From dawn to dusk

Удивительно, но впервые Рицу увидел Шо, сидящим на дереве и наслаждающимся началом нового дня. Тогда ему показалось, что лучи восходящего солнца придают внешности рыжего юноши больше красок, делают его таким же ярким и тёплым, как маленькое по космическим меркам, рыженькое светило, называемое почему-то людьми их родным солнышком. Забавно, но каким-то непостижимым образом дух лета и дух зимы смогли пересечься этим июльским днём. Люди потом долго говорили о том, как с жаркого, летнего неба вдруг начали спускаться на землю белоснежные хлопья снега. В следующий раз Рицу встретился с Шо уже осенью. Рыжеволосый егоза не потерял своё очарование, даже поблекнув на фоне предстоящих холодов. Кагеяма же никогда не понимал, как можно оставаться таким весёлым, когда наступающая зима забирает энергию и приносит ощутимую боль. Наверное, поэтому Шо — дух лета. И хоть рыжик часто раздражал своими шутками и не очень удачными попытками флиртовать, Рицу всё равно успокаивал и убаюкивал своё маленькое страдающее от невыносимой боли солнышко, когда наступала его очередь исчезать до ближайшей оттепели. — Ты обязательно должен когда-нибудь увидеть маттиолы! — однажды заявил Шо весной во время разговора с Рицу о различных цветах. — Они очень похожи на тебя. Кагеяма лишь пожал плечами на это. Он никогда не видел цветов, кроме тех моментов, когда морозы вдруг ударяли в конце августа - в начале сентября. Весной он тоже не успевал их увидеть, так как исчезал до того момента, как тепло возьмёт своё. Но даже тогда Рицу видел, как растения сжимаются и увядают от его ледяного прикосновения. Поэтому он никогда не прикасался ни к растениям, ни к животным, ни уж тем более к Шо. Он слишком боялся заморозить тепло, исходящее от юноши. Шо тоже боялся прикасаться к Рицу — вдруг ещё обожжёт своим жаром. Так они и общались осенью-весной: говорили о своих сезонах и боялись случайно прикоснуться к друг другу, хотя видно было, что они едва сдерживаются от этого. — И чем же я похож на эти... Маттиолы, верно? Что это вообще за цветы? — усмехнулся Рицу, ожидая очередного восхищённого рассказа Шо о красоте лепестков этих цветов. Впрочем, он был зимним духом, так что никогда особо этим не интересовался — возможность увидеть их всё равно не представится, а новогодние и рождественские фейерверки по его мнению отлично заменяли какую-то там зелень, распускающуюся не больше, чем на один сезон. — Маттиола — невзрачный небольшой цветок, чьи цветы маленькие и незаметные, — начал свой рассказ Шо, а Рицу почувствовал, как в нём внутри начинает подниматься буря. — Но это до наступления вечера. Уже с заходом солнца воздух рядом с цветками маттиолы наполняется их нежным ароматом, волнующим и в то же время лёгким, ненавязчивым. Никакие розы не сравнятся с этими маленькими цветочками. Рицу удивился. Такое описание больше подходило его давно пропавшему старшему брату, чем ему самому. На душе у Кагеямы заскреблись кошки. — Ты уж слишком меня идеализируешь, — выдавил из себя Рицу, не зная, что ещё можно сказать. — Кто бы говорил, — солнечно улыбнулся Шо. Рицу опять подумал, что рыжее солнце видит всё насквозь. *** Это была середина зимы, когда Рицу увидел Шо, стоящего посреди снега и дрожащего, как осиновый лист. Сказать, что Кагеяма испугался — ничего не сказать. Духи не должны появляться не в свой сезон. Это слишком опасно, если делать это без разрешения божеств, как он сам сделал однажды, появившись посреди лета, но с защитой от губительного летнего жара. Есть только одна причина, зачем Шо мог прийти, не попросив разрешения у божеств. Все ругательства застряли у Рицу в горле. Конечно, зачем ещё мог появиться этот рыжий идиот в самый холодный день зимы? А ведь Кагеяма видел, как дух лета постепенно слабел, как его ярко-рыжие волосы сменили свой цвет на цвет бурой ржавчины, а голубые, как бескрайнее небо, глаза вдруг враз посерели и утратили свой прежний блеск. Такое бывало, духи слабели и исчезали. Во только не верилось, что это случилось именно с его рыжим, никогда не унывающим духом. Рицу успел подхватить Шо, пока тот не упал. Всё ещё тёплый, но не такой горячий, как был раньше. Всё ещё живой. — Я не хотел уйти посреди лета, это было бы несправедливо, — ответил Шо на так и не заданный Рицу вопрос. — А снег красивый... Будто бы все звёзды решили спуститься с неба на землю. Было бы замечательно, если бы тут было потеплее! Рицу, как ты выживаешь на таком холоде? Кагеяма покачал головой, стараясь сдерживать непрошеные слёзы. — Не знаю, ты же как ты в своей жаровне живёшь. — Не могу поспорить с этим, но обогреватель тебе обязательно куплю, — выдал слабый смешок Шо. Рицу качнул головой и попытался ответить на шутку рыжика, но тугой комок в горле помешал. Почему именно так? Да, у сезонных духов была короткая жизнь, особенно у летних, заканчивающаяся обычно болезненно и неприятно, но он не ожидал, что это произойдёт настолько рано для Шо. Рицу никогда не думал, что его сердце ещё когда-нибудь будет так сильно болеть после исчезновения его брата, но вот он, сидит в снегу, прижимая к себе своё рыжее счастье, уткнувшись в его плечо и заливая толстовку летнего духа на удивление горячими слезами. Как же так, всё тело Рицу ледяное, кроме этой дурацкой влаги, нужной только для рыданий. — Всё в порядке, Рицу, всё в порядке, — Шо погладил Кагеяму по макушке, в тщетной попытке успокоить. — Придёт сюда новый летний дух, намного лучше какого-то там чудака по имени Шо, подружитесь наверняка и забудешь меня через пару сезонов. — Ты... — Рицу уже намеревался высказать всё, что он думает о шутках Шо в такой момент, но столкнулся с ним взглядом. В какой раз он забывает все свои оскорбления и другие нехорошие слова, стоит только посмотреть на этого рыжего ухмыляющегося духа? — Ты думаешь, что какие-то там другие духи смогут заменить твоё кошмарное чувство юмора и знания о всех цветах мира? — Если это то, что тебя привлекает в духах, то я и в правду незаменим, — кивнул Шо с серьёзнейшим видом, а затем притянул Рицу к себе, аккуратно целуя. Никто из них никогда не целовался, поэтому получалось неловко, скромно и совершенно неуклюже. Но даже так этот поцелуй можно было бы назвать самым хорошим и желанным, хоть и солёным от слёз Кагеямы. У Судьбы в этом мире дурное чувство юмора. Они обязательно должны были быть вместе, а не порознь, способные прикоснуться к друг другу только под конец жизни кого-то одного. Дальнейшее Рицу запомнил плохо. Он помнил лишь, как убаюкивал Шо, стараясь смягчить боль от поглощения его энергии холодом. Было такое чувство, что дух просто уходит в спячку до середины весны, но Кагеяма знал: больше Шо он в этой жизни не увидит. Но ведь можно представить всё так, будто ничего плохого не происходит? Они ещё встретятся, обязательно. Не здесь, так где-нибудь в другом месте, в другом мире, может, даже через сотни лет. Если думать об этом в таком ключе, то боль от расставания стихнет и не будет давить непосильным грузом на плечи. Так Рицу и поступил, до самого конца продолжая перебирать рыжие пряди Шо и рассказывая какую-то из старых зимних сказок, созданных когда-то обычными людьми. Летний дух исчез с заходом солнца. Довольно символично. Рицу встретил его на рассвете летом, а проводил зимой на закате. Наверное, всё же стоит написать жалобу на Судьбу. Единственное, что теперь хотел сделать Кагеяма — увидеть те самые маттиолы, о которых рассказывал Шо. Тогда они обязательно встретятся, ведь его рыжее солнышко обещало показать их.