Крик любви.

Громкий крик сотряс стены дома и отдался эхом в глубине коридора. Жгучие слёзы детской боли, обиды и гнева, потекли по щекам мальчика. — Зависть, ты опять обижаешь бедного ребёнка? Из темноты походкой королевы выплыла девушка. Её тёмные волосы свисали на глаза, но это были лишь те пряди, которые посмели выбиться из её тщательно уложенной причёски. Мальчишка вскочил на ноги и бросился к новоприбывшей. Крепко обняв её за талию, он дал волю слезам. — Солнышко моё, он тебя опять обижает? Её губы изогнулись в нежной улыбке, которую так редко можно было увидеть в их мрачном обществе. Зависть неспешным шагом приблизился к старой знакомой и фыркнул. — Арилена, этот ребёнок приносит слишком много проблем. Занимайся с ним больше. Девушка рассмеялась и закружилась в неспешном вальсе, не забывая, впрочем, придерживать рядом с собой и юного Гнева. Только Зависти она позволяла называть себя по настоящему имени, только его. Остальным было запрещено. Но если Гнев и не хотел вспоминать её имя, то остальным это не так уж и приходилось по душе. Уже много времени она провела в этой компании. Одна, либо с кем-то… Арилена устала быть грубой, устала злиться, устала пакостить. Пакость… Её назвали Пакость. Вот только было ли это имя подходящим для неё? — Не могу, Зависть. Я тоже хочу отдыхать. Она аккуратно отцепила руки Гнева от себя и подошла к другому гомункулу, не забыв устало вздохнуть. Вновь на его лице следы от сотни бессонных ночей. Девушка уже давно забыла, когда она засыпала одна. Без сидящего на окне Энви, пристально следящего за ней. Нет, он не нарушал её личное пространство, не входил в комнату без стука, не позволял себе ничего лишнего, просто вечером, когда Арилена лежала на кровати, укутанная в одеяло, он приходил к ней. Бесшумно забирался на подоконник и смотрел, изучая её лицо. — Ты опять не спал,… Может, позволишь себе отдохнуть? Зависть лишь мотает головой, но Пакость тянет его за руку, увлекая к себе в комнату. Следом мчится Гнев, держа девушку за подол платья. — Просто полежи, я буду рядом, — шепчет Арилена, заботливо укрывая парня одеялом. Она успевает лишь отойти к окну, когда слышится тихое сопение. Девушка мягко улыбается и залезает на подоконник, вглядываясь в звёздное небо. Рядом залезает Гнев и прислоняется головой к колену Пакости. — Хочешь спать, солнышко? Арилена так заботлива, она хочет, чтобы ребёнку было хорошо. — Мама, — Гнев обнимает её за шею. Девушка берёт его на руки, и немного покачиваясь, идёт в маленькую спальню. Она знает, как убаюкать, как укрыть и успокоить, что всё будет хорошо. За этим безмолвно наблюдает Зависть. Когда Пакость возвращается в комнату, он уже сидит в кресле. — Зачем ты так печёшься о нём? — с презрением спрашивает юноша и встряхивает головой. Ответ следует не сразу. Арилена подбирает с пола книги, игрушки и убирает их по местам. — Я была единственная в семье, всегда хотела о ком-то заботиться, а тут мне подвернулась такая возможность. Теперь мне не удастся оставить его. А ведь Гнев и к тебе очень привязался, — улыбается девушка, на что Зависть лишь презрительно смеётся. — Но ведь это правда! Он видит в тебе защитника. Я для него как мама, но даже мои силы не безграничны. В случае чего, меня тоже придётся защищать, а ты… Тебя он видит сильнейшим… Молчание затягивается. Они словно два взрослых, которые решили заговорить на детские темы, и теперь не могут подобрать слова. Первым прерывает молчание Пакость. — Ты хорошо отдохнул? Прошло ведь совсем мало времени. Только лёг и уже на ногах. Энви лишь поводит плечом, а девушка улыбается. Она всё понимает, не хочет давить, но понимает. — Я в душ, а ты ещё полежи. Когда Арилена возвращается, парень уже спит. Сжавшись в комочек и укрытый одеялом. Пакость тяжело вздыхает и ложится рядом, осторожно целуя в лоб своего друга. — Спокойной ночи, Энви… — шепчет она и закрывает глаза. *** Каждое утро она проверяет все комнаты. Это уже давно стало её традицией. Такой обыденной, домашней. Иногда ей удаётся поговорить с Ленью, но только не сегодня. Сегодняшний день встречает её слезами и всхлипами, которые раздаются из комнаты Гнева. Девушка вскакивает с кровати и несётся туда, не обращая внимания на то, что Зависти совсем не нравится столь резкое пробуждение. — Что с тобой, мой милый? — врывается Арилена в комнату ребёнка и обнимает его. Он долго не может успокоиться, плачет, стирая вновь и вновь льющиеся слёзы. Кошмары стали беспокоить Гнева с самого начала, с самого прихода в это место. Здесь ему было страшно, и только его названная мама могла принести покой. Пакость садится с мальчишкой на кровать и прижимает его к себе, поглаживая по волосам, она напевает ласковую колыбельную. Уходит она лишь тогда, когда Гнев заснул, и укрытый одеялом спокойно посапывает. Теперь утро для девушки вступает в свои права, ей нужно обойти комнаты, проверить все двери, все засовы, приготовить поесть. Арилена не чувствует себя прислугой, ей нравится отдавать всем свою любовь. И каждый день все встречаются с ласковым взором её голубых глаз. — Что-то ты сегодня особенно рано встала, — раздаётся голос, и Пакость оборачивается, обнимая тонкими руками шею Энви. — Пришлось… — он лишь пожимает плечами, не особо вслушиваясь в её ответ. Сегодняшний обход она проведёт вместе с Завистью. — Какие на сегодня планы? — Убить парочку людишек. Обжорству нужна еда. Девушка не удивляется его кровожадности. Лишь тихо ступая, подходит к первой двери. За ней комната Ласт, рядом Глоттани, затем Данте. Остальные комнаты временно пустовали, в любой момент, готовясь принять гостей. У Зависти также была своя комната, но на все вопросы Арилены, почему он не ночует там, лишь усмехался. Это всё было лишь для того, чтобы скрыть знания о кошмарах, о страхах, которые беспокоят его. Энви всё такой же убийца, хладнокровный, готовый на всё, на любые приказы. Он выполняет все задания, не отвлекается ни на что, но в доме он меняется. Заботится о их новой знакомой, так невольно занявшей в сердце каждого из них своё место. Пакость никуда не спешит. Ещё мало кто проснулся, времени осталось много. Она всё также тихо идёт на кухню и раздражённо шипит, когда под ногами скрипит старая половица. Вроде бы такой звук никто не должен услышать, но в отдалённой комнате моментально просыпается Гнев. Он стремительно бежит на кухню и подбегает в девушке. — Мама! — С добрым утром, мой хороший! Ещё такой ребёнок… Арилена может смотреть на него лишь с улыбкой, а Зависть хмурится. Он не собирается мириться с тем, что рядом постоянно этот мальчишка. Ему противно, что Пакость любит его, защищает, не позволяет причинить боль и бежит по любому крику. — Поможешь маме приготовить поесть? Гнев радостно кивает, а девушка кидает взгляд на Энви, как бы напоминая ему, что потом она уделит время и ему. На сковороде привычно шипит бекон, ножик ритмично взмахивает туда-сюда, намазывая на булку масло. Гнев всё в точности повторяет за Ариленой, преданно смотрит на её действия, а её это так успокаивает. — Иди, проверь, все ли встали, — отправляет она мальчика, когда всё готово, а сама накрывает на стол. Они не любят кушать вместе, отдельно, когда успеют, но Пакость никогда не привыкнет к этому. Она с грустью выслушивает отказы и мечтает, что когда-нибудь они соберутся вместе, а пока нужно довольствоваться лишь теми, кто пришёл. Сегодняшний день её поразил. Собрались все, кроме Данте. Она вообще не жаловала Арилену. Девушка не обращала на такие мелочи внимания, и сегодня её терпение вознаградилось. Они были вместе. Лень с улыбкой смотрела на суетящуюся Пакость, рядом с которой сновал Гнев. Арилена долго терпела его, пока, наконец, не сдалась, посадив на стул и щёлкнув по носу произнесла: — Я даю тебе очень важное задание, порезать яблоки! Она говорит торжественно, но тихо, словно это может слышать только Гнев. Он вспыхивает от радости и активно принимается выполнять задание. Юная «мама» лишь облегчённо вздыхает и вскоре садиться за стол вместе со всеми. Её глаза горят огнём радости, что, наконец, она может провести завтрак вместе со всеми. Их идиллию разрушает крик. — Иди ко мне, моё солнышко! Скоро всё заживёт! Давай подуем, вот так… На пальце юного Гнева не остаётся ни следа от пореза. Арилена стирает слёзы с его щёк и покачивает на коленях. Она не раздражается от его криков, только радуется такой близости, будто бы и взаправду стала матерью. — Можно я его съем? Пакость вскакивает со стула, удерживая на руках Гнева и раздражённо шипит на Обжорство. Тот ничего не понимая оглядывается по сторонам, ища поддержки у Ласт. Она лишь молча мотает головой. Гомункул озадаченно опускает голову и впивается зубами в стол. Девушка вновь садится и начинает, есть, одновременно успевая кормить и Гнева. Все успокаиваются. Они словно большая семья, словно люди…