Первая кровь

      — За поворотом он! Стреляйте, пока не удрал!       Лучи бластеров Ким почти не заметил, зато во всей красе увидел, как говорун, сидящий на цепи в конце коридора, оплавился, будто растаявшее мороженое, заполнив пространство мерзкой вонью паленых перьев и мяса. «А на его месте мог быть я», — молодой капитан спешно вытер глаза от заливающей их крови — разрезанный лоб кровоточил, как последняя сволочь, и прислушался. Топота ног не было, но это ничего не значило, здешнюю систему звукоизоляции продумали на отлично. Стараясь унять нервную дрожь, он поднял бластер и замер, приготовившись стрелять в любую секунду. Глазок заряда тревожно мигал оранжевым, но на десяток выстрелов должно хватить. Пиратов пятеро, так что больше и не надо, стреляет он метко. Вот только бы сердце так не колотилось, заставляя руки нервно вздрагивать...       Когда ты живешь среди династий покорителей космоса, то не смотришь ни на что, кроме неба. Это сродни особому происхождению — когда все вокруг уходят в космос, ты точно знаешь, что рано или поздно тоже отправишься туда. Когда поступаешь в Академию, бредишь далекими, еще неоткрытыми мирами и звездными дорогами, для которых станешь первопроходцем и первооткрывателем. Когда приносишь присягу Звездному Флоту, надеешься на хорошую команду и здравомыслящего капитана, на то, что работа, которую ты будешь выполнять, принесет пользу всему Содружеству. Максимум, что тебе видится из грядущих опасностей — это поломка корабля или пыльное торнадо на какой-нибудь необитаемой планетке, где ты, засыпанный песком, рискуешь остаться навсегда. Космос полон опасностей, но они всегда исходят от природы или поломки техники, так учат в Содружестве. А что до пиратов... Ну, встречаются раз в год на какой-нибудь дальней трассе, но право слово, не стоит беспокоиться, с ними всегда справляется Служба Безопасности, без исключений.       Справляется, как же.       Никто и никогда не рассказывает, что как только на плечи опустятся капитанские звезды, ты рискуешь очутиться на забытой космосом планете, в подземном лабиринте протяженностью с небольшой город, откуда не пробивается ни один сигнал о помощи. Один на один с тремя десятками головорезов, с полуразряженным бластером, без поддержки друзей. Вместо этого за спиной будут толпиться до трясучки перепуганные студенты, которых ты собственноручно вытаскивал из клеток, а кого-то уже и из ванны со льдом... Ким бросил быстрый взгляд на девочку, которую выдернул буквально из-под скальпеля. Перепугана, но, к счастью, ведет себя адекватно. "Врача" Ким расстрелял на месте, до состояния кровавой каши, и ничуть не пожалел об этом. К черту гуманные идеалы Содружества, которое не может уследить за всеми планетами и допускает, чтобы детей потрошили как цыплят.       О чужом присутствии Кима оповестил не звук шагов или дыхания, а странное чувство, будто температура за углом чуть повысилась от тепла чужого тела, и он ощутил это. Сжав бластер во взмокшей ладони, приготовился...       — Не стреляйте, умоляю! — сжалась невысокая худая девушка, когда жерло бластера уперлось ей прямо в лоб.       Ким судорожно отдернул оружие, с трудом переводя дыхание от мысли, что только что чуть не прикончил гражданского.       — Они навесили на меня маячки, мне нельзя здесь оставаться, иначе вас отследят, дайте пройти, я убегу, — скороговоркой выпалила незнакомка, умоляюще глядя на человека в форме. — Прошу вас.       — Не мели чушь! — Ким схватил девушку за руку и зашвырнул себе за спину, к остальной группе. — Пойдешь вместе с нами, отследят, значит им же хуже.       Он снова замер, прислушиваясь. В конце коридора был выход, как раз за жердью с оплавленным теперь говоруном. Если он правильно помнит схему базы, то за той дверью — пустой коридор, где они смогут забаррикадироваться и либо подождать помощи, либо поискать другой выход. Вот только проскочить туда можно лишь перебив пиратов, стерегущих за углом.       Раскаленное сверло вгрызлось в спину, и Ким заорал, инстинктивно дернувшись вперед, стремясь уйти источника боли. Но шею обхватила костлявая рука, боль продвинулась еще глубже, разом швырнув его в туман, сожравший понимание, кто он, где находится, и наполненный истошным детским визгом.       — Ты идиот, капитан, — прошипел ему на ухо незнакомый, странно скрипучий голос. — Не знал, что отсюда ни один из ваших не возвращался? Будешь юбилейным, десятым.       Боль достигла критической отметки, сознание взорвалось битым стеклом и погасло.

***

      — Красивый... Среди ваших такие редко попадаются.       Ким попытался приподнять веки, но тело не слушалось. Кто-то осторожно вытирал его лицо влажной тканью, убирая засохшую кровь. Он дернул головой, силясь прийти в себя, но конечности по-прежнему не хотели шевелиться. В памяти был провал. Что произошло? Они добрались до выхода? Он вывел пленников? И где он, черт возьми? На «Чайке», «Эвересте», «Страннике»? Где? Кто рядом? Норн? Сева?       Влажный напористый поцелуй махом вымел из головы лица друзей. Ким протестующе замычал, дергая головой, силясь отцепить внезапную пиявку. Какого черта?! Пираты, пленники, замкнутая кольцом база, из которой не выбраться... У кого хватило ума лезть с нежностями в такой момент?! Злость на неизвестную придала сил, и он смог, наконец, разлепить веки, чтобы тут же перепугано отпрянуть, ударившись обо что-то затылком.       — Т- ты еще что такое?!       Оседлавшее его существо неторопливо выпрямилось и аккуратно стерло с прокушенной губы кровь.       — Вот скажи, капитан, — задумчиво спросило оно, глядя на багровые капельки, оставшиеся на пальцах, — о каких высоких идеалах все время кричит Содружество? Какое может быть равенство, если вы шарахаетесь от всех, кто хоть немного не напоминает людей? Знаешь, даже обидно немного, не думала, что настолько не понравлюсь.       Лицо существа поплыло, на глазах переплавляясь в ту самую девушку, которая умоляла не стрелять и просила пропустить ее. Метаморф, значит. А когда он очнулся, то застал промежуточную стадию трансформации, потому и не признал. Черт, обвели вокруг пальца как пацана сопливого. И сам же забросил ее к себе за спину, сам под удар подставился, винить некого.       Ким прикрыл воспаленные глаза. Он уже сообразил, что не может пошевелиться, потому что пристегнут к какому-то столу фиксаторами. Даже не стол, а кушетка, приподнятая так, чтобы он мог сидеть. И дергайся хоть целую вечность, все равно не вырвешься. А эта по-хозяйски расположилась на нем и явно не говорить настроена.       Ким сцепил зубы, и вновь открыл глаза, оглядывая помещение. Такое же, как десятки до этого, а слева от кушетки неизменная ванна с замораживающим раствором. Значит, и его на части разберут. Он перевел взгляд на метаморфа. Облик светловолосой хрупкой девушки, а за спиной скорпионий хвост и крылья. Древняя, раз способна к частичной трансформации, молодняк только цельный облик принимать умеет. И угораздило же вляпаться, а.       — Не нужно разыгрывать оскорбленную невинность, — сквозь зубы процедил он, переводя взгляд на девушку. — Будь ты хоть первой фиксианской красавицей, все равно бы шарахнулся. Сколько крови у тебя на руках? Я не эмпат, но даже мне противно до тошноты.       Метаморф склонила голову к плечу и чуть приподнялась на коленях, опираясь на руки. Хвост при этом угрожающе смотрел острием в сторону Кима и он бессмысленно подался назад, упираясь спиной в кушетку, подсознательно ожидая, что сейчас эта игла вонзится ему в шею или глаз. Но вместо этого метаморф наклонилась, припав к его телу, и медленно заскользила по коже губами и носом, то ли принюхиваясь, то ли пробуя на вкус. Только сейчас Ким сообразил, что рубашки на нем нет, лишь полурастегнутая форма. Он заерзал, стремясь уйти от прикосновений, и почувствовал, что нет не только рубашки. Похоже, форму ему натянули прямо на голое тело, а справа, под ребрами, наложили регенерирующий фиксатор, из-под которого понемногу просачивалась кровь. Метаморф внезапно хихикнула и коротко лизнула его поперек живота, а после выпрямилась, задумчиво глядя перед собой, словно пытаясь понять, что за вкус попал ей на язык.       — Ты не эмпат, — протянула она. — Но фиксианцами от тебя несет за километр. Фиксианочки ведь привлекательнее, чем мы, правда? Удивлена, честно говоря, всегда считала, что они недотроги.       Ким едва удержался от язвительной ухмылки. Нюх у этой твари что надо, но вот логика ей отказывает. А он не собирался объяснять, что двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю отирается на корабле рядом с фиксианцем и землянином. Это был единственный хороший момент во всей истории, что друзья не пошли с ним и не попали в такую же передрягу.       — Жаль, что у меня нет фиксианской трансформы, — вздохнула метаморф, пересаживаясь к нему на живот и внимательно рассматривая лицо пленника. — Тогда тебе было бы приятнее.       Она скользнула пальцами по его губам, и Ким с трудом удержался, чтобы не цапнуть руку зубами, понимая, что с большой вероятностью обломает зубы о хитиновую основу.       — Зачем? — вместо этого спросил он, и метаморф удивленно вскинула на него большие голубые глаза.       — Что именно? — вежливо спросила она, вопросительно склонив голову набок.       — Вся ваша сеть. Зачем она? На любой планете уже сто лет как выращивают любые недостающие органы, это доступно любому. Зачем торговать настоящими, убивая детей?       — А кому это доступно, капитан? — все так же вежливо поинтересовалась метаморф, и, видя проступившее на лице Кима понимание, кивнула. — Вот именно. Это доступно лишь жителям планет Содружества. А знаешь, сколько планет не имеют этой привилегии?       — Подать заявку на союз может любой, — упрямо возразил Ким. — Принимают всех.       — Но не на всех планетах лишь законные жители, — усмехнулась метаморф. — Даже будь я чистой и приди сейчас в любое из посольств, на любой планете, знаешь, что со мной там сделают?       Ким знал, поэтому промолчал, а его собеседница не стала требовать ответа, пустив свой хвост гулять по его ногам и между ними, с улыбкой наблюдая, как он дергается от слишком откровенных прикосновений.       — Депортация на Крокрыс сродни медленной казни, — внезапно тихо сказала она, и в ее голосе Киму даже послышалась нотка печали.       Это впечатление просуществовало лишь какую-то секунду, спустя мгновение метаморф тряхнула головой, возвращая на лицо беззаботную улыбку.       — Ты очень красивый, — поменяла она тему, скользнув ладонями ему под китель. — Я заберу матрицу твоей внешности себе. Мужских трансформ у меня мало, и обе хватала наспех, не заботясь о том, как буду в них выглядеть, не до того было. А твою хочу. И форму заберу, не представляешь, как она тебе идет, но сперва...       Одним быстрым движением она застегнула у него на шее фиксатор, до этого свободно болтающийся сбоку, и острое жало на конце хвоста вошло глубоко под ключицу. Ким подавился вскриком, чувствуя, как почти сразу онемело горло, и язык перестал слушаться. С противным чавканьем метаморф выдернула жало, и тут же от места удара по телу начало расползаться онемение.       — Знаешь, почему мы почти исчезли, капитан? — она отстегнула фиксатор на шее, и голова Кима безвольно завалилась набок.       С телом творилось что-то странное — с каждой секундой оно все больше немело, и вместе с тем начинало гореть изнутри так, будто у него стремительно повышалась температура. Довольно урча, метаморф припала к его шее, с упоением ее облизывая, язык у нее оказался шершавым, как у кошки.       — Ко времени шестой планетарной войны нас уже было слишком мало. А все потому, что каждый пятый мужчина был бесплоден. А после облучения планеты стало еще хуже, детей не мог дать уже каждый второй. Все из-за нас, из-за мутации яда.       Увенчанный шипом хвост дрогнул и приблизился к плечу Кима, прочертив по нему дорожку. Даже затуманенным отравой взглядом он видел, как с конца иглы срываются прозрачные, будто слезы, капли.       — В брачный период яд наших женщин действует как афродизиак, привлекая наиболее совместимых с нами мужчин, — продолжила метаморф, гуляя руками по его телу. — У нас брачные игры всегда инициирует женщина. Но в последние пару сотен лет произошла какая-то мутация, яд стал калечить. Сперва рождались уроды, а потом зачатие и вовсе перестало происходить. Мы долгоживущая раса и детей вынашиваем долго. Отсутствие рождаемости быстро урезало население, а война зачистила окончательно. И знаешь, я не жалею. Жить по законам нашей природы сложно, куда приятней обитать среди людей. Вы не ждете брачного периода, не ищете наиболее совместимого генетически, просто выбираете того, кто красив и нравится, в любое время. А еще наш яд вас парализует и можно делать с вами что угодно. Ты слушаешь меня, капитан?       Ким не слушал. Даже когда метаморф подхватила его голову и вторглась ему в рот языком, с упоением вылизывая во все стороны. Плевать уже, что станет с его телом, все равно он его не чувствует. Противно, но куда болезненней жгла мысль о пленниках, которых, наверное, уже вернули в их клетки. А кого-то и в контейнер со льдом, по частям. Так подвести, что он после этого за капитан? Лучше уж и вправду прямо здесь, чтобы не смотреть потом в глаза родителям погибших.       Шум привлек его внимание, но повернуть голову он уже не мог. Метаморф отлепилась от него, повернула голову и яростно зашипела, но шипение быстро оборвалось хрипом. Она сидела прямо на нем, поэтом Ким мог видеть, как костлявую шею захлестнула тонкая цепь, точно такая, какими пленники были прикованы за ногу, сидя в своих клетках.       — Ната, быстрее! — крикнул парень, державший удавку.       Растрепанная девушка с веснушками на носу, та самая, которую Ким выдирал из-под скальпеля, подскочила вплотную, схватила метаморфа за волосы и с яростью выпустила ей несколько зарядов прямо в висок. Кровавое месиво брызнуло во все стороны, забрызгав и подростков, и капитана. Парень с цепью столкнул труп на пол, и Ната в бешенстве расстреляла в тело остаток заряда. Кто-то опрокинул ванну с раствором; кровавая масса на полу мгновенно застыла, перестав распространять удушливые волны вони.       — Живой? — Ната осторожно взяла в ладони лицо Кима и приподняла его безвольную голову. Он мутными глазами посмотрел на девушку. Она облегченно выдохнула, увидев, что их спаситель дышит, и осторожно принялась поглаживать его лицо большими пальцами.       — Небось, уже и его собирались потрошить, — мрачно сказал кто-то. — А остальные где?       — Уже идут сюда.       — Скоро будем дома, ребята. Даже не верится.       Кто-то позади него отчаянно зарыдал.

***

       — Ну как он там?       Норн раздраженно выдохнул и выбросил в корзину пустые ампулы.       — Бегает в душ через каждый час, ни одна мазь не впитывается как надо. Говорит, это было самое противное свидание в его жизни.       Сева откинул голову назад и от души расхохотался.       — Раз в состоянии шутить, значит, ничего серьезного, — отсмеявшись, сказал он. — Ну, а яд как, нейтрализовался?       — Почти. Еще пара уколов и будет как новенький.       Норн дотянулся до автомата, щелкнул себе запрос на чашку чая. Сева задумчиво поставил на стол чашку со своим кофе, и придвинул папку описанием дела.       — Скольких мы не успели? — тихо спросил он, не уточняя, но Норн его понял, устало прикрыл свои огромные глаза.       — Семерых. Пятерых растащили на части еще до обнаружения базы, двое погибли, когда эта мразь утащила Кима. Кинулись наперерез пиратам, чтобы остальные успели наброситься всей толпой. Это только с последнего захваченного лайнера, предыдущие партии пленных я не учитываю, как и тех девятерых, что были до нас.       Норн умолк, забрал свой чай и принялся греть о чашку озябшие ладони верхних рук. Сева подавленно молчал, дергано переворачивая листы в документе.       — Смелые ребята, — тихо заметил он, вчитываясь в имена. — Не побоялись дать отпор, хотя и натерпелись, сидя там, знали, что пираты шутить не станут. И ведь даже не знали, что мы запеленговали сигнал и скоро будем. Все сделали сами.       — Ким дал им надежду, и они не захотели снова в клетку, — задумчиво кивнул Норн, глядя в космическую темень за иллюминатором. — Знаешь, все-таки, Содружество прививает правильные идеалы, что бы там кто ни говорил.       Сева тактично промолчал, и Норн тоже не стал развивать эту тему, принявшись за свой чай. Они оба видели записи с камер наблюдения, которыми база была буквально усеяна, и вспоминать на редкость неприятную картину не хотелось обоим друзьям.       — Кстати, вот этих двоих я бы в безопасники в будущем порекомендовал, — нарочито бодро сказал Сева, пытаясь как-то разрядить обстановку.       Норн невольно улыбнулся, покосившись на папку.       — Это те, которые с метаморфом покончили? Да уж, действовали как хороший спецназ. Как их имена?       — Игорь Селезнев и Ната Ольхович, оба с Земли, — Сева широко улыбнулся. — Здесь я должен гордо задрать нос и похвастаться, какие у меня смелые соотечественники.       Норн не выдержал и рассмеялся. Пусть они и не спасли всех, но их первая совместная операция все-таки не оказалась провальной: канал, по которому шла торговля органами, накрыли, пиратскую базу обнаружили, экипаж захваченного студенческого лайнера возвращается домой, к семьям. Не так плохо, как виделось до начала этого боевого крещения.       — А, кстати, ты слышал новость? — Сева закрыл папку и поднялся из-за стола, вытребовал у автомата стакан кофе и направился к шлюзу, намереваясь отнести напиток Киму, который не выползал из своей каюты никуда кроме душа. — Начальство грозит всучить нам кодовые имена.       Лицо Норна стало жалобным, глаза — громадными и тоже жалобными.       — Вот-вот, — кивнул Сева, увидев это выражение. — Представляешь, будем какими-нибудь «Сокол, Сокол, это Воробей». Или еще хуже, придется ходить пронумерованными, как в некоторых подразделениях. «Третий, Третий, я Первый, ответьте». Ужас. Нет, уж лучше Воробей. Ты идешь?       — Иду.       Кают-компания «Эвереста» опустела, но еще долго в коридоре слышался хохот Севы, которого до чертиков веселила перспектива, что когда-нибудь его будут называть Первым капитаном.