Затерянные

Артур кричит. Сорванный голос временами подводит хозяина, но боль слишком сильна, чтобы можно было молчать. От этой боли не избавится… Если мучает нога или рука - всегда есть решение – отруби взбесившуюся конечность, но что делать, если кровоточит душа? Принц в одной долгой мучительной судороге рвет веревки и вцепляется в грудь. Будь его воля – разорвал бы плоть, добрался до туго пульсирующего темного комка… Пальцы с давно сорванными ногтями скользят по незаживающим ранам и останавливаются. ОН смотрит. И улыбается своей неизменной улыбкой. А в глазах бушует золотой океан. Для Мерлина время не движется. Его ход остановился с первой каплей тошнотворного дождя в тот проклятый день. Дальнейшие события он воспринимал со стороны, будто они происходили не с ним, только так можно было сохранить подобие равновесия. Какое-то время. На него и сейчас еще накатывает та мутная волна боли, ужаса, одиночества и надежды, что душила его в те черные дни и багровые ночи. За одно это, за страшное присутствие надежды, не позволявшей измученному телу умереть или хотя бы сойти с ума, маг почти готов проклясть Артура. Почти. Потому что принц и так уже проклят. И теперь перед Мерлином стоит та еще задача – спасти уже не жизнь (что давно вошло в привычку и воспринимается совершенно обыденно), а душу будущего короля. Короля разрушенного королевства… Это невозможно. Ведь будь это возможным – давно получилось бы. Сколько они здесь? Сколько пыльных жарких дней и сырых промозглых ночей провели они в руинах некогда величественного замка? Мерлин не знал. И не хотел знать. Весь его мир, за гранью времени и пространства, сосредоточился здесь – в темных покоях, наполненных болью. Иногда ему хочется уйти. До кровавого хрипа. Но и это невозможно. Мерлин смеется каждый раз, когда задумывается об этом. Ведь все, что сейчас происходит, полностью его вина. Память услужливо подбрасывает картины. Развалины замка. Знакомые, даже родные люди сломанными марионетками застывшие в молчании смерти. И ослепительно яркое заходящее солнце, запутавшееся в волосах бредущего рыцаря… Рыцарь падает на колени и смотрит на мага. Взгляд разрывающе знакомый, такой же жадный и больной, только без кровавого отблеска. И Мерлин – маг, но всего лишь человек – срывается. Наотмашь бьет сдавшегося Артура, ломая того окончательно… Голова Мерлина раскалывается, руки дрожат. Он давно уже отчаялся, но нечто заставляет его продолжать попытки. Одно заклинание за другим в бесконечном повторении снова и снова опутывают принца. И иногда, на одно призрачное мгновение, глаза Артура проясняются. А сзади за левым плечом, дыша в затылок потусторонней мерзлотой, стоят Гавейн, Ланселот, Гаюс…, Гвиневра…, Моргана, Утер… и смотрят…, смотрят…, смотрят…