Не кровь

Его мир черно-белый, вывернутый наизнанку и загрязненный. Аллелуйя спит и знает, что только во сне может проникнуть на темную сторону своей сущности. Кровожадной, нетерпимой. Склонной к разрушению и насилию. Он не до конца понимает, зачем приходит сюда раз за разом. Небо здесь светлое, усеянное мириадами черных точек. Обнять бы его, раствориться... Хаптизм знает, что это невозможно. Ведь это искусственный свет – от ламп в лаборатории. Истинный, божественный свет для него недостижим, Аллелуйя слишком грешен. Они оба грешны, он и его двойник в голове. Земля светлее неба – кажется, будто идешь по снегу. Черное озеро в центре маленькой личной вселенной похоже на кровь. Аллелуйя знает, что это кровь, он не чувствует запаха, но ощущение ему знакомо. Этой субстанцией уже были покрыты его руки, лицо, стены... Его лицо? Нет, лицо Халлелуйи. И Алле обхватывает себя руками, стремясь защититься. Халлелуйя смотрит на него из глубины озера, зеркально копируя жесты. Желтый глаз искрится единственным цветным пятном в этом сне, гипнотизируя, лишая воли. Аллелуйя никогда не мог спокойно смотреть на него, на себя, отрицая и стремясь спрятаться за слишком длинной и неудобной челкой. Халлелуйя всегда знал, что они одно целое, как бы двойник ни старался их разделить и отвергнуть свое второе я... И он тянет темные руки из озера, касаясь лица по ту сторону, размывая границы напрочь. Аллелуйя не знает, кто из них теперь кто. Кто обнимает его тело, он сам или Халле. Чьи руки заползают под майку и скользят по коже, вызывая желание. Грешное, странное, но знакомое, и даже в чем-то родное. Он весь в крови. Аллелуйя пробует ее на вкус, но ничего не ощущает. "Правильно, это ведь сон?.." Пальцы проникают в рот все глубже. Он проводит по ним языком, облизывая и чувствуя вторую руку, сползающую по животу вниз. Кажется, происходящее перестает быть сном, постепенно переходя в полубред. Возбуждение слишком реалистично, рука в штанах это подтверждает. Но Аллелуйя боится открыть глаза. Он не знает, каким глазом взглянет на мир в этот раз. Он не сможет сейчас контролировать свои действия или действия Халлелуйи. Не знает, что будет делать дальше и опасается, что причинит вред кому-нибудь на Птолемео. Что вновь убьет, как в том челноке. "Нет-нет, это не я, это был Халлелуйя!" Халле тихо смеется, а ладонь крепче сжимает член. Аллелуйя знает, что не может позволить ему выйти, но отдать тело все равно придется. Лучше уж в сексуальном смысле. И рука плавно двигается по члену, вверх-вниз, постепенно ускоряясь и разгоняя тепло по всему телу. Шепот в голове возбуждает еще сильнее. "Встань и иди к зеркалу, Аллелуйя." Он послушно встает и бредет, слегка шатаясь, держась за стенки каюты и тяжело дыша. Поверхность зеркала холодная, гладкая. Пальцы оставляют смазанные отпечатки на лице по ту сторону, исчезающие через мгновение. Не кровь. "Господи, спасибо, что это не кровь..." Халлелуйя паскудно ухмыляется, сверля глазом и касаясь подушечек пальцев со своей стороны. Зеркало стремительно нагревается, и Аллелуйя разрывает прикосновение, отпрянув назад. Под этим взглядом он совершенно распаляется, дрожащими руками снимая одежду и стараясь не смотреть на отражение. Его вновь накрывает возбуждением, руки сами ложатся на член, продолжая прерванную мастурбацию. "Посмотри. Посмотри на меня, Аллелуйя!" Смущение на собственном лице оттеняет совершенно дикое выражение на лице Халлелуйи. Кажется, еще немного – и он выйдет из зеркала, навсегда захватив контроль над слабеющим телом. "Нечестно..." Алле оседает на пол, на колени, продолжая неистово дрочить. Левая рука будто живет своей жизнью, бешено лаская тело, хватаясь за загривок и запрокидывая голову назад, заставляя задыхаться. Больше он не сможет не смотреть. Войди сейчас кто в каюту – подумал бы, что крыша Хаптизма уехала окончательно. Впрочем, так оно и было. Инстинкты совершенно затмили остатки разума, сметая все мысли, только проклятый голос в голове подхлестывал, требуя разрядки. "Ну же! Давай, детка! Давай кончим вместе!" Аллелуйя больше не сопротивляется и с протяжным стоном кончает, пачкая пол спермой. Сворачивается калачиком там же, рядом с постыдной лужицей. Халлелуйя мурлычет, словно сытый кот, после чего исчезает. Что ж, свою жертву он получил. Аллелуйя не знает, насколько ее хватит, но готов повторять сколько угодно раз, пока это гарантирует безопасность экипажа корабля и удовлетворяет испорченную сущность Халлелуйи. Он не знает точно, когда черное озеро из сна поглотит его полностью, выпустив наружу желтоглазое чудовище. А до тех пор... Хаптизм встает и идет в душ смывать остатки порочного действа. "Господи, как хорошо, что это не кровь..."