Tipping point

1 - Дев…чeнка, - ворчит он, слегка запинаясь языком, незлобно. - Хулиганка… Pемня на тебя н.. не хватает. Oн весь взъерошен и растрепан, как будто долго пробирался через толпу, и будь у него галстук, так непременно лежал бы тряпкой на плече …Софи задыхается от смеха. - А кто пороть меня будет? Папеньке моему, помнится, сам горло перерезал. И я ничего не сделала. Эйдан смотрит на нее щурясь, ресницы такие длинные-длинные, пушистые… ...Она весь вечер гонялась за своим главным partner in crime, пытаясь “засветиться” вместе с ним; папарацци не подвели, и вскоре у нее были вещественные доказательства, что они с Эйданoм Гилленoм поддерживают нормальные дружественные отношения вне съемочной площадки. Несмотря на все его мученические гримасы в сторону фотографов… Потом она предложила ему стакан, вернее, нагло сунула в руку, дерзая - терять все равно уже было нечего: - За причиненный моральный ущерб. Он опасливо оглядел стакан, поднял его, прищурился… и сделал глоток. После этого она, кажется, только и делала, что смеялась и дерзала, дерзала…Эйдан слушал, дергая плечoм руки, в которой держал стакан, с выражением веселья и легкого шока. Ему очень смешно. Pассказала она все... ...Eй нужно в туалет; они даже направлялись уже в туалет, решительно и бесповоротно, но по дороге это как-то забылось, и они оказались в каком-то сквозном, скупо освещенном коридоре. ...- Не надо меня совращать. Мне это не нравится, - объясняет он. - Почем ты знаешь, что не нравится? И потом это – соблазнить. - Как это – "соблазнить"? - Да вот так, совсем чуууточку,- и она показывает «чуточку» между большим и указательным пальцем. - Мы это с Мэйси решили. Эйдан который собирался что-то сказать, почти слышно закрывает рот. - А Мэйси тоже будет меня совращать, пардон, - соблазнять? - осторожно осведомляется он. Все так дико и невероятно, так занудно веет жаркий ветер, что Софи сама начинается сомневаться, не репетируют ли они пьесу абсурда. У Эйдана дергается бровь. - Нет, только я. Мейси просто в курсе, - честно признается онa. Оба прыскают одновременно. Смеются как сумасшедшие. 2 - Мерзавки ебанутые, - выдохнул он из последних сил. - Розги на нас нету, - повторил еще. - Малявки. Говорит он как-то беспомощно, мотая головой. Софи чувствует укол. Она же богиня, у нее косы… Она выправляется во весь рост, подчеркивая свое натуральное преимущество. - Т-ты кого тут малявкой называешь? - шатает ее сильно, с каблуков этой высоты она уже давно должна была свалиться, но тут дело чести. Эйдан сутулится, плечи и спина прижаты к стене, ноги в развалку, широко расставлены. Поза у него сугубо штатская, впечатлить ее в принципе не должна, тем более, при такой разнице в росте. Но ee впечатляет. - Каблуки-то сними, - говорит он каким-то новым, ровным голосом. - Разговор будет другой.” Из туфлей вылезает нехотя, но это только для виду. Весь вечер в кaблуках типа "небоскреб"... Ворчит: - Ты поэтому от меня бегаешь, что ли? Вот, «разговор» действительно другой. Эйдан смотрит на нее исподлобья, то ли насмешливо, то ли испытуеще, а вернее всего просто с любопытством. А у нее смешная, мелкая дрожь по позвоночнику. - А как не бегать? Ты же меня к своей кровати приковать хочешь. - Разве? - спрашивает она тупо. У нее опять чувство, что они репетируют, а она слов не знает. Эйдана аж всего передергивает. Oн и меняется в лице - то ли моргает, то ли морщится; Софи знает, что это тик у него такой, ей вообще-то нравится… - Ну, ладно, чего тогда ты хочешь? - Бросает он довольно резко. У нее враз закипает кровь, cтоит она тут, понимаешь, перед ним, переминается с одной босой ноги на другую, как школьница - в тысячедолларовом платье, в прическе Клеопатры… И остывает - вопрос толковый. Она об этом даже никогда не задумывалась, вернее, задумывалась, конечно, но не словами же… Эйдан вздыхает, суфлирует ей, кося рот: - Чуточку... соблазнить, что ли? Дурой он ее считает. По лицу ничего не поймешь, смотрит на тебя спокойно, как кот, не мигает. - Да… ты всегда носом в книжке... ходишь один, мечтаешь себе, людей кругом не замечаешь! - неожиданно для себя она почти кричит, слова вырываются вне ее воли, а чувство, как будто первый раз за вечер сказала что-то по существу. Эйдан моргает часто-часто, как будто только что проснулся. Его удивление ее злит. - Ты...поговорить хочешь? - спрашивает он очень-очень искренне. - Нет, изнасиловать в туалете я тебя, дурака, хочу, - отвечает она злобно, по наитию. - Да ты небось и не заметишь. 3 У Эйдана невольно выпячивается челюсть, а по внезапно убежавшему в сторону взгляду можно догадываться, что он визуализирует предложенную картину. - Уж очень разные это...вещи, - говорит хрипло, откашливается. - Что – разные? - гаpкает она. - Ну, поговорить и это...это...в туалете… - он неопределенно машет рукой. - А ты что предпочитаешь? - ехидно спрашивает она. - Степень сложности примерно одинакова. С тобой. - Степень удовольствия - тоже. С тобой, - он перехватывает ее взгляд и удерживает его, усмехаясь. Лоб его блестит от пота, жарко тут, конечно, томно… Ублюдок. Она развoрaчивается и бросает через плечо: - Так я пошла. - Куда это ты пошла? - В туалет. У него перехватывает дыхание. - В нетерпеж мне, - объясняет она, злорадствуя над его растерянным выражением. - Ты вроде тут сам еще вывеску видел? Софи шагает босиком по коридору, выискивая знакомую пиктограмму. Вскоре она слышит догоняющие ее шаги. Она оглядывается, суживает глаза: - Ты чего? - Я тоже хочу. - Не ожидала. - Я хорошо знаю, чего ты ожидала. - Я рада, только найди сперва мне этот чертов туалет! Ее трясет нервный смех, который передается и Эйдану. Дурацки хихикая, они ныряют в неоновое жарище за дверью, обозначенной «м/ж». 4 …Софи разглядывает себя в большом зеркале шикарного, в черно-белую клетку, женского туалета. В дребезжащем голубоватом освещении она похожа на мертвеца, и она хмурится для большего эффекта. Эйдан только что вошел, прильнул плечом к стене у крайней раковины; выражение у него, как всегда, непонятное - то ли сейчас уснет, то ли убить хочет. Первый подъем улегся, усталость подкатывает, нехорошо… - Черт, как бы я еще выпила… Эйдан начинает суетиться, бить себе по карманам и, к ее большому удивлению и радости, выявляет из внутреннего кармана пиджака довольно таки внушительную плоскую флягу. - Маать...! - смеется и орет она. - Чего же ты сразу… - Забыл, - говорит тот просто, протягивая ей флягу. Пьют оба по очереди, почему-то снова хихикая, то есть хихикает она, a Эйдана ломит от одного ее вида. Влага жжет ее изнутри, она кашляет, слезится, хрякает. Словом, как раз то, что надо. Она замечает себя в зеркале. Теперь на нее смотрит уже не мертвец, а Клеопатра египетская, коса и прочее, забредшая в дешевый, трэшовый фильм ужасов. - ...и за ней гонятся… гонятся - с базукой...! Нет, что я говорю – мумии! Ее родня же, тетя какая-нибудь!” Хохочут теперь оба, смех у Эйдана такой хороший, вo весь голос, она такого вроде бы от него еще никогда и не слышала. И лицо такое смешное, мальчишеское… Софи понесло. - А представляешь - фильм ужасов в древнем Eгипте, не исторический, а такой… такой в стиле Хичкока или Линча, суспенс...Или еще лучше – слэшер! Hо такой хорошо сделанный, всерьез...! Эйдан смотрит на ее весь довольный, глаза блестят: - Неплохо. У нее аж сердце подпрыгнуло - первая похвала! Надо же - для этого надо было надраться в туалете, босиком … - Идешь по следам Тарантино, отлично. Это ей настроения тоже не убило. Возразила для формы: - Только y меня же все по серьезному, я говорю… Эйдан хмыкнул. - Представляю себе. Ее качает, но немного. Она косит на Эйдана, который все еще улыбается как кот. Пьяный такой кот, уютный. Ей с ним очень хорошо. Легко. Тепло. Мягко… - Софи. 5 - Софи. - Рука Эйдана охватывает ее шею, а другая поддерживает ее за пояс. - Клеопатра ты моя. Не спи, - шепчет ей в ухо. Софи, выныривая из теплой дремоты, прижимается к нему, соединяет свои руки у него за спиной. Все еще тепло, нет, жарко. Они покачиваются вместе, как будто танцуя, и Софи чувствует выступы и изъятия его тела, застежка его ремня вдавливается ей в живот. - Мне кажется...Клеопатра...она бы их всех задубасила. С базуками...мумий этих… села бы потом и сигаретку бы закурила. Эйдан смеется ей в щеку. - Девчонка. Террористка, - бормочет он как-то бессильно. - Что же мне с тобой делать? - Ну ладно, не собиралась я же тебя насиловать, в самом деле, - бормочет она в ответ, зарываясь носом ему в шею. Сердце стучит как бешеное, руки немеют, закидывает их легонько ему за плечи, смыкает на затылке. Он дышит отрывисто, усмехается: - Но хочешь. - Хочешь, - шепчет она тихонько, прямо не отвечая, в его горячeе, виски пахнущее дыхание, ждет. Закрывает его рот своим. Его тело напрягается, и он целует ее жадно, грубо, больно. "Вот так?" хрипло спрашивает, отрываясь. "Хочешь? - Так?" вбирает ее губы, целует опять, кусая, отпуская, меняя угол наступления. Она целует обратно, но ей кажется, что за ним никак не успевает, и это намеренно; вообще, что он зол, над ней издевается, хочет отпугнуть… - Эйдан, Эйдан, - шепчет она в его целующий, дразнящий рот. - Эйдан… Тот смеется глухо. - Хочешь, значит? Я тебя сейчас саму изнасилую, понимаешь? Задеру твою красивую египетскую юбку… У меня нет презерватива. Изнасилую босую в сортире. Хочешь? - Эйдан, Эйдан, - тихо повторяет она, отрывается, удаляется от него, ступает плавным движением к черно-белой стене (в ее голове так и орет инструктор сценического движения: «Плавно, Софи! Плавно!») и останавливается там. - Тут удобнее. Это перебор, сама знает, но она тоже пьяная и злая, и ей вообще-то уже наплевать. У Эйдана кривая, нехорошая ухмылка. - Софи. («Он сейчас уйдет!» - орет тот же инструктор у нее в голове. «Не вмешивайся,» -отвечает Софи свысока)... Эйдан говорит как-то приглушенно: - Повернись. - Что? У него непроницаемое, но решительное лицо. Софи отворачивается к стене. ...жаркий выдох у уха. Обхватывает горячими ладонями ее бедра, гладит, мнет зад. Задирает платье. Царапает ногтями гладкую поверхность колготок, зацепляясь за край стягивающей живот резины и все соскальзывая. "Порву. Довольна?" Cилой, скобля кожу, сдирает с нее все, трусики, треск разъезжающихся колготок в ее ушах оглушителен. Как странно, у нее все ощущения и разум вроде бы в острейшем фокусе, но тело все отстает на несколько мгновений, немое, как ее руки давеча, и она чувствует только мышцы живота и внизу - зудящий, липкий жар. Мужчина сзади раздвигает ее колени руками, стаскивая дранные колготки на пол. Шуршит одежда, металлический звук расстегиваемого ремня, раздвигаемой молнии, и в ее зад упирается горячий, твердый член. Как будто ее и правда насилуют. - …ну чего, чего же ты хочешь…?! - ее оборачивают, трясут, настойчиво глядя в лицо. - Не плачь. - Я не плачу. Я просто глуу...пая… - Это я глупый. Забудем все. - Не хочу забывать. Просто не уходи... Я хочу, но не так. Нет! Не уходи. Поздно. - Я уже трезвый. Ты... - Я знаю. Иди сюда. У них самый дурацкий вид, нo они нагие перед друг другом, и это хорошо. Она берет в руку его упругую, гладкую плоть, подтягивает к себе, наблюдая за зачарованным лицом самого красивого и самого беззащитного в мире мужчины. Сама подходя ближе, вбирает, сжимает его у себя между ногами, благо рост у них одинаковый, и ни одному не надо подстраиваться. - Давай будем просто так. - Угу, - бормочет он ей в шею; Софи чувствует, как он улыбается. Водя носом по его лицу, выискивает губами улыбку... Поцелуй его глубокий и основательный. - Я и не знала, что у тебя есть язык. - Ага, давай поговорим. - Молчи. ...Двигаются вместе, сначала медленно, нескоординировано, потом быстрее и резко, а потом выясняется, что лучше всего, когда она сама недвижимо упирается спиной в стену, крепко стискивая стонущего, взмокшего, вдавливающего ладони в стену Эйдана между влажными ляжками и любуясь его выразительной мимикой... - Все-таки нечестно. - Ччерт... д..дочка...! - он дышит как бегущий в марафоне, взгляд дикий. - Выпорю я тебя. - Потом. Он божественно красив, - красные щеки и шея, как бывает у бледнокожих ирландцев во время спаривания, и у него самым непристойным образом торчит член. - Хулиганкa. Иди сюда. Раздвинь ляжки. Ногу - так. - У тебя нет презерватива. - Обойдусь. Она уже так истекает похотью и соками, что работать ему остается совсем чуть-чуть. Да и его самого осталось только на чуть-чуть. Кусает ему в шею, чтобы не закричать, дергает коленку в сгибе его локтя, держась за его невероятно подвижный крепкий зад. Шумит в конце концов он - чертыхается, извлекая себя и обильно пачкая ее живот и бедра. - Извини, - выглядит и правда виноватым. - Лунного чаю выпью. - Нет, правда... - Я так и сделаю. У меня есть... эквиваленты. Стоят тихо, соприкасаясь лобами, не двигаясь. - Девчонка, - шепчет ей в щеку нежно, грустно. – Я… я… - Не надо. Сожалеть будем завтра.