Соловей

      Она любила коллекционировать цветы на своём подоконнике. А я любил наблюдать за тем, как она бережно переставляет их изо дня в день и поливает их из прозрачной баночки кристально чистой водой. Я любил наблюдать за тем, как вечером, приходя домой, она брала на руки своего кота и кружилась с ним в танце, напевая во весь голос любимые песни и заливаясь, как мне казалось, звонким и радостным смехом, кривлялась возле зеркала, выбирая себе одежду к завтрашнему дню. Я никогда не видел её грустной, казалось, что она всегда была счастлива. И это наполняло меня энергией и теплом.       Однажды она пришла домой грустная и насквозь промокшая. На улице в тот день с утра шёл сильный дождь, а её словно это ничуть не побеспокоило, потому что, выходя из дома, она даже не прихватила с собой зонтик и нарочно выскочила во двор в прозрачных сапожках с цветными носками на улицу и побежала по лужам в сторону центра города. Но домой она вернулась грустная. Я бы даже сказал, опечаленная. С ней явно что-то случилось. Мне захотелось выбежать из своего дома и заключить её в крепкие объятия, чтобы выжать из неё всю эту накатившую печаль и вернуть в её сердце лучи счастья, но из-за своей нерешительности я остался сидеть в комнате, потому что побоялся, что она может отвергнуть меня.       Она присела на краешек клетчатого дивана и дрожащими руками вытащила из внутреннего кармана осенней курточки что-то, что было укутано в её тёплый шарф. Кот, все это время безмятежно лежавший на спинке дивана, пробудился и медленно сполз на подушку, выглянув из-за плеча хозяйки и вылупившись своими ярко-рыжими глазами на маленький пушистый комочек, который девушка извлекла из домика-шарфа. Пушистым комочком оказался маленький птенчик соловья, который беспомощно открывал рот и дрожал от холода в руках девушки.       За всю ночь она не сомкнула глаз, пока не убедилась в том, что птенец сыт, согрет и счастлив. А я же не сомкнул глаз из-за того, что был заворожен тем, как бережно и ласково она обращалась с этим зверьком.       Чтобы помочь ему согреться, она вытащила из кладовки старый советский обогреватель и установила его так, чтобы тёплые потоки воздуха согревали птенца, а не обжигали. Она сбегала во двор и в течение тридцати минут терзала свои грядки с розами, выискивая в земле червей. Она поила его тёплой водой из пипетки и кормила птенца мелко нарубленными червями из маленькой ложки из детского набора кухни для барби. Я смотрел на неё из окна и с каждой секундой влюблялся в неё все больше и сильнее.       Под утро она уснула, положив голову на уложенные на подоконнике руки, а птенец, выкарабкавшись из тёплого гнезда, взгромоздился на стебель бамбука и пару раз легонько клюнул её в макушку, пробудив девушку от пятиминутного сна. Но и эта ситуация ничуть не огорчила её, наоборот, она радостно вскочила на ноги и запрыгала по квартире, радуясь восстановлению птенчика. Девушка выскочила на улицу и замерла на крыльце, удивлённо округлив глаза и приоткрыв рот от неожиданности и восторга. Весь её двор был заставлен маленькими горшочками с цветами всех оттенков радуги, выложенными в форме соловья. Она любила коллекционировать цветы на своём подоконнике. Она любила каждую секунду своей жизни. Она была тем самым неугасаемым лучиком света, который мог разжечь огонь в глубине каждой черствой и озлобленной души. Она любила цветы, а я любил их выращивать на заднем дворе и пересаживать в глиняные горшочки. И пока она ночью возилась с птенцом, переживая и изредка плача в подушку, я создавал для неё маленький волшебный сад, способный сделать её и без того яркую жизнь ещё ярче и прекраснее. Мне не доводилось с ней общаться, но, наблюдая за ней на протяжении некоторого времени, я понял, что мне ужасно не хочется видеть её грустной. Мне хотелось, чтобы она всегда была счастлива, потому что она действительно заслуживает этого.