Игра в поддавки

Это такая игра в поддавки — когда чувство одиночества становится нестерпимым. Когда удавка непонятости затягивается у тебя на шее все сильнее и сильнее с каждым разом. Когда ты задыхаешься в толпе тех, кто готов по первому свистку исполнить любое твоё желание. Приползти на коленях. Сдаться в добровольное рабство. Лицемерные твари. Продавшиеся с потрохами и всегда готовые… тошнит. Но тебе, как Принцу, как элите, можно развлекаться только с ними. С надоевшими, но зато проверенными марионетками. Требование для всех одно — незапятнанность крови грязью. Оставаться на ступень выше прочих. Не поддаваться на сиюминутные, отдающие сладкой новизной, желания. Глушить в себе здоровые инстинкты — как же это достало! И ты бьёшь стекла, крушишь мебель, пытаешься вымостить гнев на древних стенах. Только им все равно на тебя. Как и всем вокруг. Бешено колотится сердце. Из рассеченной стеклом ладони в раковину капает рубиновая кровь. Ты стараешься выровнять дыхание. Пытаешься успокоиться. Ты — Дракон. Ты сможешь выдержать всё. Даже невыносимую скуку. Шрам от удавки, видимый лишь тебе, почти зарубцевался. Почти… А потом, в треснувшем отражении ты видишь её. Всегда Джинни, никогда — Джинерва. «У рыжих нет души» — мысль-молния. — «Никогда не доверять львицам. Но она — чистокровная. Значит… можно? Нужно. Необходимо!». Ты облизываешь нижнюю губу. Усмехаешься. Предвкушаешь. Пришла сама. Значит, так же нестерпимо как и тебе. Быть одной. Быть ненужной. Только видимость счастья, не так ли? Светлые, почти прозрачные глаза на бледном лице. Рассыпавшиеся по плечам волосы. Шаг к нему навстречу. — Драко… — затянувшаяся пауза. Берёт его ладонь в свою. Медленно подносит язык к кровоточащей ране на ладони. Слизывает кровь. Где же хваленая гриффиндорская гордость, девочка? Осталась за чертой твоего совершеннолетия и понимания, что не нужна чертову Поттеру, который все корчит из себя героя? Ты для него — хрупкая фарфоровая кукла, которую поставил на полку и смахивает пылинки. Не дотронуться. Не коснуться. Вдруг рассыпешься под пальцами? Осточертевшее благородство. Ты устала ждать. Ты устала быть тенью. В тебе пылает огонь. Он спаляет тебя изнутри, ну и пусть! Кровь… металлическая. Горько-соленая. Она остается на твоих губах. А змей все сморит и смотрит. Медлит с реакцией. Прочувствуй свое унижение, львица. Холод камня ты ощущаешь даже сквозь мантию, что секундами позже сползает с плеч. Его хватка — крепкая, болезненная. Взгляд серых глаз — как лезвие остро отточенных ножей. — Это такая игра в поддавки, — успеваешь выдохнуть, прежде чем его губы накрывают твои. Терзают, кусают, срывают невольный стон. Дракон тебя спалит. Сметет с полки. Расколет на осколки. Не глядя наступит. Размелет в пыль. Ты — пыль. В данную секунду это неоспоримый факт. Только вот дракону не следует забывать, на что способна рыжая, бездушная, ведьма. Она затащит за собой в Ад. И вы будете пылать в нем вместе. Уже пылаете. Он — огненный. Он прожигает тебя насквозь. Незатянувшиеся дыры пустоты от этого контакта. Шрамы навсегда. Ну и пусть. Сохранит в себе. Никому не скажет о своём падении. Об игре в поддавки. О том, как задыхалась от прикосновений пальцев бесстыдно ползущих по оголенной коже. О том, как вскрикивала от резких проникновений, от ощущения чего-то инородного в себе. Внутри своего тела. Горячая пульсация, ритмичные движения, его губы на твоей шее. Впиваются. Оставляют следы. По его спине катится пот, а тебе холодно. После Тайной Комнаты тебе всегда холодно. И не согреться уже ничем. И не спастись. Ты — павшая. Сползаешь по стене, когда Дракон наконец тебя отпускает. Бьешься на полу силясь справиться со внезапно накрывшими импульсами. Это будто слабый ток пропустили через все тело. Это как будто тебя гладит изнутри чья-то теплая рука. Гарри… Он бы понял, если бы ты честно сказала об одиночестве, что сточило изнутри? Его злейший враг садится рядом, проводит кончиками пальцев по твоему подбородку, по щеке…, а затем бьет, с размаху. Сильно и резко. — Игра в поддавки. Только и всего. — Обращается к треснувшему отражению. Не к тебе. — Скорейших кошмаров, Джинерва. Лживая, рыжая, бездушная ведьма. Ты — не такая. Вовсе нет. Только вот сил возражать уже не осталось. Сейчас бы маггловскую сигарету и стаканчик крепкого виски. Дин Томас утверждал, что эта процедура помогает «на все сто». Тебе вряд ли что-то уже поможет. Потому что к жестокому дракону тянет, как к наркотику. Потому что без него наступает ломка. И хочется, так неописуемо хочется, продолжения… грязного, неправильного, запретного. Он знает, дементоры его забери. Так хочется спалить себя огнем, чтобы не чувствовать. Чтобы перестать быть никому не нужной. Разбейте кто-нибудь фарфоровую куклу! Прикосновение ладони к твоему затылку. Жест почти ласкающий. Он только лишь видит тебя насквозь. И угадывает желания. Самые темные. Ты соткана из них, Джинни Уизли. — До нового раунда, — шепчет на ухо, прежде чем оставить тебя в одиночестве. Спаленную. Снова пустую. Это такая игра в поддавки…