Точка аннигиляции

15 апреля 2049 года. Толчок вырвал Артема из сна. Сквозь сон донесся крепкий знакомы голос. — Гиреев, блять! Задрал дрыхнуть, поднимай тело! Дальше последовало еще два более мощных толчка, уже более смахивающих на удары. Артем открыл глаза и уставился в пространство, где понемногу прорисовывалось всклокоченное лицо майора Ероськина, которое продолжало выкрикивать: — Мне тут что, нянчится с тобой как с маленьким? Совсем от службы отвык? — Не отвык… — проныл Артем, садясь на кровать — Отвыкнешь тут. Голос его, спросонья, звучал несколько скрипуче и вяло, а зрение, как и большинство его физических чувств, еще до конца не пришли в норму — Поднимайся давай. Семи минутная готовность. Жду тебя на площадке, чтобы сознание чистое было, как чистейший горный кварц, ты понял? Артем удрученно кивнул и негромко буркнул: — Нет горного кварца, есть горный хрусталь. Пропустив замечание мимо ушей, майор еще раз, для верности тряхнул Артема, пообещал силой впихнуть его в «Иеремиила», если он не явится, и удалился. Вздохнув, Артем усилием воли заставил себя подняться на ноги и побрести в ванную. Там он быстро умылся, пытаясь вернуть сознание в норму, попробовал привести себя в относительный порядок и вернулся в основной блок, принявшись одеваться. Понемногу чувства начали возвращаться на круги своя, создавая картину мироощущения более ясно. По быстрому накинув форму, особо не замарачиваясь о ее чистоте, Гиреев быстро устремился к назначенному месту, пытаясь явиться во время. Майор встретил его сухим: «Полезай» и больше не проронил ни слова, что придало Гирееву уверенности в том, что дела и впрямь особо не ждут. Огромная меха приветствовала его белоснежным блеском одеяния и не менее ярким блеском золотистых крыльев, что, даже, немного резало глаза, сильно контрастируя с окружающей ее разрухой. Быстро пройдя небольшой блиц у крутящегося рядом врача в глубокой черной рясе, весьма лестно отзывающейся о его заслугах, и выслушав вызубренные уже рекомендации, Артем угнетенно направился к лестнице, ведущей внутрь величавого создания, именуемого гордым именем «Иеремиил». Каждая ступень теперь давалась легче, нежели раньше, но внутренне сопротивление по прежнему никуда не делось и все его нутро протестовало и плакало, словно малое дитя, сопротивлялось тому, что предстояло переживать ему вновь и вновь, вновь и вновь. Он понимал, что не сможет продержаться еще достаточно долго, понимал, что «Иеремиил» забрал и продолжит забирать самое важное, что у него есть — надежду. Но отступать было поздно, да и бессмысленно. Умрет он месяцем раньше, месяцем позже. Особого значения это теперь не имело. Натренированным движением он распахнул люк в спине Архангела и проскользнул в проем, захлопнув за собой крышку. Знакомое удобное сидение и желтоватое, торжественное освещение приветствовало его, как бы зазывая к себе, успокаивая. Усевшись поудобнее, Артем отточенным движением проскользнул конечностями в соответствующие пазы и вдавил кнопки активации. Сознание его тут же сдавило с огромной силой, словно пытаясь его уничтожить раз и навсегда. В голове зазвучали миллионы разнообразных голосов, каждый из которых обладал своей интонацией, тембром и звучанием, сообщая примерно одно: «Некуда бежать…» «Надежды нет…» «Спасение в вере…»… В тоже время тело Гиреева наполнило чувство той фанатичной веры, которой были преданы столь многие из его окружения, той веры, которую он одновременно и обожал и ненавидел. Но в тот момент ненависти не осталось. Ощущение восторга наполнило его, убирая из тела его собственную волю, заменяя его чужой, инородной материей. Когда звон в ушах прекратился, он двинул рукой, сообщая о том, что все в порядке и что он готов к исполнению отведенной ему роли. Уловив сей знак, майор кивнул и направился к выходу, поправляя на груди стальное распятие и увлекая «Иеремииля» за собой. Тяжелой поступью конструкция, чудо кооперативного труда биологов и физиков, двинулась за майором, и Артем испытал счастье от того, что способен ощущать каждое волнение этой конструкции, мог ощущать себя ее частью. На улице уже загоралась заря, свет в окнах почти не горел, лишь откуда-то из глубины трущоб до ушей Артема доносился звон гусель, чей владелец выдавал Польку Саккиярви, которая, казалось, была бесконечность и все лилась и лилась непрерывным потоком, заполняя предрассветную тьму. Идти пришлось не долго, на этот раз Грешников собрали возле небольшой полуразрушенной фабрики, которая оказалась полностью завалена кусками крошеного бетона и битым стеклом. Когда Артем, во главе с майором, добрались до Предначертанного места, ты уже все было готово. Четверо людей, босые и оборванные, в ряд стояли возле стены, а бородатый служитель Церкви заканчивал свою проповедь. Вместе со словами служителя застыли и звуки Польки, заместив себя стрекотом какой-то живности, напоминающий «барахлящих» цикад. Майор взглянул на служителя — Всех покрестили? — Всех, батюшка — поспешно кивнул церковник и, скорее инстинктивно, сделал шаг назад — Хорошо. — удовлетворенный ответом, майор взглянул на Грешников — Сыны Бога Нашего, знаете ли вы свои прегрешения? В ответ прозвучал лишь стрекот, но больше и не требовалось. — Именем Господа Нашего отправляю вас в царство небесное, в сопровождении Спасителя Вашего, Иеремиилом именуемым. — он скрестил руки на груди, таким образом, что бы распятие находилось поверх них — Аминь. В патриотичном порыве, Архангел вскинул свою руку, сжал в кулак, оголяя скрытую закрылками огневую систему и аккуратно выпустил в Грешников град смертоносных пламенных снарядов. И в унисон с хлопками снарядов изо всех щелей, с новой силой в уши ударила Полька.