-Знаешь, меня в этом мире держит одна точка. И это один человек. Она смущённо улыбается, лёжа в одних трусах и бюстгальтере на белом ворсистом ковре в гостиной. Свободной рукой заправляю вьющуюся светлую прядь ей за ухо. -А что, если у этой точки тоже есть точка притяжения, и это ты? - я вижу, как по её белой коже бегут мурашки и крепче сжимаю руку. -Думаю, тогда это одно целое, а не точки. Нет? - наши взгляды встретились. Мои обыкновенные карие глаза не шли ни в какое сравнение с её глазами - цвета колотого льда в Антарктике, хотя от них не веяло холодом, ничуть - они грели голубым светом звёзд, пускали потрескивающие искры, и мне хотелось плакать от счастья, видя эти глаза в нескольких сантиметрах от моих. -Если так, то эти не-точки просто не могут находиться на большом расстоянии, правильно? Это нам говорит физика.
Когда я ловлю взглядом тяжёлую входную дверь, в машине играет Soap & Skin - нашёл диск в глубине бардачка и не смог не поставить. Дверь не меняется - не то чтобы обшарпанная, но лак местами слез, да и ручка потёрлась. Вижу эти мелочи даже с расстояния, потому что не могу не видеть - всё, всё есть одна сплошная точка притяжения. Медленно выхожу из машины, сжимая в руках обёрнутый в бумагу маленький букет ромашек - костяшки пальцев белеют от того, как я его сжимаю. Я замираю, немигающим взглядом глядя на домофон, и не решаюсь набрать номер квартиры. Руки онемели, окоченели, сердце стучит военный марш. Я стою так минут пять, глядя на кнопки домофона, после чего рывком тыкаю на них, абсолютно точно, рефлекторно попадая по нужным. И снова жду. -Allo? - мягкий, музыкальный, точно такой, каким я его помню, - Кто это? Жюль, ты? Я молчу и мои желания резко меняют полярность - мне хочется оказаться в аэропорту так быстро, как это возможно и исчезнуть отсюда, вот только ноги приросли к полу, а мягкий, как подушка ранним воскресным утром голос что-то говорит в пустоту. Внезапно монолог прекращается и я вспоминаю о том, что окно выходит именно на эту сторону улицы и только теперь срываюсь с места, роняя букет на ступеньки. Лепестки падают, засыпая первую ступеньку. Я замечаю, как резко одернули штору на третьем этаже в тот момент, когда захлопываю дверь машины. Нечёткий силуэт провожает уезжающую машину взглядом.-Ты когда-нибудь думал, что у тебя удивительно смешное имя? -Это ещё почему? Обыкновенное имя, простое . А вот твоё - да, мне понадобилось время, чтобы только правильно произносить его. -Это дико. Всё ведь должно быть наоборот! Французы они...мы ведь простые. Мы любим сыр, вино, посплетничать. А вот китайцы удивительно сложные. Простые, и от того сложные. Тебе понадобилось время, чтобы правильно произносить моё имя, но мне до сих пор не хватило времени, чтобы понять тебя. -А мне тебя. -Брось, я - как открытая книга. -И что же мне делать с этой книгой? -Читать? -Ты же знаешь, не люблю читать. Сжечь на костре? -Ужас, какое кощунство! Родина и мама тебя не простят! -Брось, Амели, я и сам себе не прощу, - тихо шепчу я, - иди ко мне. Я целовал её, и это была самая большая победа в моей жизни. Я скользил пальцами по пояснице и это было самое нежное чувство, что я когда-либо испытывал. Я сгорал изнутри и ещё никогда не был так счастлив.
она Жюль не может понять, почему я вдруг звоню и отказываюсь пойти на концерт, на который уговаривала его пойти несколько месяцев, но соглашается выслушать мои объяснения позже. Следующий номер стоит на быстром наборе - цифра “один” и честно, честно верю в Бога в этот момент, радуясь, что телефон у самого близкого, но самого далёкого мне сейчас человека включён. -Si, hola! Cómo estás, майн фройнд? - на фоне у Йоханны играл дурацкий саундтрек из “Мистер и Миссис Смит” и позвякивали бокалы. Лимонад из бокала, именно. -Он...он был здесь, - я даже удивилась, насколько жалко звучал мой голос. -Кто был где? Шатци, в чём дело? Ты в порядке? У тебя такой голос, как будто мы вернулись в то время, когда мы проходили тригонометрию или словно ты в первый раз прочитала “Анну Каренину”. -Ибо. Ибо был у моего дома. Пять минут назад. Я видела его в окне. -Ох, боже...заткнитесь, пожалуйста! Что значит “невежливо”, я сказала пожалуйста! - крикнула она кому-то в трубку и голоса тут же стали тише, словно она отошла подальше от толпы. Позвякивания прекратились, - Эм, что он сказал тебе? -Ничего, он позвонил в домофон, а потом...потом я назвала имя Жюля и… -И он сбежал. Конечно. Очень по-взрослому. Так, шатци, слушай - ни в коем случае не переживай и не звони ему, понятно? -Понятно. -Точно? Потому что если вдруг ты… -Я не буду ему звонить, писать. Он в прошлом, понимаешь? Я люблю Жюля и… -...и именно поэтому ты сейчас плачешь и вертишь в руках зубную щетку. Я права? Я с удивлением обнаружила, что действительно плачу, держа в дрожащих пальцах старую зубную щётку, которая раньше составляла компанию моей в красивом белом стакане в ванной. Выжидающее молчание в трубке и липкое в квартире разорвал дверной звонок. -В дверь звонят. Я перезвоню. -Амели, стой! Не смей сбрасывать! - я нажала на “отбой”. Йоханна не обидится, по крайней мере, не на это. Ей вообще не нужно большого повода для обиды, но сейчас она абсолютно точно не обидится. Я поспешно вытерла краями майки лицо и распустила волосы, чтобы было не так заметно неизменно покрасневшую кожу. Терпеть не могу эту особенность - ничего серьезного, но я сразу бросаюсь в краску, а несколько минут плача выглядят так, словно я рыдала всю ночь. Я глянула в глазок и, вопреки всем моим опасениям, там обнаружился Жюль. -Я ведь сказала, что не хочу на концерт, - голос звучал твёрдо и удивлённо, за что я мысленно поблагодарила своего учителя по актёрскому мастерству и желание стать актрисой в детстве. -Я знаю. Но ты звучала как-то грустно и я решил приехать и развеселить тебя. -Я не очень настроена веселиться.... -Луиза устроила приём сегодня, ты ведь всегда любила у неё бывать. Пойдём, на тебе и правда лица нет. Нет, я никогда не любила приёмы и вечеринки у Луизы. Они делают то, что делают все французы - пьют вино и сплетничают. На девушках - не меньше восьмисот долларов, мужчины даже порог не пересекут без лака для волос и туфлей от Эрменеджильдо Зеньи. А потом все будут обсуждать разорившегося отца какого-нибудь из своих друзей, а девушки заметят, что чья-то грудь стала больше, но что мозга стало меньше никто и не обратит внимания.-Твои волосы такие непослушные, боже, - я протянула мокрую руку с пеной и растрепала и без того беспорядочно лежащие волосы. -Амели, честное слово! - он хватает лежащий рядом водяной пистолет и стреляет, попадая прямо мне в плечо. -Как изобретательно, Ван. Я, если ты не заметил, ванную принимаю! - Ибо вдруг откинул пистолет и бросил на меня серьёзный взгляд. -Ты что, без настроения? -Не знаю. Ибо отложил пистолет и укулеле, с которой баловался до этого и вышел из ванной. Его не было пять, десять минут, поэтому я тихо спустила воду и надела свои спортивные штаны и футболку Ибо, самую нестиранную, которую я смогла найти. Она пахла почти так, как пахнет он - его простой шампунь с запахом какой-то морской волны, который просто превратился для меня в составляющую запаха Ибо, его парфюм, названия которого я даже не знаю, а ещё солнцем, просачивающимся сквозь занавески субботним утром и арбузной жвачкой. Ибо сидел на полу, в пальто, с волос капала вода. Я глянула в окно - лил дождь. Рядом с ним лежал пакет, а сам он что-то искал в ноутбуке. -Что ты делаешь? -У нас пломбир закончился, я...сходил и купил пломбир. Включаю Золушку. -Зачем? -Потому что твоё настроение не должно быть плохим, Амели. Я молча подошла к Ибо и, позади, обняла его со спины, поцеловав в затылок. Футболка мгновенно стала мокрой и я почувствовала, как холодная рука накрыла замок моих рук. -Честное слово, ты такой мокрый, как будто пару дней пролежал под водой. Эх, господин Ван, как же вы выжили? -Всё просто, почти госпожа Ван. Не над водой мой спасительный воздух.
Жюль проследил мой взгляд, заметив водяной пистолет в прозрачном ящике в открытом гардеробе и его лицо вспыхнуло, как моё несколько минут назад. -Клянусь, я выброшу это прямо сейчас! - сухо сказал он, направляясь к коробке. -Стой! Нет, Жюль, ты не можешь их выбросить! -Почему? За каким чертом ты хранишь их, Амели? -Это ведь не твоё! -Вот именно! -Он заберёт это, как только приедет обратно! - я и сама не заметила, как соврала. Медленно подойдя, я взяла Жюля за руку, крепко её сжимая. Она была теплая, мягкая, впитавшая в себя всякие крема и видавшая маникюр. Это было не моё тепло. Я словно забирала его у кого-то другого, не имея на это право. Я словно была воровкой, сжимая эту руку. Я никогда не чувствовала себя так ужасно, переплетая тонкие пальцы с мозолями на кончиках со своими. Всегда прохладные, длинные пальцы, видавшие только привычку грызть ногти и кусать костяшки. Но они тоже мне больше не принадлежали. -Пойдём к Луизе, хорошо? Повеселимся. Я только переоденусь, - Жюль не сводил глаз с коробки, - пожалуйста, Жюль, ты ведь знаешь все мои чувства. -Знаю, - вздохнул он, оглядев меня с головы до ног, - я подожду тебя в машине, только цветы в вазу поставлю и к соседке твоей зайду. -Зачем к соседке? - удивилась я, проследив взглядом, как Жюль берет в руки букет, направляясь на кухню. -Да там на ступеньках цветочки кто-то оставил, полевые какие-то, на ромашки вроде похожи, - моя рука, перебирающая вешалки, дрогнула и замерла, будто парализованная. Жюль снова заглянул в комнату, - я вот и думаю, кому ещё могли оставить такие?-Я не понимаю мужчин, которые дарят своим возлюбленным розы. Это самый холодный цветок, который я знаю. Такие подходят разве что женщинам на одну ночь или тем, кому нужны только деньги и роскошь. -А какие бы ты мне подарил? -Легко, Эм - ромашки. Они самые простые, а красота ведь в простоте. Значит, они самые красивые, как и ты. -Класс. Когда-нибудь переедем в новую квартиру и заставим все широкие подоконники вазами с ромашками, как тебе? -Здорово, но ты ведь знаешь, я не очень хорош в переездах. -И какой от тебя толк, Ван Ибо? - рассмеялась я, обвивая его шею руками. -Я отлично целусь, замечательно умею готовить завтраки, а ещё умею сумасшедше любить тебя.
он -Рад видеть, что ты цел и невредим, чувак, - Бэкхён похлопал меня по плечу, а я оглядывал мишуру, украшающую дом. Мерзость. -Было бы классно, если бы это было так. Что тут есть выпить? -А насколько ты “не цел и не невредим”? -Градусов на пятьдесят - шестьдесят. -Тогда чистый виски будет твоим лекарем на сегодня. Пойдём, покажу. Я не любил подобные вечеринки. Терпеть не мог, если точнее. Я, несомненно, стал сегодня ужасно обсуждаемой новостью, потому что назло сменил чёрную рубашку на расстегнутую, клетчатую и белую футболку под ней, а брюки - на драные джинсы и самые дешёвые кеды, что нашёл. Никто даже не пытался ко мне подходить и мне даже хотелось верить, что никто не замечал меня. Рядом присела девушка в накинутом полушубке - здесь время года не играло роли, играла роль только цена. Она выглядела именно так, словно не заслуживала ничего дороже букета роз. Даже ста роз, я бы сказал. Я молча встал, зажав в руке горлышко бутылки и пересел на другой диванчик. -Господи, Жюль, вы приехали, а я уже переживала! Как я рада вас видеть! Милая, ты просто чудесно выглядишь, так похудела! - я усмехаюсь, абсолютно будучи уверенным, что девушка не сказала ни грамма правды, - а у нас тут очень интересный случай произошёл - кое-кто пришёл в кедах -Господи, Луиза, скажи мне, что это хотя бы “Конверс”! - мужской голос также притворно ужаснулся. -Нет, Жюль. Вон, видишь его? Амели, посмотри на это! - я оборачиваюсь и поднимаю взгляд прямо на голос, упираясь в греющие голубые глаза. она Всё, о чём я могла думать сейчас, так это то, что даже в самых дешёвых кедах и в самых драных джинсах в мире он выглядел совершеннее, чем Жюль в его тщательно подобранном костюме. И всё такие же волосы - непослушные, тёмные и растрепанные, и он машинально поправляет их рукой, ничего этим не меняя. -Что это значит, Амели? Ты специально пришла сюда, потому что знала, что он тоже будет? - тихий яростный шёпот Жюля заставляет меня отвлечься и перевести взгляд на него. -Жюль, я понятия не имела, что… Ох, честное слово, давай уйдём? Давай пойдём на концерт? Жюль, куда ты, нет! - он направился прямо к диванчику Ибо, который смотрел на приближающегося француза с усмешкой на губах. -Сначала я поговорю с ним, раз уж наши пути так совпали, - я едва успевала за ним, - какого чёрта ты здесь забыл? -Жюль, я… -Привет, - это было сказано тихо, едва слышно, но я моментально отвлеклась, снова встречаясь с Ибо глазами. Сердце уходит в пятки от того, насколько оно счастливо. -Привет. -Я, кажется, с тобой разговариваю! Когда ты заберёшь пожитки свои? - прошипел Жюль, толкая Ибо в плечу. Тот прикрыл глаза, явно раздражаясь. -Они тебе так сильно мешают? - спокойно произнёс Ибо, что ещё больше злило Жюля. -Они мешают мне и моей девушке строить отношения! Предупреждаю, не заберёшь завтра, и я выброшу их, и плевать мне будет, если она против! -А она против? - Ибо открыл глаза и явно удивился, после чего неспешно оглядел меня с ног до головы. -Выгляжу так, словно мне нужно дарить розы? - негромко сказала я. -Поверь, ты безнадёжна, тебе можно подарить только ромашки, - он грустно улыбнулся, после чего в его улыбку прилетел ухоженный кулак разъяренного француза. -Какого чёрта ты творишь! - завопила я, отталкивая Жюля, кричавшего что-то о ромашках, которые его рук дело, в сторону, но Ибо встал без посторонней помощи, вытирая кровь расстёгнутым манжетом. -Хорошего вечера, господа. Он локтями расталкивал собравшуюся вокруг толпу, пробираясь к выходу. Публика перешёптывалась. Я стояла, глядя ему в спину, но как только он пропал из виду бросилась в ту же сторону. -Амели, честное слово - если ты сейчас уйдёшь вслед за ним, то больше можешь не звонить мне, - я остановилась и чуть обернулась. -Буду рада, если ты тоже не будешь мне звонить, - после чего устремилась к чёрному входу, который вёл на задний двор. Каблуки были явно непригодны для такой толпы, поэтому я просто скинула их где-то в гуще. Ибо сидел на бортике маленького фонтана, вертя в курак ещё не открытую бутылку виски. Я, осторожно шагая босиком по траве, подошла и села рядом с ним. Из дома доносились разговоры, которые заглушало пение цикад. -У меня нет подарка для тебя. Точнее, его нет с собой. - Поймав мой непонимающий взгляд, он пояснил, - на день рождения. Я ведь пропустил. -Всё в порядке, я даже не справляла толком. Я была с Йоханной. -Это звучит небезопасно, но ты точно была в хороших руках. Привет ей передавай. Я обещаю, завтра приду и заберу вещи. Я нервно сглатываю и взгляд цепляется за тонкую веревку на его шее с пластмассовым колечком из упаковок моих любимых сухих завтраков. А потом бросаю взгляд на правую руку, на которой было точно такое же кольцо. -Даже не думай об этом, - я бросаюсь ему на шею и он едва удерживает меня, не падая в фонтах. Я обнимаю Ибо так крепко, как могу, а он целует меня куда-то в шею и ключицы и тихо смеётся. -Тогда хорошо. Ты ведь знаешь - я не очень хорош в переездах.