***
Когда девушка очнулась, и перед глазами мутным, тёмным пятном разошёлся белый при дневном свете потолок, за окном разливался вечерний сумрак. Она медленно поднялась с кровати, превозмогая ещё точившую её изнутри слабость, и, машинально держа гордую осанку свободной, райской птицы, подошла к широкому, во весь её рост зеркалу. В нем в полумраке ночи отразилась рыжеволосая девушка, волосы которой были аккуратно заплетены в две косички, начинающиеся у висков и встречающиеся около шеи, спускались в общую волну. Из причёски, не выдержав испытаний этого трудного для девушки дня, уже выбивались тонкие, по-детски забавно вьющиеся пряди, придавая ещё больше шарма. Одета девушка была в белоснежное платье, передняя часть которого был короче задней, из-за чего создавалось впечатление платья со шлейфом. Дорогое убранство так же слегка помялось, и на лёгкой ткани чётко виднелись ненужные полосы, что только портили вид. Тугой корсет был вышит бисером и жемчугом, он полностью облегал грудь, так, что она слегка приподнималась. Неожиданно для себя девушка ощутила постороннее присутствие в комнате, и краем глаза в зеркале, в самом дальнем углу комнаты, рассмотрела тёмный, мужской силуэт. Она чувствовала неприязнь к этому человеку, хотя пока и не могла точно сказать, что так сильно отталкивает её от него. Может голос, его слова и самоуверенность, его фальшь и ложь, наличие которых будто никто кроме неё самой в тот момент не замечал? Но причина казалось не такой уж и важной — одни его глаза, недобро сверкнувшие в темноте, подтвердили намерения, и девушка, резко развернувшись на небольших каблучках туфель, крепко сжала в руке рукоять огненного меча, который вспыхнул за доли секунды в ее руке. Лезвие, полыхавшее ярко-рыжим пламенем, остановилось всего в сантиметре от его оголённой шеи. — Спокойно Лео. Это я — Герандо — твой жених, — спокойно произнёс он, примирительно подняв руки, показывая, что пришёл не для драки со своей, как он считал, будущей женой. Он пришёл поговорить, и Лео мельком показалось, что он сейчас выглядит совершенно иначе, будто изменился всего за несколько часов — на свадьбе Лео ощущала его иначе. И слепо доверившись, поддавшись доброте, что шла из её собственного сердца, опустила руки, и пламя, бликами сверкнув на их спокойных лицах, растворилось во мраке. — Скажи, что произошло? И почему я нахожусь здесь, с совершенно незнакомыми мне людьми? — Лео ясно понимала лишь одно — от неё пока скрывают нечто важное, и, как оказалось сейчас, она не помнит этих мест. Возможно, что у неё временная амнезия или какая-то странная болезнь, но будь она в родных, дорогих сердцу местах, то вспомнила бы их немедленно. А здесь пустота — только эти стены давят так же невыносимо, как и слегка насмешливый взгляд свысока. Лео желает знать правду, и пока этот парень единственный, кто может рассказать её ей. — На нашей свадьбе ты дважды падала в обморок, поэтому твой отец, тревожась за тебя, приказал отнести в комнату и дать отдохнуть. Ты переутомилась, — его голос звучал уверенно, отдаваясь непробиваемой сталью — он не лгал, возможно, в его словах и была доля правды, но Лео не поддавалась. Видя недоверчивый, настороженный взгляд, парень только пожал плечами, будто был вовсе ни при чём. — Спасибо вам за помощь, — кивнула Леонсия, поблагодарив, как совершенно чужого человека, коим он и являлся, но после, отбросив доброту и наивность, всполошилась, припомнив первые его слова и те обрывки фраз, что смешались в её голове во время церемонии. — Простите, на какой свадьбе? — Лео испуганно отступила назад, но глаза её сияли уверенностью и всё тем же желанием знать правду — она не любила ложь, никогда. — Сегодня должна была состояться наша свадьба, Леонсия, — просто, словно обыденно произнёс он, видя, насколько ошарашенным, перепуганным становится ясное лицо девушки. Если бы он знал, что благодаря лишь одному слову, сказанному им, она начала вспоминать отрывки прошлого, те, что были дороже ей во стократ. — Я ведь помолвлена с другим мужчиной! — начала Лео тихо, будто ещё сама не веря, но закончила уже утвердительно, с трепетом приложив руку к груди — сердце полыхало тем же неудержимым огнём при воспоминании, ещё пока смутном силуэте такого родного человека. В сердце кольнуло, и Лео схватилась рукой за левое запястье, но к ужасу не ощутила ту привычную кожу браслета, что был нерушимой, тонкой нитью, связывающей её и его. — Где он? Кто посмел снять его с моей руки? — ярость мгновенно заполнила душу. Лео не желала, дабы кто-то своими грязными, порочными руками прикасался к столь важной, святой для неё вещи. — Когда тебя нашли в ущелье без чувств, то на твоей руке уже ничего не было, — терпеливо отозвался парень, хотя в глубине души был готов сорваться — ему не нравилось то, что эта девушка, получившая такую уникальную возможность стать его женой, ещё пытается управлять другими, управлять им! — Но он был здесь! — воскликнула Лео и крепко стиснула зубы, пытаясь успокоиться и прийти в себя — она не могла позволить себе быть такой грубой, всё же, по его словам, они спасти её из ущелья. Глубоко вдохнув прохладный воздух, который устало скользил по её тонким пальцам, Лео открыла глаза, без колебания добавив: — Я не могу выйти за вас замуж. — Ещё как можешь. Это приказ императора! — не выдержав, зло рявкнул Герандо, быстро выходя из себя. Он старался выполнять приказы, старался быть лучшим, и это задание не было таким уж сложным, неудачным, — девушка, что была обязана стать его женой, оказалась не так плоха, даже напротив, она безумно красива, с огоньком. Но то, что Лео сопротивляется, пытается быть наравне со своим будущим мужем, раздражало его до зубного скрежета. — Хватит кочевряжиться! Смирись! — но кем бы была Лео, кем бы себя чувствовала и выглядела в глазах того единственного, что заставлял её сердце гореть, если бы послушалась? В её руке, отражаясь в глазах яростными, неудержимыми бликами огня, вспыхнул меч — в то же мгновение в руке парня, которому просто всё происходящее начало надоедать, так же появился меч. Он слегка отличался, ведь тот, что крепко держала своей женской ладошкой Лео, был немного легче, под её руку, чтобы она могла держать его без видимых для противника усилий и, конечно же, сражаться. — Мне император не указ! — фыркнула девушка, резко подавшись вперёд, — этот огонь, искрами рассыпаясь вокруг от скрещённых в драке мечей, полностью отражал характер и чувства, которые неукротимым ураганом разрывали грудь Лео, вырываясь наружу. Она дралась с чувством, с желанием, с целью вернуться и уже наяву проследить, вспомнить заново все родные черты лица, заглянуть в глаза, что одним лишь взглядом будоражат в венах кровь. Взглянуть, утонуть и не пытаясь выбраться. Искры, бесследно исчезая во мраке ночи, разлетались вокруг — только смутный лик луны заглядывал сквозь не зашторенные окна, освещая двух людей, что, живя собственными целями и мечтами, рвались к своему любой ценой. Лео рвала цепи, что крепко держали её здесь, крепко застегнувшись ошейником вокруг тонкой шеи, она рвалась на волю, билась, словно птица в клетке. Уютно-обставленная комната в одно мгновение превратилась в поле боя — спинка кровати, попав под тяжёлую, мужскую руку, потрескалась широкими полосами. В центре комнаты, пока по стенам игриво расходилось бушующее пламя, стояли, с решимостью скрестив свои клинки, парень и девушка. Лео сожалела, что Герандо не в силах понять её и просто отпустить к тому, кого желало её сердце — ей было жаль, что разговора, расставившего всё по своим местам, у них не вышло. — Ты станешь моей женой! — тяжело дыша, рявкнул парень, подавляя в себе желание полностью погрузиться в ярость и злобу, бушевавших в нём, и показать этой упрямой, несносной девчонке, что её главная обязанность — подчиняться! — Ни за что! — выкрикнула она, отступив на шаг назад, так же грозно удерживая на весу меч. Искры полукругом рассыпались на пол от очередного удара, и Лео, уловив подходящий момент, с лёгкостью послала в лоб парня пульсар. Атака пришлась вовремя, с силой и рвением, вложенными в этот удар, оттолкнув Герандо назад, серьёзно приложив о стену. — Род Светлостражевых никому не подчиняется! — Лео застыла, давая противнику подняться, перевести дух и, она надеялась, отступить, дать ей волю, не преграждая путь. — Да кто тебя спрашивать будет? — на лице парня расплылась гнусная ухмылка, и он, брезгливо отряхнув одежду, как ни в чём не бывало, направился к Лео. От него, распространяясь на несколько метров, исходила перебиваемая уверенность, ощущаемое превосходство — Лео становилось плохо от этого взгляда, будто она никто, не имеет права голоса. — Здесь никто не знает, что это за род. Просто очередной род из далёкого, забытого прошлого, давно покрывшегося толстым слоем пыли, — он шёл вальяжно, уже не беспокоясь об очередном сопротивлении от слишком свободолюбивой особы. Поддавшись его превосходству и силе, Лео не могла двигаться, тело не слушалось, полностью отдавшись ненавистному покорителю, обуздавшему её характер. — Вот так-то лучше, — удовлетворённо произнёс Герандо и, остановившись в шаге от девушки, поднял руку, легко проведя пальцами по щеке. — Мягкая и нежная — такой должна быть ты со мной. Лео с остервенением, страхом дёрнулась, желая освободиться от столь прочных уз, сковавших тело, но не получилось. Оставалось лишь зло смотреть на парня, который злорадно усмехался, видя, что девушка совершенно беспомощна перед ним — стоит, красива и неподвижна, словно кукла. Всё тело Леонсии было скованно невидимыми, крепкими цепями, могильный холод которых Лео ощущала кожей. — Вот и постой так, пока я тебя и комнату в порядок приведу, — удовлетворённо произнёс Герандо и, фальшиво улыбнувшись, развернулся лёгкими, невесомыми движениями принявшись восстанавливать кровать и всю комнату в целом — обгорелую, разрушенную сильными, яростными ударами. Ни он сам, ни Лео не пытались сдерживаться, но не хрупкой девушке тягаться с мужчиной. — Знаешь, дорогая, а ложись-ка ты спать, а то снова в обморок упадёшь. А мне это не нужно, — тихо произнёс парень, на глазах перепуганной Лео начиная творить заклинание, что быстро унесёт её разум в далёкий мир снов. Через мгновение чистые зелёные глаза медленно закрылись, и меч выскользнул из расслабленной руки, упав на пол и бесследно исчезнув. Герандо подхватил Лео на руки, бережно уложив на кровать — та ещё смутно видела происходящее и испытывала больший страх и разочарование в этом человеке. Леонсия не пёс, чтобы держать её на поводке, она всё равно сбежит, не станет ручной — такие, как она, не сдаются после первого поражения. — Спи, Леонсия, спи. Обещаю, завтра будет весёлый день, — шёпотом добавил Герандо и, не оглянувшись ни разу, покинул покои спящей девушки. Лео поддалась сну, но тот не был красочным и наивным, — вокруг лишь темнота и белые, костлявые руки, что без устали тянули её ещё дальше, в неизведанные глубины мрака. ***В тоже время в каком-то трактире.
— Ты не понимаешь, Орден, — навзрыд, искренне, без доли фальши и лжи, плакал светловолосый парень, чуть не стуча кулаками по столу от осознания безысходности. — Я её потерял! — Не городи чепуху, Амиго. Мы ещё сможем её спасти, — молодой мужчина с повязкой на правом глазу ободряюще, желая привести приятеля в чувства, тряхнул того за плечи. Светловолосый паренёк покачнулся от усердия собеседника и почти упал со стула, но, быстро развернувшись, бросился на друга с кулаками. — Как ты не понимаешь?! Я её потерял! Она больше не моя! — вскрикивал парень, поочерёдно нанося удары обеими руками, но Орден легко, будто предугадывая движения, парировал, лишь отмахиваясь от чересчур возбуждённого таким потрясением друга. — Ал! — повысил голос Орден и нанёс один сокрушительный удар в корпус друга. — Немедленно прекрати истерику! Мы! Её! Можем! Спасти! — уверенно добавил тот, подавая руку, помогая блондину подняться с пола — Орден надеялся, что, выпустив всё накопившееся в душе, тому полегчает и он сможет здраво оценить ситуацию и собственные возможности. Блондин принял помощь и, встав, посмотрел на самого близкого друга большими, голубыми, глазами, в которых, иссушая незваные слёзы, горела только надежда. Отряхнув слегка запылившуюся одежду, парень задал единственный, по-настоящему волнующий его в данный момент вопрос: — Как мы её спасём? — Ну, для начала дойдём до квартиры, и там я тебе всё расскажу, — Орден подхватил приятеля, перекинув его руку себе через шею, и, позволив опереться на своё дружеское плечо, повёл прямо к выходу. Через долгие полчаса Орден сгрузил друга в ванной и без предупреждения открыл ледяную воду, направив прямиком на ничего пока не подозревающего блондина. Тот вылетел из ванной с безумно горящими глазами, начиная дрожать всем телом — вода была ледяной, но отрезвляющей, что было просто необходимо. — Орден, за что? — непонимающе спросил блондин, сжав обеими руками вручённое ему белое полотенце. — За дело. Приводи себя быстрее в порядок. Я в комнате план расскажу, — дверь после этих слов закрылась, оставив парня одного вглядываться в собственное отражение маленького зеркала. Сняв с себя рубаху, он вновь оглянулся и, сощурив небесно-голубой глаз, высунул язык — настроение явно поднялось, и всё благодаря Ордену. — Орден, давай рассказывай, — спустя несколько минут в комнату вошёл блондин, принеся с собой запас свежего морского бриза. Орден молча протянул ему банку с живительным напитком, и парень принял её — глоток за глотком он начинал ощущать себя только лучше и увереннее. — Значит так, слушай меня внимательно, — Орден поднялся с кресла и создал голограмму девушки, после чего сложил руки на груди, начиная рассказывать: — Завтра в центральном соборе состоится венчание девицы Леонсии и местного герцога Герандо де Вандеро. Ровно в полдень всё начнётся, — рука блондина крепко сжалась от ярости, от одной лишь сцены, как его невеста стоит с другим. От злости, наполнившей сердце, подлокотник не выдержал, затрещал, разломавшись под такой силой надвое. — Успокойся! — прикрикнул Орден, ударив приятеля по шее, тот от неожиданности полетел на пол, но тут же вскочил на ноги, бросившись на друга в очередном порыве ярости, думая, что Орден его не понимает. Не собираясь нянчиться, Орден ответил, из-за чего повторно завязалась драка, и удары были более чем серьёзными, после них будут синяки. Вспыхнувший между ними конфликт быстро решился, когда Орден, всё ещё обладая собой, понимая, что это нужно закончить любой ценой, подсёк блондина, повалив на пол. Сам он, во избежание продолжения, сел сверху, прижав руки, крепко сжатые в кулаки, к полу — Орден старался понять чувства друга, но, если это и выходило плохо, то он главной целью считал не дать тому поддаться ярости. Она легко ослепляла глаза, заставляя многих творить поистине ужасающие вещи. — Александр де Кавальканти! Успокойтесь! Мы отметелим эту гадину Ге-рандо! — в лицо блондина выкрикивал Орден, не сдавая своих позиций. Лишь когда парень задышал спокойно, расслаблено прикрывая глаза, он ослабил его руки, зная, что тот уже осознал, что Орден желает ему только добра. — Да всё, успокоится я. Спасибо тебе за взбучку, друг. А теперь слезь с меня, — Александр только усмехнулся, не понимая, как его с подобными выкидонами всё еще кто-то терпит. Пожалуй, Орден его настоящий друг, что видел его и плачущим от безысходности и бешеным в драке — настоящий друг, что не бросал его ни разу. Брюнет только фыркнул, поднялся, Александр так же намеревался встать на ноги, дабы дослушать главную часть их плана, но в комнате таинственно замерцало и перед ними, будто из ниоткуда, возник силуэт молодой девушки. — Спасите меня. Умоляю, — тихо просила она, вытирая тонкими ручками хрустальные слёзы с бледных щёк. — Лео! Ты где? С тобой всё хорошо? — Александр бросился к ней, силясь обнять, прижать к своей груди и никогда более не отпускать, но руки прошли сквозь свет. Леонсия была недоступна для него, и это было обиднее всего — оказаться бессильным, когда ты нужен, когда она нуждается в тебе сильнее всего. — Я не знаю, где я, — девушка покачнулась от усталости и, не удержавшись, упала на колено. — Мой браслет пропал. Я не помню, как вас зовут, — разочарованно произнесла она, стыдливо опуская глаза, будто и вправду была в чём-то виновата. Комната снова замерцала, слепя парням глаза такой яркостью, и через мгновение погрузилась во мрак, оставив взамен ещё несколько вопросов не имеющих ответов — они только неприятно точили душу. — Итак, теперь у нас появилась ещё одна причина набить этой твари морду, — произнёс Александр, разминая кулаки до характерного хруста. Орден на это только согласно кивнул и из подпространства вытащил свой меч. — Ты же знаешь, я всегда буду защищать твою спину. Александр, а о каком браслете шла речь? — Орден заинтересованно обернулся, на этот вопрос Александр прищурил один глаз, глядя с долей непонимания. — А как у вас делают предложение руки и сердца? — Я как-то не задумывался особо над этим, да и не помню точно, — сконфуженно ответил Орден, запустив пятерню в волосы, ероша их. В комнате в одночасье воцарилась мёртвая тишина, не перебиваемая ничем лишним. Неожиданно для самих себя, парни осознали известную лишь им самим истину — ту, что была так важна и когда-то недосягаема для них. Меч выскользнул из ослабевшей руки Ордена, Александр же крепко сжал кулаки, после бессильно разжал, упав обратно в кресло. — Я не хочу повторения, — глаза обоих потускнели, став стеклянными, потеряв искры, жизнь, и они, будто находясь не здесь, не в этой комнате, напротив друг друга, продолжали говорить общие фразы. — Если я её не спасу, то проще умереть, — одновременно проговорили оба, закрывая руками лица — силы ещё были, а значит и возможности. — Ты так и недорассказал наш план, — в этот раз Александр первым пришёл в себя, на время распрощавшись с мрачными мыслями о далёком прошлом. Орден от его голоса так же позабыл о своих страхах, в растерянности припоминая окончания их плана. — А тут рассказывать ничего не надо. Пробираемся в толпу народа, как можно ближе к алтарю. И когда настаёт самый подходящий момент, где священник обращается к невесте, ожидая от неё ответы, мы начинаем действовать. Твоя цель — Герандо, отвлеки его на несколько секунд, я же похищаю Леонсию. Устраиваем заварушку, путаем толпу и бесследно исчезаем, — Орден быстро переключился на их общее задание, прокручивая сию сцену в голове несколько раз, подбирая подходящие действия и слова. Но в любом случае, всё проходило, если не идеально, то хорошо — Леонсия будет спасена, и другого итога Орден, как и Александр, не ждал. — План ясен, командир! — Александр отдал честь, радостно улыбаясь. — Заварушка — это мы умеем, — довольно проговорил он, с нескрываемым нетерпением ожидая, когда уже этот бледный лик луны утонет, исчезнет в темноте, и на его место, озаряя сонные миры, поднимется солнце. Орден одобрительно улыбнулся, похлопав приятеля по плечу: — Давай спать, Амиго. Завтра у нас будет тяжёлый, насыщенный день, — брюнет зевнул, ощущая себя слегка уставшим, и расслабленно упал животом на мягкую кровать, отворачиваясь лицом к стене. Александру же пришлось подняться из удобного, тёплого кресла и перейти в гамак, надёжно натянутый посреди комнаты.***
Почти полдень.
В центральном соборе почти всё было подготовлено к празднеству, слухи о котором разнеслись на самые дальние улицы голова. Жених и священник стояли у алтаря, ожидая появление девушки — девицы Леонсии, которую Герандо де Вандеро храбро, рискуя собственной жизнью, спас в диком ущелье. И вот оглушительно протрубили фанфары, трубы, нежно запели флейты, сливаясь в единую, радующую слух композицию — она проникала в самое сердце, неумело касаясь тонких струн души. Двери собора разом отворились, и на пороге, окружённая ярким, дневным светом, появилась тоненькая, хрупкая фигура девушки в белом подвенечном платье. Она шла, медленно и неторопливо, по красной дорожке, ведущей к алтарю, косила глаза, пытаясь увидеть среди гостей хотя бы одно знакомое лицо. Того человека, который бы протянул руку, прижал её к себе и просто выкрал отсюда, не отдав этим страшным людям, что смотрят так ненавистно, свысока. Через короткое мгновение Лео уж стояла напротив Герандо, одаривая того самыми ненавистными взглядами — пусть он и, по своим рассказам, спас её, но ничего кроме отвращения к нему она не испытывала. Священник что-то монотонно забубнил, произнося молитву, но девушка, потеряв всякую надежду, смотрела в слепящую своей белизной стену, ничего не слыша вокруг. Она находилась в другой вселенной, в своих мечтах, где не было Герандо, этого места, людей, где была только она и он, её самый любимый человек. — Согласен ли ты, Герандо де Вандеро, взять в жёны эту девушку? — быстро перейдя к заключительной части, спросил священник, сверкая маленькими глазками из-за очков. — Согласен, — кивнул парень, а Лео вздрогнула, ведь он даже не задумывался над ответом — он знал точно, много раз репетировал и подбирал именно ту интонацию, чтобы доказать, что она обязана подчиниться ему. — Согласна ли ты, Леонсия, взять в мужья этого мужчину? — тот же вопрос гулом раздался в ушах девушки, и сердце, ощущая столь страшное, неизбежное, затрепетало, как беспомощная птица в клетке. В зале повисла мёртвая тишина, чтобы даже тихое, еле слышное «Да», сказанное Лео от ощущения бессилия, было услышано всеми. С первого ряда поднялись две фигуры, записанные к богатым торговцам, и подошли ближе к алтарю. Импульсивный герцог пытался отправить их назад, на свои места, однако вместо этого он, как и священник, получил неожиданный удар. Во рту появился неприятный, металлический привкус, и Герандо ничем не смог ответить, его застали врасплох, он только опустился на колени, жадно глотая воздух, хотя внутри от точного удара всё перекручивалось, сжималось. Александр взглянув на настолько беспомощного герцога, фыркнул, и, развернувшись, пользуясь всеобщим замешательством, принялся догонять друга, чей силуэт, вместе с хрупким девичьим, виднелся на пороге. У выхода он остановился и громко, чтобы сквозь шум и гам услышали все, огласил: — Свадьбы не будет! Леонсия Светлостражева — моя невеста! А Герандо — трус и вор! Можете расходиться, все претензии и вопросы к Герандо! — в зале затихли, и сотни взглядов презренно и ненавистно обратились на герцога, — тот, кое-как превозмогая слабость, поднялся. Хриплым басом он раздавал приказы, чтобы никто не выпустил похитителей и лжецов, что посмели оклеветать его и выкрасть его невесту. Однако было уже слишком поздно — ни Леонсии, ни Александра, ни Ордена уже не было в этом городе и его окрестностях. Они бесследно исчезли, как свежая роса под палящими лучами утреннего солнца. Кони неслись быстро по тонкой грани, разделяющей несколько совершенно разных миров, — сейчас они переносили своих всадников туда, где не было столь ненавистного Герандо де Вандеро. Туда, где два нашедших друг друга, любящих сердца бились в унисон, начиная их общую, особенную песню. Они стремились в родной город — Загрань. В густом лесу, надёжно скрывшим их плотным переплетением гибких веток и листьев, всадники остановились перевести дух. Орден передал на руки взволнованного, перепуганного Александра по-прежнему безмолвную девушку — глаза её казались совершенно пустыми и безжизненными, стеклянные, как у куклы. — Леонсия, ты слышишь меня? Я Александр — твой самый лучший друг, тот, кто не предаст тебя и никогда более не оставит. А это Орден, и теперь мы с тобой, наконец, вместе, — тихо нашёптывал Александр, бережно держа на руках ту, что так давно пленила его пылающее сердце, звала сладким голосом, с нетерпением ждала с ним встречи. Но Леонсия осталась безмолвной и безучастной, не понимая происходящего и пока не узнавая лиц и голосов, проникающих в разум короткими обрывками фраз. — А ты поцелуй её, и она очнётся, — украдкой улыбнулся Орден, втайне желая как можно быстрее оказаться в одном доме, который смутными линиями вырисовывался в его сознании. Александр тихо отругал себя за то, что забыл такую простую истину, которая срабатывала не единожды. Сощурив глаза, он посмотрел на друга и, неожиданно для того, попросил: — Орден, отвернись, — от такой серьёзности, что расплывалась по щекам Александра лёгким румянцем, Ордену хотелось рассмеяться — как дитя малое, ей богу. — А что такого? Думаешь, никогда этого не видел? — Орден обиженно фыркнул, но отвернулся, с упоением глядя на чистоту и непорочность этого места. Почти как дома. Александр, убедившись, что на них не смотрят, наклонился к бледному лицу девушку, продолжая с трепетом шептать: — Леонсия, я наконец-то нашёл тебя. Я так долго искал тебя, в каждом из миров, изучая все его уголки. Мне давно надо было признаться тебе, да и себе особенно. Я… я люблю тебя, — со всей искренностью и страхом проговорил Александр, мягко касаясь бледно-алых губ девушки. Он ощущал сладкий привкус персика, но Леонсия не реагировала — её глаза потемнели, будто покрывшись пеленой, и вдруг закрылись. Дыхание стало заметно тише, а бледность, расползаясь по некогда румяному светлому лицу, казалась страшной, как никогда прежде. — Орден, что делать?! Она не дышит! — вскричал парень, чувствуя, как неприятно начинают щипать глаза непрошеные слёзы. Он только нашёл её, только признался, — Александр не был готов отпустить её сейчас, Леонсия была необходима ему, как воздух. — Целуй её со всей силой своей любви. Клянись в сердце, что никогда не оставишь её, что будешь всегда рядом, — на удивление спокойно советовал Орден, даже не обернувшись. Он волновался, но помочь он мог лишь так — советом, словом, остальное же должен сделать сам Александр. Александр с новой силой и надеждой приник к нежным губам своей возлюбленной, чувствуя уже уходящее их неё тепло. В сердце, что неспокойно билось в его груди, он клялся всем — Солнцем, Жизнью, Любовью, что будет любить Леонсию, что никогда не оставит её, что буде защищать всеми силами, что никогда не посмеет причинить ей боль! Но все обещания не давали никакого результата — Леонсия молчала на его руках, а жизнь и огонь в её пылающем сердце затихали. По щеке Александра скатилась слеза, впитавшая в себя все его чувства — страх, боль, любовь, желание, надежду. Каплей росы она разбилась о бледную кожу девушки, и та, почувствовав это прикосновение горькой слезы, вздрогнула всем телом. На болезненно-бледных щеках выступил такой знакомый, здоровый румянец, дыхание учащалось. Со всем чувством Леонсия ответила на поцелуй и открыла свои сапфировые глаза — в тех вновь играли жизнь, любовь и та свойственная ей искра веселья. Девушка окончательно пришла в себя и, оторвавшись, прислонилась лбом ко лбу Александра, прикрыв глаза. — Я тоже люблю тебя, Ал! — радостно проговорила девушка, резво спрыгнув с рук парня, и одним щелчком пальцев переоделась в удобную, комфортную для себя одежду. Тихой поступью, тревожа высокую траву, Леонсия подошла к Ордену. — Виктор де Беранже. Орден. Храбрый рыцарь, — прошептала Лео ему на ухо. — А она тебя ждёт и надеется, что ты скоро вернёшься к ней, — девушка тепло улыбнулась, когда парень обернулся, улыбнулся ей в ответ. — Лео, я так рад тебя видеть, — по-дружески он обнял девушку за плечи, убеждаясь, что всё самое плохое, страшное в который раз обошло всех их стороной. Фортуна улыбалась, как никогда лучезарно, освещая им дорогу негасимым светом миллиона огней. Но тут Орден встрепенулся, в растерянности спросив: — Она? Жаклин? — Да, она. Когда вернёмся в замок, то ты сам всё поймёшь, — Лео хитро улыбнулась, и с детской наивностью прошлась по траве, не тревожась за своё платье. — Мы же домой едем? — так же светло улыбаясь, спросила девушка, щурясь от солнечного света — здесь он казался совершенно иным, здесь она была свободна и счастлива. — Да, Лео. Мы едем в Загрань, — Александр, незаметно подкравшись к девушке сзади, подхватил её на руки, закружив по поляне. Леонсия рассмеялась радостно, будто освободившись от всего, что мешало ей быть собой прежней, — смех её был похож на радостный перезвон колокольчиков тёплой весной. Вскоре они были в высоком замке, окружённом необычайной красоты просторами, которые так сильно радовали глаза, заставляя сердца приезжих трепетать. Навстречу троим прибывшим, выбежала девушка с волосами как будто из чистого золота, сверкающего на солнце ещё ярче. — Леонсия! — пронзительно-громко выкрикнула та имя сестры и бросилась обнимать её, крепко хватаясь руками за одежду. Вслед за ней, позабыв о многом, выбежал и молодой парень в императорской мантии. Отдышавшись, он спокойно, рассудительно, но со знакомой искоркой, запылавшей в глазах, заговорил: — Лео вернулась, и теперь я могу спокойно сложить все свои полномочия, — выдохнул он, крепко, с мужской силой обняв старшую сестру, Леонсия только смеялась, — наконец, мир вокруг не ожил, заиграл миллионами красок. Как можно не улыбаться, когда этот мир вокруг так прекрасен, когда самые дорогие люди стоят рядом и с ними всё хорошо, когда ты сама так счастлива? Закончив с приветствием в виде горячих объятий, Клинок с облегчённым вздохом, будто убрав с плеч что-то поистине тяжёлое, непосильное ему, стянул мантию. Одним движением он снял корону со своей головы, и всё это, включая могущественную державу, он передал в тонкие ручки Леонсии — она королева этого народа. — Всё, я ухожу, — тихо проговорил он, насладившись свежим потоком воздуха, что прошёлся по его скулам и волосам — знакомый запах свободы ощущал он вокруг себя. — И куда же ты пойдёшь? — тихо спросила Лео, сжав руками ткань мантии, где всё ещё оставалось тепло и запах её брата. Он был императором, пускай и не долго, — отпускать его Лео боялась, хотя и знала, что не удержит, они ведь семья — он такой же свободолюбивый, такой же, как и она. Клинок улыбнулся, но оставил этот вопрос без ответа. У него был план, чем заняться по возвращению любимой старшей сестры, и теперь он собирался начать его исполнение.***
Тем же вечером. В просторной комнате на широком светлом подоконнике сидела девушка, задумчиво полируя клинок в своих руках. Она была одета в домашнее, сине-зелёное платье, что плавно шло по её тонкой, изящной фигуре. Неожиданно для неё на подоконнике, со стороны города, появилась вихрастая голова, и тихо раздался знакомый голос: — Жаклин, можно к тебе? — Конечно, Виктор, залезай. Подоконник широкий, уместимся и вдвоём, — девушка радушно улыбнулась, похлопав ладошкой по покрывалу рядом с собой. Орден коротко кивнул и, взвившись на подоконник, уселся рядом, скрестив ноги. — Орден, а ты куда пропал на целых два года? — невзначай поинтересовалась девушка и спрятала клинок в ножны, поднимая ясные глаза. Она знала, что тот не посмеет ей соврать. — Мне надо было уладить кое-какие дела дома. А на обратном пути я встретил Александра, — коротко пояснил парень, пожав плечами. — Да и Лео мы после спасли. — Надеюсь, что у тебя всё в порядке. Ну, там, на родине, — девушка виновато улыбнулась, понимая, что затронула, видимо, не самую приятную тему. Желая поддержать Ордена, показать, что он не один, она легко коснулась его руки в плотной перчатке. Виктор машинально накрыл её сверху своей ладонью, крепко сжав — так было надёжнее и теплее обоим. — Теперь я обычный парень, с умением сражаться и вести любые государственные дела. Я больше не герцог де Бранже. Теперь я просто Виктор де Кавальканти — кровный брат Александра, — тихо, с заметной печалью в дрожащем голосе, пояснил Орден. — Меня выкинули из родного поместья, — горькая улыбка на мгновение тронула его губы. — А из-за чего? — быстро спросила Жаклин — не из-за вредности или любопытства — ей хотелось знать о Викторе как можно больше. Он не рассказывал что-то сам, приходилось спрашивать напрямую, и ей он не смел лгать. — Из-за того, что я, вопреки их ожиданиям, выбрал путь наёмника. А вся моя семья — обычные юристы и адвокаты. Они не приняли мой выбор и меня самого, — тихо ответил Виктор, но без злобы, — чтобы не случилось, он всё равно будет верен своей семье всей душой. Жаклин бесшумно придвинулась ближе, уложив голову ему на сильное плечо. — Я приняла тебя таким, какой ты есть на самом деле. Помнишь, когда в тебя вселился демон? Или когда мы отвоёвывали тебя от русалок? — с улыбкой припоминала Жаклин, ведь им было, что вспомнить вместе — хорошее светлое, то, что греет душу. Орден тепло улыбнулся. — И ты всегда была рядом. Жаклин, я люблю тебя, — вдруг выпалил парень, и щёки его покрылись заметным, ярким румянцем. Это выглядело забавно — он, ставший наёмником, видевший жестокие битвы и кровь, смущался от такой простой истины. Влюблённость изменила его, сделала нежнее и заботливее. Жаклин протянула руку и запустила свои тонкие пальцы в волосы Виктора, легко поглаживая. Она приняла эту влюблённость раньше, она осознала это давно и ждала верно, с трепетом в душе, — и он пришёл, признался, вызывая такую приятную дрожь в теле и рвущееся наружу от пылающих в груди чувств сердце. — Я тоже люблю тебя, Виктор. И люблю уже давно, — прошептала девушка на ухо парню. Тот развернулся и мягко коснулся губ девушки, от которых приятно и свежо пахло мятой. Жаклин расслабилась, поддалась, а Виктор умелыми движениями целовал её податливые губы, и Жаклин отвечала ему с такой же любовью. Вскоре поцелуй разорвался, и пока оба, тяжело дыша, переводили дыхание, за них говорили их глаза, излучающие заботу, нежность, страсть, любовь. На подоконнике, в ореоле заходящего солнца, раскрасившего небо в светлые, нежные цвета, сидела пара: парень и девушка. И они были безумно счастливы, держась за руки, — сердца их бились в унисон.