящему взрослой?       Елена была точной копией женщины, которая в моей голове олицетворяла эту героиню: высокая, белокурая, с голубыми глазами с узкими черными зрачками. Вот только я не представляла у этой женщины слишком заостренные скулы, глаза с нездоровым, лихорадочным блеском и возле ярко накрашенных губ две резкие складки. Наверное, это она из-за ссоры с Огневым-старшим так осунулась. Я осмотрела платье Мортиновой придирчивым взглядом. О, эта женщина определенно знала все плюсы своей внешности. Об этом мне сказало черное, отделанное (на мой взгляд) вычурной золотой вышивкой платье, которое подчеркивало все прелести фигуры Елены (и заодно скрывало шрам на груди), и золотой узор, так хорошо сочетающийся с волосами Госпожи Змеи. На голове эта дамочка носила шляпку с узорной вуалью (ну, знаете, такие шляпки обычно надевают молодые вдовушки в фильмах, чтобы особенно сильно подчеркнуть свой траур), а на руки она надела длинные тонкие перчатки. В руках «вдовушка» держала черный кружевной зонтик (на улице с утра шел дождь, что несказанно меня «обрадовало». С такой погодкой о полетах можно забыть) и элегантный саквояж из черной лакированной кожи. Вдовушка пришла за своим скромным наследством? — А знаете, перчатки давно вышли из моды. Их обычно надевают женщины, желающие скрыть свои постаревшие руки, — вместо приветствия сказала я. Глаза Елены сверкнули, но, несмотря на это, ее губы расплылись в наимилейшей улыбке (обычно я так улыбаюсь, стараясь скрыть кровавые сцены, происходящие у меня в голове с участием моего собеседника). — Здравствуй, милая Василисушка, — я еле сдержалась, чтобы не скривиться от такого приветствия. Она определенно меня мысленно убила, а теперь принялась расчленять. — Не знала, что ты следишь за модой.       Прокололась-таки. — Об этом факте, милая Еленушка, знают все и вся. Даже такая далекая от моды я, — выкрутилась, — могу ли я поинтересоваться, что вы здесь делаете? Выбираете себе новую жертву?       Будь здесь Арина, она бы давно бочком выбиралась бы из этой комнаты. Вилонова, как никто другой, знает, что за излишней вежливостью я скрываю свою злость. А злая Святая — это убийственная Святая. — Как невежливо, — насмешливо поджала губы Елена. — Почему же невежливо? Наоборот, я весьма учтива с вами, — о, какие я словечки знаю! Прям гордость за себя берет!       Тут дверь открылась, и в комнату вошел Нортон-старший. Увидев мою убийственно вежливую улыбку и уже готовую сорваться Елену, повернулся к Мортиновой и почти повторил мои слова. — Могу ли я узнать, что ты здесь делаешь?       Знаете, мне всегда было интересно наблюдать за преображениями людей. В жизни я сталкивалась с такими преображениями, когда бывала у папы на работе (это было до того, как он уехал). Сначала работники всегда были довольно грубы со мной, но как только за моей спиной появлялся отец, они становились милыми, нежными и добрыми. А как менялась их лица, когда они узнавали, что я дочь их начальника! Да, они чуть из штанов не выпрыгивали, стараясь мне угодить и загладить передо мной вину за свою грубость.       Так вот, с Еленой произошло то самое первое преображение. Злое лицо часовщицы при виде Огнева стало кротким, нежным и даже немного растерянным. Эдакое выражение провинившейся собачки, которая изображает любовь и покорность, но при этом вычисляет, что ей будет за ее проступок. — Извини, Нортон, — прощебетала Елена. Да-да, именно прощебетала! — Я всего лишь хотела уточнить некоторые мелочи.       Театр одного актера, блин. — Мне кажется, мы уже обо всем договорились, Елена, — холодно сказал отец Василисы. — Если возникнет необходимость в решении по-настоящему важных вопросов, я пущусь сам. Да, твой шакаленок ожидает тебя в коридоре, — при упоминании Марка я встрепенулась. Решение спасти этому говнюку жизнь я приняла сегодня, сидя на подоконнике. Хоть Марк и гад, но такую смерть он не заслуживает. — Наверное, прибежал сообщить, что твоя комната готова. — Марк скоро уедет в Астроград, — опа. Надо будет успеть с ним переговорить до этого события. — Мальчишка и так переживает, что ты зачасуешь его… Видишь, я свято исполняю все, что ты попросил. — До встречи в Каменной зале, Елена, — это было все, что сказал Огнев. Затем он усмехнулся и, пристально глядя в глаза часовщице, поцеловал ее руку. И рука, кстати, была уже без перчатки! Во время разговора Мортинова незаметно сняла их и сейчас укладывала в саквояж. Не удержавшись, я усмехнулась. Это была моя маленькая победа! Елена сверкнула глазами и, гордо подняв голову, вышла в коридор. Там ее действительно поджидал Ляхтич. Марк обладал телосложением, характерным для его возраста (если какая-то балда не поняла — он был высок и широк в плечах). Светло-пепельные волосы золотого мальчика были чуточку длинноваты и слегка вились, глаза на узком загорелом лице казались чернющими из-за широких темных зрачков. Если быть честной, то я понимала, почему Дейла влюбилась в Ляхтича. Он действительно был довольно-таки красив. Но вот характер… Характер оставлял желать лучшего. Заметив, что я смотрю на него, златоключник вызывающе усмехнулся. Я приподняла одну бровь, как бы спрашивая: «Серьезно?», а после кивнула на Нортона-старшего. Марк тут же побледнел и чуть ли не бегом припустил по коридору. Я не сдержала победную улыбку. Вторая победа за день — и это только начало дня.       Тут Нортон-старший обернулся и заметил мою улыбку. — Что это тебя так обрадовало или развеселило? — Холодно спросил Огнев. — То, что мы теперь можем позавтракать. А то так скоро все блины остынут, — я кивнула на небольшой столик, сервированный к завтраку. На двух тарелках лежали блины, сложенные треугольником. И от них шел такой запах… О, держите мои внутренности, ребята! — Что ж, ты права. Я тоже голоден. Вчера засиделся допоздна с матушкой и стариной Мираклом, обговаривая все наши дела, поэтому пропустил ужин. А холодные блины не так вкусны, как горячие.       Как только мы сели за столик, к нам тут же подошел клокер и налил чай. Подвинул сахарницу, молочник и баночку с медом. Увидев последнее, я скривилась. Фу, терпеть не могу мед. Окинув печальным взглядом столик, я поняла, что, кроме сахара и меда, других заправок для блинов тут нет. А перспектива есть одни голые блины меня не очень прельщала. — А можно баночку сметаны? — Нерешительно попросила я у клокера. Тот кивнул и удалился. Интересно, если бы я попросила шоколадную пасту, он бы ее принес? — Не любишь мед? — Спросил Нортон-старший. — Да, — вот почему так все удивляются, а? Для меня мед всегда был очень сладким, прямо-таки приторным веществом. Положив в стакан одну ложку сахара (стараюсь отучить себя пить чай с сахаром), я начала его размешивать.       Нортон-старший с видимым удовольствием проглотил несколько блинов, смазанных сладкой гадостью, пардон, медом (что заставило меня помрачнеть, потому что сметаны все еще не было), запил все чаем с молоком и начал задавать вопросы. — Тебе нравится жить в Чернолюте? Как проходит твое обучение с новым учителем? — Хорошо, — буркнула я, утоляя голод чаем. — Господин Миракл преподает очень интересно, прямо-таки увлекательно, — я проводила взглядом блин, смазанный медом в последний путь в рот Огнева. — Вчера учил меня управлять тиккером. По его словам, я делаю успехи, — про его лекцию насчет ответственности я решила умолчать. Терпеть не могу взрослых, читающих разные морали. Невольно вспомнила урок обществознания, который в итоге превратился в урок морали. Нам целых 45 минут рассказывали о наклонной дорожке и масках людей (урок был про социальные роли и лифты). Даже, падла, задержала после звонка. Из-за этого я не успела подготовиться к следующему уроку (а у нас, как назло, должен был быть опрос по русскому). Я тогда с трудом на четыре натянула. Если быть предельно честной, в школе я ненавижу всего два предмета: обществознание и биологию (и оба, как назло, ведут завучи!) Первый, потому что предмет ни о чем, и мы тупо теряем время, изучая его (эту точку зрения поддерживает весь наш класс). А второй, потому что ведет его наша классуха-мегера. Точнее сказать, не ведет, устраивает контрольные. Мы дома сами изучаем параграфы, а в школе пишем контрольные. Правда, в этом году мы некоторые параграфы разобрали и то только потому, что у нас должен был быть экзамен. — Да-да, я знаю. Отлично, отлично… — Ответ Огнева выдернул меня из раздумий. Теперь я была не только голодная, но еще и злая. Каждый раз, когда я вспоминаю об этих двух предметах и учителях, что их ведут… Грр, сразу начинаю злиться.       Посмотрев на Нортона-старшего, я поняла, что не у меня одной мысли заняты чем-то другим. Отец Василисы выглядел очень отстраненным. Я даже захотела пощелкать пальцами прям у него перед носом.       Тут вошел клокер с небольшой керамической баночкой, где была сметана. Я тут же поблагодарила клокера и чуть ли не выхватила у него банку. Быстро наложив сметаны, я потянулась к сахарнице. Смешав сахар и сметану, я намазала блины этой смесью. Миг, и я уже прожевывала первый блин. От удовольствия я слегка прикрыла глаза. Неплохо, очень даже неплохо. Конечно, до блинов бабушки Арины им далеко, но все-таки… Съев еще один блин, я отложила вилку. В меня никогда не влезало больше двух блинов. В отличие от Арины, которая и пять могла съесть, и если ее не остановить, то и за шестым потянется. — Василиса, послушай меня внимательно, — я подняла глаза на Нортона-старшего. — У тебя скоро день рождения.       Я кивнула головой, уже зная, к чему клонит Огнев. — Черная Королева предлагает устроить большое торжество… Я в этом ее целиком и полностью поддерживаю. Причем мне хотелось бы проявить некоторую лояльность к твоим пожеланиям за все те дни рождения, которые я пропустил в силу некоторых обстоятельств… Другими словами, ты можешь пригласить всех, кого пожелаешь. — Прям всех-всех? — спросила я, приподнимая бровь. — И ты не будешь возражать, несмотря ни на что?       Огнев кивнул, но очень-очень медленно. Обычно так кивал мой отец, когда пытался загладить вину передо мной, и из-за этого ему приходилось терпеть все мои капризы. Я тогда жутко этим пользовалась.       И сейчас воспользуюсь, хотя Нортон-старший не мой отец. — Данила, Ник, Диана, — начала перечислять я и для пущей убедительности загибать пальцы. — Госпожа Дэлш (с трудом, но я вспомнила это имя) и Белая Королева. Конечно, я сомневаюсь, что они придут. Но пригласить их все равно надо.       Лицо Нортона-старшего стало нечитаемым. Ну вот как, как в ТАКОГО влюбились Лисса, Елена и мать близнецов? Как ее там звали? Нира, Нара или Нора? — Как скажешь. Я же дал слово. Составь список личных гостей и передай его Черной Королеве — она разошлет пригласительные. — Ладно, — сразу согласилась я. — Не забудь о брате с сестрой, да и вообще, обо всех ключниках, — Нортон-старший стал ожидать моей реакции. А фиг тебе! — А, этих, — пренебрежительно сказал я. — Ну, раз ты пошел на уступки, то и я пойду. Впишу имена этих, — чуть не ляпнула чмошников. Нет, такого слова Василиса бы точно не употребила, — милых людей.       В последних словах было столько яду, что даже тайпан позавидовал бы. А это, между прочим, самая ядовитая змея в мире.       Лицо Нортона-старшего стало каменным. — Ты могла бы получше отзываться о брате и сестре. — А они могли бы не называть меня фейрой, — отозвалась я. — Ведь у меня высшая степень и наш родовой дар. Но они этого не делают. А это дает мне право отзываться о них так, как мне хочется. — А еще мне бы хотелось, чтобы ты лично пригласила госпожу Мортинову и господина Мандигора, — проигнорировав мой выпад, подсказал Нортон-старший. — Мандигора — хорошо, но Елену — никогда. — Отрезала я. — В конце концов, я согласилась терпеть присутствие моих ненаглядных братика и сестренки, а также золотого мальчика и госпожу кошмар. — Это ты так Маришку называешь? — Прозвище Марка отец Василисы никак не прокомментировал. — Да, — ледяным тоном ответила я. — Я готова стерпеть кого угодно, но рожу этой змеи — никогда!       Огнев приподнял брови. Видимо, не ожидал такого запала. — О! Смотрю, я пришла на самом интересном месте.       В комнату вошла Черная Королева, как всегда одетая в длинное черное платье и плотную вуаль, подошла ко мне, быстро обняла и потрепала по макушке. — Разбаловала ты мне дочь, величество, — укоряющим тоном произнес Нортон-стрший, хотя его глаза при этом были полны веселья.       Бабушка Василисы протяжно хмыкнула. — Хоть кто-то из нас ее балует, — вот-вот, величество, вот-вот.       Мальчишка клокер метнулся к повелительнице, но та от него отмахнулась. — Ты ей уже рассказал? — Нортон-старший покачал головой. — Тогда позволь мне. — Послушай нас, милая. Мы знаем, что ты умная и смелая девочка. Правда, вспыльчивая, но в твои годы это простительное качество. Поэтому мы решили посвятить тебя в один тайный план… Да и для твоей безопасности тебе лучше не пребывать в неведении, а, наоборот, быть готовой ко всему. Главное — пообещай нам, что ты никому не скажешь о том, что сейчас услышишь. Даже твои друзья не должны ни о чем догадываться. Особенно ключники. — Твой день рождения не просто праздник, — произнес Нортон-старший, внимательно следя за реакцией дочери. — Это ловушка. — Ловушка? — я изобразила недоумение. — Хотите сказать, что из моего единственного дня рождения, который я смогу отпраздновать, вы решили сделать ловушку? — Огнев и Черная королева переглянулись. Вид у них был виноватый. По крайней мере, у Черной Королевы. — Знаю, тебе это не очень нравится. Но твой день рождения — великолепный шанс узнать, кто предатель, а кто друг или, по крайней мере, союзник. А для Астрагора — это прекрасный шанс отомстить, ведь мы забрали у него племянника.       И племянницу. — Хотите сказать, что Астрагор…       Я замолчала, давая возможность взрослым закончить. — Да, Астрагор перешел в новое тело. Но мы не знаем в какое. Слухи ходят разные, — зато я знаю. И с этим знанием надо срочно что-то делать. — Значит, Астрагор может напасть на нас во время праздника? — Надо задавать правильные вопросы, чтобы не выдать себя. Просто задавать вопросы и все. — Сомневаюсь, что он будет сам рисковать, — покачал головой Огнев. — Дух Осталы ослаб. Но вот его шпионы, которые находятся среди наших людей, попадут на праздник. Мы пригласили всех, кого подозреваем. В первую очередь, они захотят выкрасть Фэша Драгоция. Поэтому его будут оберегать с особой тщательностью.       Себя бы поберег, Огнев. Тебя же похитят в итоге. Но вслух я это, разумеется, не сказала. — Я поставлю усиленную охрану вокруг замка, — отозвалась Черная Королева. — Хотя мне совсем не нравится, что столько народу будет шастать по моим личным владениям… Честно говоря, мне вообще не по душе эта затея, — помедлив, дополнила она. — Риск слишком велик. Кто-то из детей может серьезно пострадать. Астрагор не будет церемониться — он зол и пойдет на все, чтобы забрать племянника. В этом случае мальчишке не позавидуешь… Но больше всего меня волнует, что самая большая опасность грозит нашей Василисе. Великий Дух Осталы вполне сможет добраться до тебя, используя твоих родных детей, Огнев. На его месте я бы поступила именно так. Не привози сюда хотя бы двойняшек, а Василису мы окружим двойным кольцом телохранителей. — Спасибо за совет, матушка, — кисло ответил Нортон-старший. При этом его лицо оставалось все так же убийственно-равнодушным. — Но если Норт и Дейла не появятся на торжестве, это вызовет подозрение и породит среди гостей разные ненужные слухи. А нам и так следует соблюдать осторожность. — Вот именно — осторожность! — Ты забываешь, дорогая матушка, что если мы не используем этот шанс — не вызовем Астрагора на бой сейчас, пока он бессилен — то в будущем наше противостояние грозит перерасти в масштабную войну, и тогда уже пострадают многие… Ты стала забывать прошлое, дорогая матушка… Надеюсь, склероз тебя еще не мучает? — Нортон-старший внезапно вскочил. — Хочу напомнить, что ты уже дала согласие! Или твое слово ничего не значит?       Черная Королева приосанилась и величественным движением сложила руки на груди. Я с интересом наблюдала за развернувшейся перепалкой. — Мое слово многое значит, дорогой Нортон. Иначе я погнала бы твою блондинистую подружку до самой границы, передав эстафету Белке… Обеспечь безопасность детей, Нортон, и я слова тебе поперек не скажу. — Не беспокойся, мы будем хорошо охранять каждого из ключников, — чуть ли не прорычал в ответ Нортон-старший. — И особенно моих детей! — Хорошо-хорошо, — замахала руками повелительница лютов. — Только успокойся, мой упрямый и несдержанный сын.       Упрямством Василиса определенно пошла в отца. А добротой — в мать. Хотя насчет доброты доказательств нет. И не будет, если я не придумаю, как спасти Лиссу. — В последнее время поведение Елены кажется мне странным. Она беспокоится, нервничает, совершает непростительные ошибки. Последней каплей стал инцидент в Змиулане. — Нортон-старший косо взглянул на меня. — Я не уверен на все сто, но думаю, что она могла спеться с Астрагором, добывая для него информацию с нашей стороны… — Двойной шпион? — Хмыкнула Черная Королева. В яблочко, старушка. Вот если я им сейчас это скажу, чем-нибудь хорошим это закончится? Слегка подумав, я мысленно покачала головой. Нет, не закончится. Они спросят, откуда я это знаю, и понесется все в тартарары. — Интересно, насколько давно… — продолжил Нортон-старший, вновь садясь в кресло. — Если это окажется правдой, то мы сможем раскрыть ее деятельность перед советниками РадоСвета, которых мы заблаговременно пригласим на праздник. — Твоя подружка давно шпионит за тобой, я уверена, — холодно заявила королева. — Еще год с лишним назад следовало вырвать этой кобре ее длинный, лживый язык.       Господи, как я люблю эту женщину! Черная Королева, вы мой герой!       — Давай-ка оставим эту тему, матушка, — а она мне, наоборот, нравится. Особенно предложение насчет языка Елены. — Итак, главное: седьмого июля состоится празднование дня рождения Василисы. Всю организацию праздника возьмет на себя Елена, вот уж кто знает толк в торжествах… Позовем каких-нибудь артистов, певцов и танцоров… В общем, создадим грандиозную шумиху. — Пригласим РадоСвет, всех ключников… — начала перечислять повелительница лютов, — Астариуса, конечно. Правда, он не придет, как всегда, но формально мы должны его пригласить. Василиса, кого ты хочешь позвать кроме ключников и тех, кто живет в Чернолюте и поэтому не требует приглашения, чтобы заявиться на праздник? — Ника Лазарева и Данилу, — уже предвкушая реакцию Огнева на последнее имя, начала перечислять я. — Еще Белая Королева. Госпожа Дэлш. Я сомневаюсь, что они придут, но, как и Астариуса, мы должны их формально пригласить, — просто нужно объяснить, почему я их приглашаю. Я не выдержу их исковерканную версию про Белую Королеву. Просто взорвусь на середине и наору на эту двоицу. — Ой, чуть не забыла! И, разумеется, Константина Лазарева.       Отец Василисы, снисходительно кивавший при каждом имени, застыл. Началось. — Нет. Лазарева — нет. Никогда этот ремесленник не переступит порог моего дома. — Это порог моего дома, — елейным голосом уточнила Черная Королева. — И я не имею ничего против присутствия главы часовых мастеров Астрограда. — И к тому же ты дал слово, отец. Или твое слово ничего не значит? — я в точности повторила его слова. Нортон-старший сверкнул глазами. Черная Королева улыбнулась. — А Василиса, наконец, научилась давать словесный отпор, Нортон. Выросла наша девочка. — Выросла на нашу голову, — тихо сказал Огнев. Черная Королева дала ему подзатыльник. Я слегка улыбнулась. — Попрошу без рукоприкладства, дорогая матушка, — недовольно отозвался Нортон-старший, рассеянным жестом пригладив волосы. — Я уже давно не тот маленький мальчик, которому ты щедрой рукой раздавала затрещины. — А кто спорит? У меня на лице сохранилось прямое тому доказательство. — Не начинай опять, величество… — А насчет Белой королевы ты права, милая. Она вряд ли придет. Но пригласить ее и вправду нужно. Все-таки она глава фей, — Черная Королева вздохнула. — Я, кстати, почему сюда спешила. Вернулся мой главный механик, а с ним и его внук. Только приходи к нему вечерком, сейчас он помогает деду — пока они пропадали, в замке накопилось много работы. Одних клоков на починку — три мастерских завалены. — Хорошо, — сразу же согласилась я. С Мааром я не особенно желала встретиться. Мне еще надо было попытаться спасти жизнь одному говнюку. — Я могу идти? — Да, конечно, — я встала с кресла и вышла в коридор. Ну и где мне искать этого придурка?