За черной полосой всегда следует белая

— Опять ты со своим оборванцем была? — Послышались слова, как только я переступила порог квартиры. — Он не оборванец, мама. — Сняв обувь и куртку, я направилась на кухню. — А кто он? Скажи мне, как назвать человека, который не имеет постоянной работы и живет в съемной квартире? — Не отставая, шла мама. — Думаешь, много он будет зарабатывать своим пением? — Мне неважно, сколько он зарабатывает. Он занимается любимым делом… Не то, что я… — Уже куда тише произнесла я. — Я хочу для тебя лучшего. Чтобы муж у тебя работал на нормальной работе, а не пел песенки, скача при этом по сцене так, будто его током бьет! — Мама не отступала и пыталась доказать мне, что отношения с Толиком ни к чему хорошему не приведут. Я завидовала Толе. В хорошем смысле. Он занимается тем, что ему нравится. То, что он любит всем сердцем. И его родители поддерживают сына в его выборе. Да, он зарабатывает не миллионы, но разве в деньгах счастье? А что я? Все 11 лет в школе училась на одни пятерки и не дай бог мне принести четверку или более того тройку в дневнике. Крика не оберешься. Поступила в мед. Учусь 4 год на отлично. Думаю, что не нужно объяснять, что образование за меня выбрала мама. Она работает хирургом в одной из лучших клиник Москвы и, конечно же, хочет, чтобы я продолжила ее дело. Моя бабушка по маминой линии тоже врач, но только в другой области. У нас некая династия врачей по женской линии. И мама заранее распланировала всю мою жизнь. Самая лучшая гимназия, навороченный медицинский институт и уже приготовила мне место в своей клинике. Вот только она никак не хочет понять, что это не моя жизнь, а ее. Даже друзей мне выбирает она, что уж говорить о парнях. Говорит с кем мне можно общаться, с кем нельзя. А с кем обязательно нужно завести дружбу, чтобы в дальнейшем иметь связи. Думаю, не трудно догадаться, что в свои 22 года я почти не имею друзей. — Саша, ты меня слушаешь? — Маму ужасно раздражает, когда я витаю в облаках. — Я все 22 года только и делаю, что слушаю тебя. Саша, сюда не ходи, Саша, с этой девочкой не общайся, Саша, не трогай эту собаку она заразная. Надоело! Ты всю мою жизнь решаешь за меня! А я не хочу встречаться с сыном твоего коллеги! Не хочу становиться врачом! — В сердцах я кинула на пол стакан, который держала в руках. — Как ты смеешь повышать голос на мать? Я хочу для тебя лучшего! Когда у тебя будут свои дети, ты меня поймешь! — Когда у меня будут дети, то я не буду решать их жизнь за них самих. Это их жизнь. Я не буду ее рушить, как ты рушишь мою. — Хочешь сказать, что я разрушила твою жизнь? Я тебе дала путевку в жизнь! Я устроила тебя в лучший институт, я подготовила тебе место в клинике! — Вот именно, что только я, я, я… Ты никогда не интересовалась, а нужно ли мне все это? Какие у меня интересы? У меня, не у тебя! Есть ли у меня друзья, вообще! Тебя интересуют лишь мои оценки. — Не сумев сдержать слезы, я все — таки заплакала. Плакала от обиды, не понимания матери. — Это тебя твой Цой надоумил мне нахамить? — И почему она все наши ссоры сводит именно к нему? — Нет. Сама решила рассказать тебе все, что накипело за 22 года моей никчемной жизни. И еще кое — что… Я отчислилась из института. — Мама картинно схватилась за сердце. — Это точно он! До знакомства с ним ты не была такой! — Мама присела на стул и в упор глядела на меня. — Да, он сделал меня смелее! И я не боюсь сейчас высказать тебе все, что я думаю! Он дает мне свободу, а ты держишь в клетке и хочешь, чтобы все было по — твоему! — Значит так, юная леди, завтра ты пойдешь и восстановишься в институте, прекратишь свои отношения с этим твоим китайцем, и мы забудем твое сегодняшнее хамство. — Мама поднялась и направилась на выход из кухни. — Я не буду этого делать. — Ее спина сразу напряглась. — Я все решила. Это моя жизнь, не твоя. И я больше не позволю тебе ее рушить. Я ухожу. — Обогнав мать и встав на пару шагов ее дальше, я остановилась и через плечо произнесла. — И еще кое — что… Он казах, а не китаец. Поднявшись в свою комнату, я собрала документы и вещи, которые были куплены на мои деньги. Не хотелось и минуты оставаться в этом доме. Надев верхнюю одежду, я обернулась на маму, которая так и стояла в проходе кухни. Та, почувствовав моя взгляд, посмотрела так, будто ее предали. Сама виновата. — Чтобы ноги твоей в моем доме больше не было. *** И вот я стою перед дверью квартиры Толи и боюсь позвонить. Вдруг прогонит? Набравшись смелости, я нажала на звонок. За дверью послышалось шарканье ног и бурчание. Видимо он уже спал. — Саша? Что ты тут делаешь? — Толя был удивлен, увидев меня в таком виде: заплаканное лицо, размазанный макияж и дорожная сумка в руках. — Заходи, не стой на сквозняке. — Я поругалась с мамой и ушла из дома. — Сразу выдала я и села на тумбочку в прихожей. — Помиритесь. Это же обычное дело для вас. — Толик сел передо мной на корточки и взял за руки. — Не в этот раз. Я высказала ей все, что накипело за эти годы, и она сказала, чтобы ноги моей в ее доме не было. Я даже не расстроена этими словами. Это плохо? — Я подняла глаза на парня. — Не смертельно. — Толя поставил меня на ноги и крепко — крепко обнял. В его объятиях я забывала обо всем плохом. — Я забрала документы из института. — Пробурчала я куда — то в плечо парня. — А вот это уже более веселая тема для разговора. Поступишь на хореографа, будешь заниматься танцами, как ты и хотела. Моему другу как раз нужен танцор в команду. И все у нас будет хорошо. Я обняла парня еще крепче. И поднявшись на носочки, прошептала ему, что люблю, получив ответное признание и поцелуй. Теперь я точно счастлива.