Встретимся в следующей жизни

Джотто помнил, каким был Алауди в их первую встречу. Замкнутый, страшный, грубый, источающий вокруг себя мрачную и зловещую ауру. Одного взгляда на него хватило, чтобы понять — хранитель. Однозначно. Без сомнений. Джотто был солнечным, весёлым пареньком, так что он сразу же подошёл к нелюдимому незнакомцу и предложил дружбу. Но, конечно же, получил отказ. — Не. Смей. Ко. Мне. Приближаться. — отчеканили ему, буквально выплёвывая каждое слово. Джотто же остался, моргая около десяти раз, когда блондин ушёл, развевая низы своего тёмного пальто. Было обидно. Обаяние Джотто всегда позволяло быстро находить общий язык с людьми, да и острый язык действовал именно так, как надо. Женщины таяли перед ним, словно снег под ярким солнцем, в миг начиная улыбаться и по-собственному светиться. Джотто это нравилось. Ему нравилось думать, что он несёт в себе некий свет, лечащий окружающих его людей от несчастий. Ему нравилось так думать. Да и если это не так, то Джотто всё равно собирался помогать им любыми возможными способами. Только вот ему нужны были хранители, друзья, что поддержат его идею создать благотворительную организацию, которая будет спасать жителей всей Италии, а, может, и мира — кто знает, — от преступников и всяких плохих людей. И первым человеком на роль лучшего друга попал нелюдимый блондин в пальто, в котором Джотто разглядел что-то, что мог разглядеть только он… Хватило пару дней, чтобы найти незнакомца на территории маленького района Италии, неделю — заставить блондина не избегать, а потом — и игнорировать его, ещё неделю — узнать имя (Вообще-то Джотто знал имя с самого начала, а то как бы он нашёл блондинчика? Но ему нужно было, чтобы парень сам назвался), месяц — разговорить будущего хранителя, два — наконец, подружиться с ним, и ещё один — получить согласие на роль хранителя. И да, самое главное, Джотто пришлось значительно потрудиться для того, чтобы вызвать у серьёзного хранителя какие-нибудь сильные эмоции, кроме злости и ненависти. М-да, вспоминал Джотто с улыбкой, впервые увидев улыбку Алауди, он чуть ли не упал со стула. Было довольно зрелищно. Сейчас все эти кадры со скоростью света проносились в его голове. Первая улыбка Алауди, первое признание (О, это надо было видеть!), первый поцелуй (он никогда не забудет те ощущения, которые почувствовал в тот момент, то счастье, что испытал! Джотто сразу же принялся страстно отвечать, чем вызвал шок у молчаливого любимого хранителя), первый секс (конечно же, без приключений не обошлось. До ужаса серьёзный Алауди, и до потери пульса хохочущий Джотто, который смеялся, стараясь прикрыть смущение)… Столько воспоминаний. Но ни разу Джотто не видел Алауди таким взволнованным, как сейчас. Он так сильно изменился? Почему ты плачешь, Алауди? Ты ведь никогда… — Держись, слышишь меня, держись! Не смей засыпать, только попробуй глаза закрыть, и я убью тебя! Джотто хочет улыбнуться, но ему так больно дышать, что это не удаётся. Однако он попытался, — и то хорошо. Пуля прошла насквозь. До Примо доходит, почему Алауди серьёзнее обычного, почему по его щекам катятся слёзы, падая на его лицо (всё ещё тёплые, наверное, ещё и солёные. Он бы слизнул их, если б мог), почему, почему, почему… А Джотто хочется смеяться. Как обычно, когда он видит серьёзного донельзя Алауди. Ты чего такой бука? Хватит быть таким страшным, улыбнись! Скорее, ну, давай! Но слёзы это другое… Над плачущими нельзя смеяться. Нет, это было бы неуважительно. И всё-таки Джотто хочет улыбнуться. И он заставляет себя. Хватит быть таким страшным, улыбнись! Скорее, ну, давай! — Джотто! Подожди немного, ещё чуть-чуть и помощь приедет! Только дождись! Он хочет уйти. Хочет вызвать помощь… Нет! Нельзя! Не уходи! Не оставляй! Джотто чувствует себя ужасно. Он кашляет кровью, а она итак течёт везде, откуда возможно. Голова перестаёт думать, а глаза становятся свинцовыми… Он понимает ситуацию, в которую попал. И понимает, что выжить невозможно. Два пулевых ранения, и скорее всего, они задели жизненно важные органы. Он не доживёт и пяти минут, а даже если и да — то врачи уже не успеют спасти, нет, не успеют. Он недооценил эту мафиозную семью. Вызвался устроить переговоры мирным путём, и вот, что вышло. Он виноват в том, что Алауди переживает, плачет… Виноват. И, кажется, он тоже плачет. А ведь так хотелось бы посмеяться, улыбнуться. Ты чего такой бука? Хватит быть таким страшным, улыбнись! Скорее, ну, давай! — кричит Джотто, смеясь над серьёзным хранителем. Сегодня его день рождения, и он не позволит, чтобы на празднике кое-кто ходил недовольным или с равнодушным лицом. — Ну, давай, ну, улыбнись! Алауди морщится, хмурит брови и качает головой, давая отказ. Но под обиженным взглядом возлюбленного с усилием смягчается, а потом очень-очень криво, но всё же улыбается. Страшная же получилась тогда улыбка! Увидев её, Джотто заливисто рассмеялся, а когда пришёл в себя, заметил… что Алауди, смотря на него, улыбался уже совсем по-искреннему. Сам не замечая этого. Красивая, подумал тогда Джотто. Прекрасная. — А… лауди, — смог произнести Джотто, собирая в себе все имеющиеся силы, а вышеназванный не обратил на него внимания, продолжая попытки остановить кровь. Прекрати. Не сможешь. Прекрати. Остановись! — А как думаешь, Алауди, есть ли жизнь после смерти? — Глупости. Когда человек умирает, после него ничего не остаётся. — Хммм… Ты как всегда такой бука. — Ты спросил, я ответил. В чём проблема? — А разве не романтично? Встретиться друг с другом в следующей жизни, к примеру? — И чем же оно романтично? — Вообще-то, это, типа, вечной любви… Ты должен был сам понять, идиот, не заставляй меня говорить смущающие вещи! — Ты сам начал этот разговор, так соизволь объяснить! — Ну, это, любовь вечная, искренняя. Сам подумай, если бы мы встретились в другой жизни и не полюбили друг друга, что бы случилось, а? — Такого не произойдёт. — А откуда тебе знать? — Знаю. — Хи-хи. — Чего смеёшься? — Да так. Значит, ты всё же веришь в жизнь после смерти. — Кхм. Я имел ввиду, что такое не произойдёт, потому что мы всё равно умрём. — Лжец. Джотто улыбается, вспоминая прошлое, и Алауди, наконец, прекращает ничтожные попытки остановить кровотечение. Недалеко слышны крики, что помощь прибыла. Среди них и остальные хранители. Среди них все, кого он искренне любит и кому искренне верит. Но… Уже поздно. Джотто собирает все оставшиеся силы и одними губами произносит: — Встретимся в следующей жизни, Алауди. Фраза даётся тяжело. В горло впиваются тысячи иголок, а дышать невозможно. Глаза закрываются, сердце отстукивает свой последний ритм и останавливается, засыпает навсегда… Джотто, честно говоря, уже давно не чувствовал теплоту от рук и слёз Алауди… Но ему достаточно кивка. Еле заметного, как всегда, сдержанного, чтобы уйти в иной мир с покоем. Какой же ты лжец, Алауди. Ты всё же веришь в возрождение душ… До встречи. До встречи в следующей жизни.

***

Япония. Средняя школа Намимори. Апрель. — Ты опоздал, травоядное. Забью до смерти. — Хи! Хибари-сан?!