А судьи кто?

Веревки впились в кожу, как дикие змеи зубами, натирая нежную кожу. Набухшие сосочки нетерпеливо торчали, оттягивая ткань грубой рубахи, которая только еще сильнее дразнила их. Андрасте дышала часто-часто, извиваясь в веревках, но они были усилены магией и сжимались сильнее. Чужие руки гладили ее волосы, голую кожу шеи, влажные губки… — Что это за хрень, Самсон? — Траск с нескрываемой брезгливостью сложил пополам бумажку и кинул ее обратно на стол Самсона. — Не нравится? Да погоди, ты почитай дальше! Там дальше самый сок! — Самсон торопливо пихнул бумажку обратно, покосившись на сестру Церкви, которая, к счастью, смотрела не в их сторону. Траск вздохнул, разворачивая бумажку обратно. — Сдайся нам, лже-пророчица, — голоса окружали ее со всех сторон, дразнили ушки горячим дыханием. Было очень жарко, хотя ее тело еще не предали огню, но она словно уже горела. Эти отвратительные магистры вытворяли с ней, что хотели! Их мерзкие руки шарили по ее прекрасному телу, грязное дыхание обдавало сладкую кожу. Сердечко Андрасте быстро билось в груди, ведь, как бы она ни пыталась это скрыть, ей начинало нравиться… — Создатель, Самсон… — Траск хлопнул себя ладонью по лбу. — Андрасте, — пронзительный мужской шепот вернул ее из страстной неги, — позволь помочь тебе. Гессарион стоял над ней, окруженной магистрами, и его могучий отросток, оттягивающий штаны, возвышался прямо над ее личиком. Томное желание сводило судорогой ее ноги. Магистры продолжали щупать ее везде, где пожелают, но не заходили дальше, словно предоставляли выбор — мы или он. Гессарион смотрел на нее с тоской и виной, но в глубине ее глаз она видела пылающее огнем желание — такое же, какое обуяло ее живот. — Да, Гессарион, помоги мне. Пронзи меня своим могучим мечом! Выбей своим тараном из меня ересь! — взмолилась Андрасте, извиваясь в веревках и руках магистров, подаваясь навстречу упавшему на нее Гессариону. Одним движением он вошел в нее, рыча от удовольствия и вины… …ледяным голосом прочла сестра Церкви на весь класс. Траск сидел, положив голову на парту, пока обсмеяный другими юными храмовниками Самсон краснел и бледнел попеременно. — Так очернить имя великой Пророчицы, — задохнулась от возмущения сестра, скомкав бумажку. — Ралей Самсон, встань и немедленно покинь помещение! Сестра Делайла проводит тебя в келью, и проследит, чтобы ты полностью исполнил там Песнь Света. И не думайте, что отделаетесь только этим, молодой человек, — нахмурилась она, глядя, как Самсон открыл рот. — Я обязательно доложу лейтенанту, за которым закреплена ваша группа, о вашем поведении. Надеюсь, что он тоже примет меры и «выбьет ересь» из вашей головы, — подвела она черту, глядя в полное безысходности лицо Самсона.