Дальше было всё как взрыв гранаты: Девушка беретик сорвала И словами: — Мразь! Фашист проклятый! — Как огнём детину обожгла. Эдуард Асадов «Трусиха»
Она чувствовала изливающийся от них всеобъемлющий страх. Он плотно окутал их в свои крепкие цепи, не собираясь отпускать, и она понимала, что ей было бы не по силам справиться с ним. Он схватил их в свои клешни, сжимая доступ к воздуху и здравому смыслу, поэтому, ей нужно было найти другое рациональное решение. Что может быть сильнее страха? Что может перебить его, оттолкнуть в сторону, заставляя человека забыть? Что может закрыть собой его ужасающее пламя, словно занавески, отделяющие актеров от зрителей? Естественно, другой страх. И она была уверенна, какой именно. Страх проиграть и дать своим друзьям умереть. Более мощный, с крепко засевшими в голове корнями, который не приходит временами, а присутствует всю жизнь, не покидая твоей души, словно пугающая частичка его ландшафта. Он есть у каждого, даже у самых злых безэмоциональных личностей, которые держат чувства под замком в глубоком темном подземелии. Она знала, что именно благодаря ему они смогут обрести силы, словно из колодца Надежды зачерпывая воду, и победить. Осталось только попробовать пробудить его, крепко спящего, в своих напарниках. Или хотя бы выиграть время, чтобы посеять в них восходящее семя ужаса потерять близких людей, которое бурно безостановочно разрастется в огромное дерево. Ей надо отвлечь Момочи, чтобы незаметно для него совершить попытку. — Суитон: Суидан но Дзюцу, — проговорил Забуза, и из его рта вырвался мощный поток чакры, преобразованной в воду. Он стремительно летел в сторону команды номер семь, грозясь разбросать их по сторонам и открыть путь к Тазуне. Наоми надо было что-то предпринять, но как бы она не была быстра, времени собирать печати и ждать, пока перед ними появится стена, просто не было. Поэтому из её руки, на клеточном уровне, начал произрастать тройной древесный щит, напоминающий скрученные дубовые петли. Он бурно увеличивался вокруг неё и её сокомандников, не давая настойчивой водяной струе достигнуть их. Она понимала, что долго не сможет сдерживать столь лютый напор, потому что она не была сильна в Тайдзюцу. Её тело было слабым и хилым, словно тощий кустарник, одиноко проживающий в огромной пустыне. Он становился все сильнее, и вот Наоми уже стояла на коленях, не в состоянии выдержать эту силу. Она не должна проиграть сейчас! Она не должна быть побеждённой! Она должна защитить своих друзей, ведь если она не будет продолжать сражаться, то та струя разрежет их на части. А она не могла этого допустить. Её сухощавые плечи одрогались под сильным давлением воды, руки тряслись, и на них четко проявились темно-бирюзовые венки. На лбу выступил блестящий пот, а спина сгибалась, образуя костлявый горб. Её большие ступни вверзались в землю все глубже и глубже, раскидывая мокрую почву по сторонам, словно извергающийся вулкан. Но она все так же стояла, не думая о блаженном покое, который она получит, если остановится. Это не её путь ниндзя. Ошарашенный Наруто взглянул на свою подругу. «Моя мечта — стать Хокаге» — вот, что он твердил каждому, кого встретит, повторяя свои слова, словно спасительную мантру. Но как он сможет защитить целую деревню, в которых тысяча незнакомых ему людей, если он даже не в состоянии помочь своей подруге? Как он может звать себя шиноби, если он, словно напуганная ласка, прячется за остальными, позволяя своим друзьям балансировать на шаткой грани жизни и смерти? Злость на самого себя закипала в нем, терпким варевом растекаясь по сапфировым глазам, распространяясь по всему телу. Он мог чувствовать щиплющий и горячий кипяток разачарованночти в себе, растекающийся по каждому уголку его тела. Внутри, он бичевал себя за каждый свой промах, который он совершил. До сих пор он только и делал, что кричал о своей великой силе, гордо выпячивая грудь, будто надутый гусь, да прятался за чужими спинами, пока остальные отдувались за него. Удзумаки помнил, что он сам обещал себе, что больше не будет стоять в стороне в тот день, когда он проткнул себе руку. Он сказал, что не даст своим друзьям умереть. Но тогда почему же он стоит тут, смотря на то, как за него отдувается Наоми? Сможет ли он стать лидером своей деревни, если он столь нерешителен и беспомощен, как бесхребетное животное? При виде его старающейся подруги, в нем возрастала жалость о времени, которое он потерял, пока до него доходили его слова, и уверенность, что он должен предпринять что-то. Без разницы что, пусть совершенно бесполезное, главное не стоять, как напуганный кролик, пока дорогие ему люди гибнут за него. Друзья - вот, кто помогает ему не упасть в пучину одиночества. Он не может потерять их. — Таджу Каге Буншин но Дзюцу, — сложив печати, сказал Наруто. Вокруг него появились с сотню его копий, таких же резвых и разъяренных, готовых к нападению. Они отличались от водяных клонов, так как чакра в них распределялась равномерно, а это значит, что определить, кто из них настоящий Наруто, было очень сложно. Копии Наруто окружили Забузу повсюду. Одни заходили с левой стороны, с прыжка ударяя его по груди, другие, с разбега врезались в его мускулистые руки своими кулаками, третьи хватались за его ноги, будто маленькие дети, растворяясь в воздухе. Небесные глаза горели демоническим огнём, опаляя все вокруг, а черты лица приобрели хищный вид. — Не смей трогать моих друзей! — Ха-ха-ха-ха. Ты действительно думаешь, что сможешь остановить меня этими жалкими клонами? — высокомерно усмехаясь, спросил Момочи, рассекая копии Наруто с молниеносной быстротой. Меч свистел над его ушами тысячи раз, но мальчик не подавал виду и уворачивался. Вскоре, от былой сотни оставалось только пять Удзумаки, пытающихся сокрушить своего врага. Наруто еле сдерживался, чтобы раскрыть ему план и самодовольно посмотреть на него, уповаясь своей крутой задумкой. Но он знал, что ещё не время, и если он скажет хоть что-то сейчас, то все испортит. Он решил, что будет праздновать победу позже. — Суитон: Суибен, — складывая печати, закричала Наоми, и в её руке с напряженными суставами появился длинный водяной хлыст. Его извивающийся конец, пролетая мимо настоящего Забузы, дошел до его клона. Тот с легкостью парировал атаку своим мечом, и оружие разбрызгалось по сторонам под обреченный возглас Тазуны. Ну почему он так облажался и выбрал не тот ранг миссии? «Сработало», — улыбнувшись, подумала девочка. Тонкие губы слегка приподнялись в уголках, а изумрудные глаза радостно сверкнули. Неожиданно, сзади копии мечника, закрытый его огромной спиной, появился Саске. Он резким движением проткнул его шурикеном, надеясь, что успеет, и клон не разрубит его пополам. Но у Учихи вышло, и Момоча густым потоком расплылся по поверхности реки. Мелкие зрачки Забузы удивленно расширились, когда водяная тюрьма разрушилась, и из неё вылетел копирующий ниндзя, вспышкой направляясь в его сторону. Он вихрем преодолевал расстояние между ними, находясь все ближе и ближе — Я не смогу. А вот он — может, — лукаво кивнул на своего учителя Джинчурики, подходя к Наоми, и расставляя руки для защиты своего заказчика. Он знал, что сейчас не время выпендриваться. Какаши-сенсей и сам справится с ним, без их посторонней помощи. Точнее, как бы ему не хотелось признаваться в этом, они будут только мешаться у него под руками. — Ну все. Мне это уже порядком, — раздраженно начал владелец Кубикирибочо, грозно вставая перед своим противником под внимательные взгляды команды Какаши. Его угольные глаза налились бордовой ненавистью, заполня всю вокруг. Их учитель оборвал его, закончив: — Надоело. — Ну все, сейчас я закрою твой обезьяний рот! — разъяренно крикнул Момоча, усердно начиная складывать печати, которые Хатаке за ним повторял. Вскоре, было трудно сказать, кто за кем повторял. Волны на реке бушевали, образуя многочисленные холмы. Из реки появились смертоносные снаряды, которые постепенно приобретали величественные черты дракона с сверкающими серебряно-золотым светом. Они двигались плавно и быстро, словно змеи, пытаясь поразить своего врага, но в конце концов столкнулись головами и разлетелись в стороны, словно взрыв бомбы, обрызгивая копирующего ниндзя и мечника Киригакуре. Разозлённый неудавшимся нападением, Забуза использовал другую технику. Вокруг него и Какаши образовались водопадоподобные, бегущие по кругу арки. Убийца направил свой поток в сторону Какаши, и тот с необыкновенной точностью попал джонину в лоб, заставляя его обессилено отлететь в сторону. Довольный собой, Момоча решил в последний раз взглянуть на поверженного врага, но тот сам появился у него за спиной, приставляя к его горлу кунай. На секунду Наоми удивленно затаила дыхание, думая о том, что сделает Какаши-сенсей? Что жизнь человека значила для него? Что он будет чувствовать, когда чьё-то недавно живое и подвижное тело подводным камнем рухнет на землю? Когда чьё-то колотящееся сердце перестанет биться, а лицо не будет выражать никакие эмоции? Когда на его руках останутся отпечатки чужой крови, которую он никогда не смоет? Ответ тут же всплыл сам собой, обнажая уродливую правду. Ничего. Это был мир шиноби. Тут нет места пощаде и щенячьим слезам. Такова истина, ведь тут так принято. Либо ты, либо твой враг. Другого выхода нет, и придётся смириться с этим. Но что-то внутри неё, детское, наивное и до сих пор верящее в добро, не обращавшее внимание на огромную тьму прямо перед глазами, словно близорукий старик, ищущий свой карандаш, пыталось переписать законы, установленные задолго до неё. Она просто знала, что их сенсей так не поступит. Просто потому, что он, это он, и его чакра бывает такой надежной и заставляющей довериться, что иногда хочется просто раствориться в ней, словно в приятном мираже. Она была уверена, что если бы в тот момент он попросил у их команды спрыгнуть вниз в обрыв, то они бы сделали все без лишних мыслей. Но её расследование оборвалось режущим слух звуком брошенных сенбонов, летящих в шею Момочи. Они вонзились в его несгибаемое тело, проходя сквозь кожу и оставляя мелкие красные точки, напоминающие укусы комара. Но они не задевали кадык или трахею, что было бы логично и более удобно. Сенбоны находились почти рядом с сонной артерией… Почти рядом. Выходит, что они просто прижал её. Но зачем? Почему нельзя было сразу убить его, раз бросок нападающего был так точен, так как девочка чувствовала его уверенность? Скорее всего, это значит, что незнакомец вовсе не пытался убить мечника. И чувства, исходящие от него, были не кровождаными или агрессивными, скорее более умиротворенными и любящеми, мягкими, как пуховая перина, и преданными, как у Наруто к своей деревне. Выходит, что это был всего лишь провалившийся обманный трюк, чтобы надуть их команду. Но если она раскроет его сейчас, то не узнает, кто нанял его. А если о нанимающем ничего не будет известно, то охота на Тазуну продолжится, пока он не умрет. Поэтому, она молча смотрела на то, как копирубщий ниндзя позволил псевдо-орьёнину скрыться среди густых влажных листьев деревьев, забирая с собой своего напарника.***
— Сенсей-Какаши, — обратилась она, когда они остановились на привал. Солнце уже начинало садиться, словно сменяя свой наряд, окрашивая свои персиковые лучи в ониксовые. Лес был наполнен тихими, незаметными и испуганными звуками животных, создавая умиротворяющую музыку. Жесткая трава, будто тупые иглы, колола пальцы ног, как змеи заползая в сандалии шиноби. Ветер перестал дуть, решив, что на сегодня уже закончил свою работу, и отправился на заслуженный отдых, а облака, словно сплетенные мастерицей ажурные узоры, обрамляли края неба, делая его ещё больше и бесконечнее. В такие моменты Наоми чувствовала себя особенно ничтожно. Она всего лишь маленькая часть этого мира, миниатюрная ненужная шестеренка, отсутсвие которой никто не заметит. Не великая, как свой санин и сенсей, не со столь важным будущим, как у её друзей. Их цели были масштабными, вбирающими в себя остальные людские жизни. А она… Чего хотела она? Всего лишь защитить их и помочь им, также, как катализатор участвует в химическом процессе. Она бесследно исчезнет, её имя канет в бездне других, пропадая среди неизвестных инициалов. Все, что от неё останется, это холодный кусок камня, который разрушится под воздействием природы, и его остатки бужу небрежно лежать где-нибудь глубоко под землёй. Но она была на прочь принято такую участь, если она сможет помочь своим друзьям в достижении их целей. — Что? — отряваясь от раздумий, спросил он. Его шаринган был вновь закрыт протектором, экономя его чакру. Пепельные волосы покрылись тонким сальным слоем пота, торча во все стороны, и единственное, что сдерживало их от того, чтобы упасть на лицо джонина, как загон сдерживает стадо овец, это повязка с исцарапанной короткими тонкими отметинами вставкой. Правый глаз был лениво полуоткрыт, неспешно следуя по головам своих учеников, будто плавно плывущий корабль. Обтягивающий синий костюм уже почти высох от воды, и только на некоторых его местах оставались темно-кобальтовые расплывшиеся пятна, а на металлических щитках перчаток виднелись зигзагообразные разводы. Копирующего ниндзя никак не могло отпустить чувство, словно он упустил что-то важное. Будто он просмотрел ключ от зашифрованного текста, но забыл его, и теперь уже не было шанса взглянуть на него снова. Словно он был ищущим клочка земли существом, которое упорно не замечало острова прямо по течению. Эта мысль гложила его все время, не давая нормально сосредоточиться на защите своих учеников и Тазуны, надоедливо всплывая в голове, словно муха в жаркий знойный день. Почему тот мальчик появился так поздно? Как Забуза умер так быстро? И что это за, черт подери, у него была причина, чтобы просто не дать Какаши убить мечника? Ведь нет разницы, кто сделает это. Миллионы несостыковок, которые он старался объединить, как раздасадованный ребёнок, пытающийся собрать сложный пазл, в порыве злости раскидывая их по сторонам и начиная снова. — Это касается Момочи. Мне надо было сказать вам ещё тогда, когда мы были там, но… Тогда бы мы никогда не узнали его нанимателя, а следовательно, оставили бы жизнь Тазуны в состоянии опасности. Помните, когда сенбоны вонзились в шею Забузы? Я заметила, что они не задели тех мест, куда их следовало бы кидать. Они всего лишь прикрыли артерии, поэтому, когда вы решили измерить пульс нашего противника, то его не было. Тот мальчик был не настоящим орьенином, а сообщником Забузы. Он лишь хорошо все подстроил, не подозревая, что я знаю, что они испытывают. Это сложн объяснить, но эмоции того мальчика напоминали привязанность и преданность, относящиеся к Момочи. Из этого выходит, что мы отпустили на свободу опасного преступника, который скоро найдёт возможность, чтобы отомстить нам за себя и выполнить свою миссию, — серьезно закончила она, обеспокоенно глядя в сторону своих товарищей. Наоми уже не считала своё решение настолько умным, как раньше. Оно казалось ей менее выгодным, и она чувствовала себя так, словно её только что перехитрили на рынке, заставляя купить испорченную, покрытую дырами подстилку вместо красивого махрового ковра. Девочка была обманута сама собой, находясь на распутии двух мнений, каждое из которых заманивало на свою сторону, обманчиво приветливо махая в её сторону и зазывая её к себе. Даймё знала, что её действия были необратимы, и она ничего не сможет сделать, чтобы изменить их. И так же, она знала, что ни за что не простит себе, если они повлекут за собой смерть её команды. Разочарованность и ненависть к себе образовывалось в её душе, словно чёрная дыра, поглащая в себя всю её самооценку и уверенность в своих силах и чистоте намерений, словно дикий ураган портя её прекрасный сад, на который она потратила столько усилий. Если её друзья погибнут, тогда она не только не сдержит своё обещание, но и сама же станет причиной его нарушения.