4 года спустя
Спустя столько времени моя душа все еще не спокойна. В груди раздаются размеренные удары с характерной интонацией, а посередине царит невыносимый холод, окутывая с каждой минутой снова и снова. Теперь я здесь, в прошлом. Наша квартира. Здесь творился хаос, беспорядок, что посеял саморучно, узнав, что ты покинула меня вместе с таким желанным малышом. В тот момент я ненавидел тебя, до потери голоса, до белых костяшек на бугорках пальцев, и в то же время кроил себя за то, что не сумел удержать вас, не смог, не смог…я жалок. Но боль утихла, как и мысли о тебе. Я выбрался из клетки, из того самого купола, что загнал себя сам. Сказал же, поклялся: стану сильным. Теперь ты можешь гордиться мной, родная, я сделал это. Надеюсь, в этот раз жизнь не обернется обратной стороной. Начну жить заново, вычеркнув из нее тебя, опасаясь вновь попасть в ловушку, из которой обратного пути в этот раз ждать не придется. Прости меня. Все еще люблю. Узнав, где ты находишься я решил, что должен увидеться после долгих лет заточения в ненавистной «тюрьме». Могу сказать, это место спасло мне жизнь. В конечном итоге, я на свободе и сейчас еду по неизвестному направлению, трясусь в старом, дряхлом, как моя душа автобусе, в надежде увидеть твою детскую красоту на яву. Надежда. Именно она поддерживала меня в твое отсутствие. Я верил, пытался, надеялся, всегда… как говорится: «надежда умирает последней» — это действительно так. На улице стоял жуткий холод, градусов эдак -15 точно. Спустя сорок минут беспрерывной тряски, выхожу на безлюдной остановке, едва не поскользнувшись, но сумев удержать равновесие, не спеша двинулся по расчищенному от слякоти тротуару. Стояла глубокая зима. Я не отмечал праздники с того самого дня. Не было особого желания, да и компанию составить тоже некому, все заняты, поэтому потреблял горькое, противное виски, смотря на наши фотографии, когда ты находилась на четвертом месяце, а я наигранно поддерживал «огромный» животик, улыбаясь во все 32. Я плакал, долго, всю ночь. Разговаривал сам с собой, с тобой, с матерью и отцом, правда один, но это не имеет значения. И вот, смотрю на тебя, вижу все еще яркую, неугасимую, не изменившуюся улыбку. Ты — как глоток свежего воздуха для моих ослабленных легких. Порождаешь в душе всевозможные цветы, с помощью которых могу сделать вдох. Счастлив. Провожу голой ладонью по надгробной плите, таким образом счищая осевший пушистый снег, что покрыл тебя плотным слоем, как одеяльце. Питаю надежды о том, что оно согревало тебя в мое отсутствие. Родная, мой малыш, я рад, увидеть вас. Правда, очень сожалею, что не смог прийти на ваши похороны. К сожалению, больше не могу говорить. Слезы… они душат меня. Не сдерживаюсь и рыдаю во все горло, на всю огромную местность, опустившись на ледяную поверхность. Мне жаль, мне жаль, мне жаль! Люблю вас, навсегда, навечно. Я провел с вами около трех часов, и продрог до окоченения конечностей, что составило некоторые неудобства в передвижении, но продолжал держать путь к остановке, с трудом делая очередной шаг. Не могу двинуться: не чувствую ни рук, ни ног, ничего. Легкая куртка на голых плечах совсем не согревала. Ха, оно и понятно. Внезапно, тело больно обрушивается лицом в затвердевший снег, при этом получая несколько незначительных царапин и небольшой синяк, но из-за ходячего мороза я не смог почувствовать эту боль, что говорила бы о том, что все еще могу чувствовать.Был.
11 сентября 2016 г. в 23:07
Они говорят, много говорят. Закрываю уши. Я люблю тишину. Нет, а может все-таки ненавижу? Не знаю. У меня накопились вопросы к тебе, их немного, но весят они гораздо больше, чем сплетни, проходящие мимо нас ежедневно. Цепь обрывается, когда нахожусь рядом. В одночасье забываю все, что хотел сказать, а ведь я долго думал, у меня много времени на это, на раздумья, из-за которых сам себя загоняю в воображаемый купол, без окон и дверей, без выхода.
Тупик находит меня тогда, когда нет ответа на вопрос и тогда я ищу его сам, в своей голове, душе, которая и вовсе опустошена, разбита и нуждается в волшебном исцелении. Избавь меня от одиночества, обними так тепло, с такой любовью, как родная мать обнимает любимого сына, крепко-крепко, я запомню, клянусь! Сохраню в своей памяти этот момент и буду вспоминать… вспоминать каждый раз, каждую минуту; буду ощущать твои теплые ладони на продрогшей от холода коже, сохраню твой запах нежной, схожей с лепестком розы, клубники, я знаю, ты любишь ее. Хочу, чтобы ты обжигала меня, будто яркое солнце в прекрасный летний день, будто опасное пламя костра, испускающее крошечные искры в небо, мне этого не хватает…
Пожалуйста, умоляю тебя, верни меня к жизни! Назови самым красивым, любимым, лучшим в твоей жизни мужчиной! Я все сделаю для этого, для нашего счастья! Прошу об одном — не уходи, просто обними, как раньше, без причин, ласково, ты умеешь, я знаю.
Это было так давно, что перестало согревать. Не могу вспомнить какое стояло время года: осень, зима, весна или же жаркое лето, но твое лицо до сих пор всплывает в памяти, как всегда невинное и излучает море лучей добра, а глаза… зеленые омуты всегда веселы и приветливы. Боже, какая же ты наивная, словно ребенок десяти лет, я обожаю это. Помнишь ли ты наши походы в магазин? Как мы смеялись, бегая с этой огромной тележкой по всему супермаркету, улавливая в след голоса недовольных граждан, которые приписывали нам разнообразные диагнозы, но нам было весело, как в последний раз. Жили, просто жили, горя не зная и даже не догадываясь, что произойдет с нами в будущем.
Все было так прекрасно, совсем не находилось места для пессимистичных мыслей, были мы и наши сердца, полные горячей любви и счастья. До головокружения скучаю, мне больно, мне плохо, мне горестно. Слез больше нет. Банальная фраза, но они правда кончились, я выплакал все, что только мог, что было в моих силах. Знаю, не должен, но скажи, как мне жить? Кому задать эти гребаные вопросы, когда тебя нет, когда вокруг пусто? Что мне делать? Я помню, как мы клялись быть вместе. На моем пальце все то же кольцо, которое ты подарила мне в ту ночь, когда мы пили горячий шоколад на веранде, глядя на такие редкие, мимолетные, яркие падающие звезды. Твоя реакция незабываема: одна упавшая звезда — радостный вскрик и неподдельное удивление.
Моя девочка, я так рад, что встретил тебя. Все мои хорошие воспоминания связаны лишь с тобой и только. Благодарен всем сердцем, всей душою. Надеюсь, такие мысли тоже посещали тебя. О, я вспомнил еще кое-что. Помнишь, как мы готовили торт для Намджуна? Мы носились из комнаты в комнату с горкой белоснежной муки в руках и пачкали друг друга, и неважно, что придется все отмывать саморучно. Важны моменты, наши эмоции. Столько я еще не смеялся: долго, искренне, без фальши, так радостно и беззаботно, что не заметил, как наступила ночь, а торт все еще не готов. Ты безупречная, невероятная. Я люблю тебя…
Белые стены, слишком белые, режут глаз, знаешь почему они обрамлены в мягкую обивку? Потому что нахожусь там, где быть не должен. Я не заслужил этого издевательства. Странно, бесполезно, неизвестно. Зачем меня там держали и пичкали этими красными пилюлями, мне неизвестно. Они беспрепятственно усыпляли, без шансов вспомнить о тебе, о наших красочных мечтах и деяниях. От этого невыносимо больно, я на пределе, ты была моей жизнью. Каждый из них затаптывает мою жизнь, эти люди в белых халатах.
Еда тут отвратная, не могу есть. Я привык есть только твою еду, что ты готовила с самой большой любовью, сидя за столом и ожидая моей реакции. Я наслаждался каждым блюдом, каждым кусочком, каждой ложкой, даже крошечная порция была десертом на завтрак, обед и ужин. Я был поистине счастлив, как не посмотри. Случались и не такие красочные моменты в нашей с тобой жизни, но мы держались вместе, подбадривая друг друга самыми нужными словами, что бы не произошло. Тоскую по тебе.
Ты всегда говорила много есть здоровой пищи, но в итоге, я не ем с того момента, как оказался тут: две недели. Превратился в ничто: в исхудалого, потерявшего смысл жизни, сбившегося с нужного направления. Ты сбила меня с пути, который мы выстраивали вместе, рельса за рельсой, но все рухнуло в один миг, когда ушла, без единого слова.
Ненавижу спать, это делает меня слабым. Когда тебя нет в моей голове, словно оказываюсь на том свете, да, именно такие ощущения я испытываю. Разрушен. Полностью. Белые стены породнились мне, но я схожу с ума еще больше, когда не вижу неповторимых пейзажей природы, тех же падающих звезд, когда не слышу прекрасные песнопения природы или фортепиано. Безумно люблю музыку, и ты тоже, я знаю. Помню ту мелодию, нашу общую мелодию, что сочинили вместе. Помнишь, как я учил тебя играть? Это было так забавно. Твои неумелые пальцы так трусливо ложились на черно-белые клавиши, что мне приходилось помогать тебе, накрыв своей ладонью твою маленькую, словно ребенка руку. Напеваю ее каждый день, с надеждой, что ты вновь появишься в моей жизни. Вновь зову тебя обратно в мои широкие объятия. Вернись, прошу!
Пять часов утра. Я вновь не слышу тонких голосов ранних пташек, что кружили прямо перед нашим окном, которое выходило в цветочный сад. Ах, этот сад! Он замечателен, насыщен столь яркими красками. Все радужные цвета собраны в одном волшебном месте. Именно там, меж красочными клумбами, ты сообщила мне щемящую душу новость. У нас будет ребенок. Я плакал, как малец, кружил тебя, целовал в еще плоский, не округлившийся животик, уже представляя нашу дальнейшую жизнь вместе с нашим чудом, что должно было появиться, казалось, вот-вот! Я ждал, ждал, как ненормальный, считая каждый прожитый день, и отмечая в календаре, что висел в нашей спальне. Господи, верни мне те дни. Слишком измучен, слишком устал.
Я запрещал тебе работать, даже делать уборку по дому, ставил табу на все, что могло напрячь или сделать тебя уставшей. Пытался заботиться, как о последнем плоде, излучающий жизнь на земле. Я защищал, как не смог бы самый сильный оберег на земле. Делал все, чтобы ты была здорова и счастлива, но в итоге — остался ни с чем.
Прости, что не выполняю твои желания и наставления, до сих пор греющих душу. Я буду есть, правда буду, обязательно выздоровею, обещаю, клянусь, наконец! Буду счастлив, буду улыбаться, не пущу ни одной слезинки, стану сильным! Я ведь твой мужчина, на века, на всю мою оставшуюся жизнь. Но есть одна проблема… я хочу все это делать лишь рядом с тобой, ангел мой, лишь с тобой. Дорогая, забери меня отсюда, я выжал из себя все соки. Отрешенный. Истощен. Уже и подавно не чувствуется пол под ногами, а дрожащие, исхудалые пальцы все продолжают наигрывать в воздухе аккорды до боли знакомого мотива. Мое сердце похоже на орган заядлого курильщика, а душа изрезана перочинным ножом со всех возможных сторон. Неизлечимо болен. Тобой.
Уныние. Мне ничего больше не нужно, я бредил мыслью о нашей встрече и с успехом добился своего, теперь можно и отдохнуть немного…
Снегопад продолжал осыпать бездыханное тело крупными хлопьями, стирая его с лица земли.