Don't look down

— Не смотри вниз. Нервы были на пределе, лёгкие отторгали кислород, хотелось просто закрыть глаза и проснуться в завтрашнем дне, где нет ни высоты, ни свернутого в бухту металлического троса, ни охранника, что так настойчиво осматривал сто десятый этаж. Но как я ни старался, открывая и закрывая раз за разом глаза, перед собой я видел Филиппа, необычайно спокойного, держащего у губ указательный палец, и балку, на которой мы сидели, свесив ноги. Я смотрел в глаза Пети. Небесно-голубые — я погружался в них с головой. Они были прекрасны, и, глядя в них, я чувствовал, как все сильней мне хотелось пасть ему в объятия. Он взял меня за руку. Филипп — сумасшедший Филипп — будто забирал мою дрожь, рассеивая её теплотой своей нежной ладони. — Не смотри вниз, — произнёс он на французском. Я сглотнул. Зажмурившись, я стал вновь делить, умножать, складывать и вычитать числа, которые после стольких лет преподавания математики вдруг перестали иметь для меня значение. Цифры. Действительно, что значат они сейчас? Какая разница, на какой высоте мы находимся? Если упадём — без вариантов расшибемся. Какое значение имеет длина балки? Главное, что она держит нас. Я продолжал думать об этом до тех пор, пока Филипп вдруг не взял меня за лодыжку и не приподнял мою ногу, сняв с неё ботинок. Ступней я коснулся его паха и тут же покраснел. Канатоходец будто не заметил это. Избавившись от тяжести рабочих ботинок, мы продолжили смотреть друг на друга. — Don't look down, look at me, — прошептал он на английском. О как мне нравился его английский. Жаль, что я понимал из всей его речи только одну четверть, или ноль целых двадцать пять сотых (ну вот, опять все перевожу в цифры). Но то, что он сказал сейчас, я понял безо всякого труда. Словно, я это уже где-то слышал. И я смотрел. Мне казалось, что все, что происходит сейчас, происходит вовсе не со мной. Это не я сижу напротив него; не я, так глупо смущаясь, гляжу на него, и не я хочу его поцеловать. Время шло. Мы отставали от графика на три часа, что немного начало напрягать Филиппа, и напряжение в нем чувствовалось. Он снова взглянул на то место, где была рация, которая так мерзко шипела. В глазах Пети я прочитал необыкновенную радость и чуток удивления. Он вдруг резко вылез из-под ткани и оказался на полу, что был весь в порошке от штукатурки. Следом за ним вылез и я. Я был несказанно счастлив, оказавшись на привычном мне полу. Сердце билось в бешеном ритме, оно было готово выпрыгнуть из груди, разорваться на тысячи мелких кусочков. Запрокинув голову вверх, я облегченно вздохнул. Конец, настал конец это страшной пытки в виде высоты. Я взглянул на Филиппа, что уже поднялся, отряхивая свои джинсы от штукатурки. Он тоже посмотрел на меня, улыбнулся. Невольно, мои губы тоже растянулись в улыбке. Я прекрасно понимал, что канатоходец сильно переживает из-за потерянного времени, и ему некогда было улыбаться, но все же, он сделал это. Я встал следом за ним. Не теряя больше ни секунды, мы ринулись к свёрнутому в бухту тросу и, подняв его, понесли на крышу. Если бы не Филипп, я бы точно сошёл с ума на той балке. Спасибо.