Каменные драконы

Человек был уверен, что Хранители могут собраться только для обсуждения турнира. Из его укрытия был потрясающий обзор. Именно здесь было специальное «место для подглядывания» с вырубленной из камня нишей и обзором обоими глазами. Они восседали за длинным прямоугольным столом. По центру стояли подсвечники, тени плясали на лицах Хранителей. Свечи в канделябрах по периметру комнаты давали больше света, однако полутьма сохранялась. Королева во главе, по левую руку сидел Хранитель Зимы, по правую Хранитель Запада. Справа от Тириона она разместила Сансу Старк, а за ней Бейлиша. За Джоном — Аша Грейджой и леди Тирелл. Торец пуст. — Как известно, — начала Дейенерис своим красивым мелодичным голосом, — мой старший брат Рейегар Таргариен хотел собрать в этом самом замке совет лордов. Это было во времена предыдущего Харренхолльского турнира. В год ложной весны. Разумеется, большинства из нас тогда еще не было на свете. Ах, простите, лорд Бейлиш… — Я слышала, это были не более, чем слухи, ваше величество, — обратилась к ней леди Тирелл с неизменной своей обворожительной улыбкой. Ее лицо закрывала полумаска, начинаясь над верхней губой и оканчиваясь высоко наверху, где плавно переходила в прическу. — Разумеется, однако это была блестящая идея — воспользоваться турниром как прикрытием, — улыбнулась Дейенерис, показав в улыбке мелкие жемчужно поблескивающие зубы. — И я решила воспользоваться щедрой подсказкой брата. — У вас гибкий ум, Ваше величество, — начал Бейлиш, — однако вы должны понимать, что Рейгар, к несчастью, прискорбно закончил свое начинание. Джон медленно повернулся к Бейлишу, но тот проигнорировал его полный гнева взгляд. — О, я не собираюсь уезжать с турнира с возлюбленной и развязывать войну, — Дейенерис положила руку поверх руки Джона, словно хотела его успокоить. Аша улыбнулась ей через стол настолько недвусмысленно, что слово «возлюбленная» защекотало нервы. — У меня более скромные, но принципиальные намерения. — Мы слушаем, ваше величество, — церемонно произнесла Санса Старк, оправляя складки на платье. Жест ее, нетерпеливый и нервный, показывал, как ей невыносимо тяжело находиться в этом помещении. Ее стул стоял дальше всех прочих от стола, словно она хотела сохранить еще большую дистанцию между собой и соседями — Тирионом Таргариеном и Петиром Бейлишем. — Как вам известно, меня очень интересует вопрос наследования в Семи Королевствах, и мне бы хотелось его упростить. — Каким образом? — поинтересовалась снова хорошенькая Вдова шипов. — Я женщина, и мне видится вполне разумным ситуация, в которой дочь может наследовать матери, не меняя своей фамилии. — Такая ситуация есть и сейчас, — терпеливо начал речь Бейлиш, — в Дорне кудель наследует. — Лорд Бейлиш, вы перебиваете меня, — Дейенерис вдруг рассвирепела и так же внезапно успокоилась. Хранитель Запада по правую руку от нее явно хотел как-то ей помочь, но в последний момент сдержался. — Дорнийские законы суть ройнарские, и они возводят на трон женщин, но я о другом. В остальных королевствах матери наследует дочь, лишь если больше нет наследников мужского пола. И я не претендую на отмену этого обычая, поскольку ряд мужчин действительно выделяется умом и способен править лучше женщин, к тому же не прерываясь на воспитание детей. Она коротко кивнула Тириону, говоря о выделяющихся умом мужчинах. Он не ожидал, но быстро собрался с мыслями. И продолжила: — Однако если женщина выходит замуж, она берет фамилию мужа, теряя свое право наследования. Я желаю искоренить этот недостаток. Я желаю, чтобы женщина сама решала, брать ли ей фамилию мужа. И если она не желает брать эту фамилию, то она может сохранить свою вместе с правами на земли и замки. — Какая фамилия в таком случае будет у мужа? — спросил Хранитель Зимы. — Он может взять фамилию жены, — улыбнулась ему Дейенерис. Человек пришел к выводу, что она добра к обоим своим мужьям, но все-таки выделяет Тириона больше. Это спорило с тем, что рассказывали люди. Мол, Тирион скорее советник, а Джон скорее любовник. А то, что не делает Джон, королева восполняет с Ашей Грейджой. Впрочем, никто однозначно выбрал бы Джона. Слова Дейенерис вызвали бурю откликов. Все заговорили разом. — Тогда муж потеряет свои владенья, вы не находите? — говорил Бейлиш. — Межевые рыцари да бастарды начнут соблазнять леди из знатных домов, — выдохнула леди Тирелл в сторону Джона, обмахиваясь веером. Джон начал краснеть, неизбывное клеймо бастарда так его томило… — Братья будут запирать сестер, чтобы они не выходили замуж, — грустно продолжила Санса, — иначе те лишат их наследства. Каждый, вероятно, говорил о своем. Разумеется, Петир Бейлиш не хотел терять своего при выгодной женитьбе, а леди Тирелл, по слухам имевшая бастардов, говорила о своем, а Санса Старк — старшая сестра при живых братьях, владеющая замком — о своем. — Я отвечу, — громко сказала Дейенерис. — Все это уже есть в Вестеросе. Жены теряют свои владенья, когда выходят замуж, Хранитель Востока. Мельничихи и шлюхи соблазняют мужчин из знатных домов в надежде заполучить мальчика-бастарда, которого могут узаконить, Хранительница Юга. Сестры же порой не выходят замуж специально, чтобы не допустить к деньгам младших братьев или собственного мужа. Над столом повисло угрюмое молчание. — Я говорила о другом. Не о том, что будет законом, а о том, что можно будет менять. Многие лорды не имеют наследника мужского пола. Мандерли, Хорнвуды, Коннингтоны, Эстермонты, Фреи… Я могу долго перечислять. Эти рода пресекутся, если их женщины выйдут замуж. Карстарки обошли этот вопрос интересно — соединив знамена и признав магнара теннов мужем Элис Карстарк. И им уже будут наследовать сыновья. Вилла Мандерли же, имея наследников, считается незамужней, и что ни год к ней сватаются. — Чего конкретно вы хотите? — Хранительница Морей была нетерпеливее остальных. — Я хочу для женщин тех же прав, которые уже имеют мужчины. Они смогут выходить замуж, беря фамилию мужа, или награждать мужа своей фамилией. Они смогут рожать детей от любимых, не делая их бастардами. Хочу, чтобы каждая семья сама определяла порядок наследия. — Не проще ли решить ваш вопрос банально назначив себе наследника? — скучающим тоном ответил Бейлиш. —Ведь вы хотите, чтобы ваш трон кто-то унаследовал, но у вас нет детей. Это было настолько неожиданно и жестко, что никто захотелось умертвить этого мерзкого человека. Сочувствие Королеве, знание, как тяжело потерять ребенка и тяжело не иметь их потом, боролись в голове, являя миру вторую сторону человека. Никто отступал вглубь, всплывала другая ипостась. Та, что видела смерть двух своих детей и недавно родила мальчика. Малышу уже было шесть, и он был радостью родителей. Но она по-прежнему помнила отчаяние, бессилие что-либо изменить. Однако Королева держалась достойно и вдруг неожиданно расхохоталась. Хранители уставились на нее со странными лицами. Такой реакции никто не ожидал. — Лорд Бейлиш, вам бы стоило позаботиться о своих наследниках, — сказала, отсмеявшись, Дейенерис. — Я же могу вас заверить, что на мой счет вы можете больше не волноваться, я в скором времени планирую решить этот вопрос самым естественным способом. Ее рука легла на живот, недвусмысленно намекая на беременность. — Вас с Королем можно поздравлять? — переспросила жеманно Хранительница Юга, стрельнув глазами в Хранителя Зимы. На его же лице было такое отчаянное выражение. Определенно, он не был в курсе. — Да, — победоносно ответила Королева и протянула руку к Тириону, накрывая ее своей. — Нас с Королем можно поздравлять. Она смотрела на Тириона и улыбалась. Шок окружающих был настолько силен, что все смотрели на необычную пару. Дейенерис так глядела на своего второго мужа, словно он был лучшим, что с нею случилось за всю жизнь. Он же сжал ее руку и прошептал: — Дени… А потом, окончательно добив всех присутствующих, поцеловал Королеву, сев рядом с ней на столешницу. Поцелуй был обоюдным и жарким. — Ого! — выдохнула восхищенно Хозяйка Морей. — Почему мы до сих пор тут сидим, когда пора уже надраться по этому поводу до бесчувствия. Нерис? Едва оторвавшись от губ мужа, она улыбнулась и сказала: — Вы свободны. У вас есть срок до конца турнира, и вы должны решить, чего вы хотите. Только выбирайте правильно. А потом снова повернулась к мужу и, обняв, поцеловала сама, легко, словно они были в комнате одни. *** Две фигуры на берегу ручья. Женщина и мужчина. Белый лютоволк кругами носится вокруг, приглядывая. Он узнал запах и не поднял тревогу. Человек, называющий себя никто, застыл, невидимый, но слышащий все. — Какая она была, твоя первая любовь? — в голосе девушки еле заметна издевка. — Юная, дикая, темноволосая. Маленький волчонок в большой стае. Рука мужчины обнимает женщину, притягивая. Та с готовностью сближается, прижимаясь бедром. Слышен негромкий звук поцелуя. — Ты говорил, я похожа, — фыркнула она. — Любопытно, чем. — Ты все делаешь, как сама решила. Поперек правил. Сильная. Свободная. С тобой тяжело, — мужчина вздохнул. — А внешне? — с интересом в голосе произносит женщина. — Смутно. Волосы тоже темные. Так ли это важно, м? — снова звук поцелуя, более сильного и долгого, чем прежний. — Ты хочешь знать, что красива? Хочешь, чтобы я разливался соловьем? — Много проще. Я хочу тебя, — женщина улыбается, додумывает наблюдатель. — Мне дела нет, сколько женщин у тебя было до меня. Женщин, мужчин, лютоволков… хоть кроликов. Мне нет дела и до того, сколько и будет после. Но сейчас ты мой. Их объятия смыкаются, доносятся звуки проклятий, характерный скрип снимаемой вареной кожи, под чьими-то пальцами рвется ткань. — Нежнее, — усмехается он. — Ты поражаешь меня каждый раз. — Да я даже не начинала пытаться, — удивляется женщина, — просто делаю хорошо себе, а тебе, случается, тоже перепадает. — Боги, ты слишком независимая, — мужчина продолжает говорить, слова доносятся сквозь треск одежды, прерываются вздохами и поцелуями. — Никогда не хотелось стать женой какого-нибудь лорда, жить как за каменной стеной? — Перестать ходить с топором и рожать от медведей, — женщина рассмеялась низким грудным смехом. — Не хотелось. Мы берем сами то, что можем взять. Мужчины — как весна. Кончается мгновенно, а жизнь коротка. — Суровые воительницы, суровая правда жизни, — мужчина дышит рвано, в рваных ночных силуэтах сложно угадать, но можно додумать, что происходит. — Суровый край. — Что суровее — Стена или Медвежий остров? — она хохочет, запрокинув голову. Сквозь мглу облаков выглядывает луна, высвечивая контур распростертых тел. Никто закрывает глаза и видит их под веками, читая как карту. — Мы говорим слишком много, — выдыхает мужчина, перехватывая инициативу. Женщина снова хохочет, словно он сказал что-то смешное. — Хочется верховодить, да, Джон? — говорит она гортанно, прерываясь на стоны. — Команды, подчинение, с чего ты взял, что я этого хочу? — Я не стану тебя спрашивать, — рычит мужчина. Его тело вжимается в ее все неистовее, сминая, пока она не начинает шептать, а потом кричать его имя. «Джо-о-он», — летит над лагерем, заглушаемое тысячей других голосов людей, ржанием лошадей, воем волков и шипеньем драконов. Отдается в памяти наблюдателя таким же неистовым криком. Человек улыбается. Женщина замолкает, и снова человек слышит жаркое дыхание, треск веток, звуки славной постельной битвы, предстающие перед ним рядом высвеченных луной картин. Мужчина повержен, он отдает инициативу и наконец едва слышно шепчет ее имя, что впечатывается в ее память. — Лианна, боги! — говорит он почти шепотом, словно боясь спугнуть, и с рыком затихает. — Для соблюдающего обет безбрачия ты слишком долго продержался, — женщина стоит у распростертого мужчины, ее бедро, стройная нога, высокая грудь последовательно возникает в лунном свете как прекрасная статуя. — Пойдем. Она исчезает в реке, словно нимфа окунаясь в воду. Темное облако волос облепляет ее плечи и грудь. Мужчина со вздохом встает, направляясь за ней. — Ты когда-нибудь отступаешься? — Никогда. Мормонты не сдаются.