Каменные драконы

Мягкие лапы вместо рук. Торопливые ноги. Единое тело, связанное стальными мышцами под густым мехом. Лето. Я это Лето. Лето это я. Вспугнутый глухарь, пятна крови на снегу, теплый соленый вкус во рту. Жизнь. Мир расплывается, становясь нечетким. Его выбрасывает из тела, снова, жестоко и болезненно. — А теперь ты будешь есть, Брандон Старк, — Мира не терпит возражений. Она накормит насильно, если он будет сопротивляться. — Я не хочу, — все равно шепчет упрямец, когда тупая деревянная ложка проталкивает ему в горло репяную кашу. — Важно, чтоб ты жил. Эх и глупый трехглазый ворон мне попался! — жалуется Мира. — Видения, которые не сбываются, голоса, которые еще не родились. И не ест. — Мира, я не хотел быть вороном. — Кто тебя спрашивал? *** Остров на границе мира живых и мира мертвых. Пять алых пальцев, воздетых к небу — кровавых и бесконечных. Капли крови стекают в ладонь, образуя фигуру человека, всего оплетенного корнями дерева. Кто этот старик с пергаментной кожей и алыми волосами? Он сам из крови, его глаза словно у лютоволка Джона… Юная дева с синими глазами падает на грудь золотоволосому юноше. Вокруг знакомые стены. Винтерфелл, шепчет память. Что это? Замок. Дом. Будущее. Это видение обрывается. Бессонная вахта над телом больного. Дикие крики, окровавленные бинты, служанка в капюшоне приносит еду. Юноша у постели с болотными глазами с сомнением подносит к ноздрям апельсиновую дольку и убирает подальше на подоконник. Над ней курится серый дымок, словно она потухающая головешка. *** — Он горит, что делать, что делать?! — такая спокойная Мира — и вдруг такое отчаяние. — Я не умею лечить такое, я лишь знаю, что он умрет, Лето! Здесь слышишь, под ребрами… Там нехорошо, он должен есть, и пить, и спать… Здесь нет нужного отвара. Я даже оставить его одного не могу! Он не поправится. Он хочет сказать ей, что поправится. Что видел себя в будущем. Что видел даже это озеро рядом со стылой дорогой. Мира, мы почти прибыли в Сероводье. Мира, любимая, твои травы не растут зимой, но утром тебя встретит мать и проводит к своим. Мира, мы будем жить, только не плачь. Но рот его словно зашит ниткой. Он не может даже открыть глаз — такая свинцовая тяжесть сковывает его тело. Он даже уйти в тело Лета не может, и только голос Миры держит его здесь. — Я должна его согреть, — шепчет Мира. Он чувствует влагу на лице от ее слез. Девушка ложится с одной стороны от его тела, в то время как волк греет другой бок. Ее горячие ладони блуждают по его груди. Это приятно, как жаль, что он не может ответить, не может участвовать. — Это обязательно сработает. И вот мягкое тело, такое горячее, прикасается к его. Мира движется, словно омывая своей кожей его. Она в отчаянии, она ничего не боится. Она вернет его к жизни, он совершенно убежден. *** Девочка и мальчик на зубцах башни. Они сидят рядом и смотрят на рассвет, прощаясь с детством. Девушка и юноша на башне. Другой замок. Они старше, лица злее. Его рука обнимает ее плечи, ее ладони прижаты к бойнице, словно она мечтает отогреть ее. Полдень, они смотрят на дорогу, по которой едет запыхавшийся гонец. За плечами его война. Женщина и мужчина. В ее волосах незаметно серебро, его голова полностью седа. Под стеной богороща, заполненная людьми. Он смотрит на нее так, словно просит прощения. Она — так, словно никогда не простит его, поскольку его не за что прощать. *** — Твой сын, Бран, посмотри, — Мира еще не оправилась после родов, ее несколько раздавшееся тело кажется еще массивнее от свертка в руках. Бран отрывает затылок от коры, вырывает из древесного плена руки. Он уже знает, что это единственный ребенок, которого он сможет держать в руках. Зеленые омуты детских глаз выбрасывают его в новое видение. Они словно колодец. *** — Не-ет! — кричит женщина, раздирая ногтями лицо. Вокруг падают рыцари, хлещет кровь. Последним усилием плачущая подползает к девушке, хватает ее за горло и берет нож. По гневному взгляду голубых глаз он узнает мать. — Не-ет! — продолжается крик, но это уже другая женщина, такая же рыжая, но другая, никогда не виденная Браном. «Не-ет!» — продолжает она кричать. Ногти оставляют след на лице, она оседает на ступеньки, начиная раскачиваться. — Нет, — голос жесткий, в нем страдание, но отчаяния нет. Девушка совсем юна, возможно, еще и не расцвела. Лишь рыжие волосы выдают в ней родство с первыми двумя. — Я не повторю его ошибок. Я сказала нет. *** Выкидывает в реальность также вдруг, как и забросило в эту дыру. — Он сновидец, — срывается с окровавленных губ отца. Мира вздрагивает, а потом улыбается. — Это в нашем роду. Наследники такие… — Мира, ты должна сделать кое-что, — Бран приподнимается, крепче перехватывая ребенка. — Ты отправишься к Сансе, чтобы присягнуть на верность. И отказаться от наследования. Без ребенка, как только он сможет остаться без тебя. — Я поняла, Бран, — Мира подняла на него глаза. — Тот Старк, что будет в Винтерфелле — это Санса? Ведь жив ты, жив Рикон, понимаешь? — Любой, кто оспорит право Сансы, умрет. Так предопределено. Я хочу жизни нашим детям, Мира, — он улыбнулся ей, хотя корни больно впились в него, выворачивая внутренности. Чардрево наказывало его за то, что говорил не с теми и раздавал секреты даром. Он был непослушным вороном, но он был Старком. — Детям? — Мира порывисто обняла его. — Ох, это вселяет надежду. Не рискуй так больше, милый. Не давай мне непрошеного, не наказывай себя. И меня. Видеть твои страдания больно и мне. *** Женщина перед ним. Теперь он знает, что это Санса. Как она выросла. Постарела. Так похожа и не похожа на мать. Красивая оболочка, а внутри дует ветер. Как одежда, сшитая на живую нитку его руками. Мастер своего дела, отдаю должное. Ее дух держится в оболочке лишь благодаря ее телохранителю. И он не может сказать ей, что она сама погубит и его, и себя. Он слишком стар для такого усилия, слишком многое раскроет. И дерево просто прорастет сквозь его сердце, распустившись напоследок букетом предсказания… Но он попробует, конечно, попробует намекнуть. Она его сестра. Проклятая, преданная, верная и последняя. Рыжая ведьма северного края. И вот она делает то последнее, что он не может предотвратить. Он уже видел это в видениях. — Когда я перестану быть Хозяйкой Севера? — Придет тот, кто достоин. Он избавит тебя от ноши. Он сразится как лев со львом, как волк с волком, как дракон с драконом. Все решит бой, о котором будут слагать легенды. Ты же переступишь через смерть, чтобы отдать ее дар другому. Твои ноги утонут в мехе, твои одежды изменят цвет, твое одиночество закончится навсегда. Лишь тогда ты перестанешь быть Хранительницей Севера, Санса. — Я не понимаю твоих пророчеств, Бран, — говорит Санса. Бран плачет. Его слезы цвета крови стекают по обе стороны носа. Как сказать ей и не убить себя? Он не может умереть сейчас — его дети останутся без защиты. И весь Север. И все королевства. Зло идет из-за Стены, и некому его остановить, если он не вмешается. Но промолчи он сейчас — и она может скатиться с проторенной дороги. Только пройдя через смерть, можно дать миру жизнь. Это искупительная жертва для проклятой. Девушка с волчьими глазами даст ей волка, но никто уже не научит проклятую влезать в его шкуру. Она не сможет. Жаль. — Ты говоришь «он придет». Он будет один? Только один выбор? Как я пойму, что он пришел? — Он не будет один. Она будет с ним всегда, тенью за правым плечом, острым черным обсидианом. Волчица не может без стаи. Вместе они воспитают наследника именем Старк. Побеги отпустили его руки и ноги, он мог шевелить ими снова. Саднили все до одной ранки, но Бран, превозмогая боль, продолжил говорить, повторяя и повторяя. Она должна понять, что ее спасение будет ее гибелью. — Синие цветы в ее венке, дракон на его панцире. История пройдет по спирали, но не будет ни брода, ни башни. Услышь свое сердце, и ты не ошибешься. Мира разрывает их руки, с мольбой глядя на Брана. Он успевает сказать достаточно, надеется он. Бран редко ошибается, но это его промах. *** — Ты расскажешь мне, — Бран смотрит на сына с нежностью. — Боги не дали мне ног, не повтори моих ошибок. Твой дар сильнее, береги себя. Что-то я увижу своими глазами, а что-то твоими. Берегись медведей, но будь за медведиц. Держись волков, но не становись ими. Драконы найдут тебя сами и будут верны всегда. Север помнит о тебе, зима близка, но ты важнее Севера или зимы. Ты ледяной ключ, и ты должен пройти сквозь пламя. Благословляю.