handwritten

Donʼt bury Me Donʼt lay me down Donʼt say its over Cause that would send me under Underneath the ground Donʼt say those words I wanna live and your words can murder Only you can send me under, under, under

***

Вечер пятницы, полночь, убивающая, гнетущая тишина, и бокал дешевого виски. Она склоняется над пожелтевшим клочком бумаги, царапая что-то неаккуратным торопливым почерком.

***

«Я осмелилась написать. Сама не верю, что пишу это, но… Знаешь, я скучаю по тебе. Правда скучаю. Раньше я часто думала о нас, но не понимала, что скучаю. Мне было плевать на чувства, на боль, на воспоминания. А теперь, когда стала человеком, то поняла. Я думаю о тебе каждый день. Не веришь? Правильно. Я бы тоже не поверила. В этом мы похожи: не доверяем никому, кроме самих себя. Элайджа. Благородный вампир. Парадокс, не так ли? Порождение тьмы априори не может обладать благородством. Но в этом мире всегда найдутся исключения. Этим исключением стал ты. Всегда рвался из кожи вон, только чтобы починить сломанное. Не просто старые сломанные игрушки, исчерпавшие себя, или жизнью поломанные вещи, а бездушные склянки, разбившиеся на миллиард острых осколков. Такой склянкой была я. Ты помнишь?.. Нашу первую встречу? Я ее никогда не забуду. С самого начала ты смотрел на меня так, будто я была центром всей вселенной для тебя, так, словно я и есть самое прекрасное, что ты когда-либо видел. Ты искренне видел во мне ту, кого почти никто и никогда не видел во мне, и уже не сможет увидеть. Хрупкую беззащитную Катерину. Ответь, Элайджа, неужели ты все это забыл?.. Забыл, как мы бегали по саду, словно малые дети, наши задушевные разговоры, наши прогулки, то, как ты бережно заботился обо мне? И где же теперь тот Элайджа, который любил меня, который говорил, что никогда не бросит? Знаешь, порой я перестаю видеть в тебе благородного человека и начинаю видеть только жалкого труса, который во всем потакает своему никчемному брату. Ты с самого начала знал о планах Клауса, да? Можешь считать себе легендой. Знаешь, почему? Потому что ты был первым и последним человеком, которому я правда верила. Ты знал, что меня ждет, и молчал. Но все равно люблю тебя. Неужели Вы, милорд, просто посмеялись над маленькой Катериной? Она что, была недостаточно хороша для Вас? Или, может, Вас съедаало некое чувство вины за то, что собирался сделать Ваш брат? Я верила в любовь, а ты пытался убедить меня, что это глупо. Что ж, теперь мы поменялись местами. Смешно, не так ли? Вовсе нет. Мы не идеальны, милорд, за свою жизнь мы совершили много ошибок, много злодеяний. Но в этом-то и есть мы. Я знаю, что ты всегда меня любил. Ты ведь любил, Элайджа?.. Боже, и когда я когда я стала такой сентиментальной? Просто ужас. Совсем как сопливая дурочка. Я исчерпала свой лимит доверия очень давно. Помнишь, как ты нашел меня в Чикаго? Тогда ты притворился, будто не узнал меня, а я подыграла. Потом мы встретились в Париже, кружась в чувственном танце. Рим — твоя всепоглощающая любовь и забота, Лондон — моя боль и мой страх. Дублин — наши общие предрассудки. Я могу продолжать бесконечно. Я готова поклясться, что помнишь. Помнишь всё до мельчайших деталей, как и я. Ты злишься на меня? Злишься на сучку Пирс, которая навсегда задушила в себе Катерину, возможно, любовь всей твоей жизни? Злишься, когда видишь меня в компании этих ублюдков братьев Сальваторе?! Злишься, что я столько раз пренебрегала твоими чувствами? Черт, я уже устала писать это. Рука ужасно болит.Теперь я человек. Мне в глотку запихали это чертово лекарство. И как ты думаешь, кто же? Гилберт. Да, всеми любимая милашка Елена. Скоро я умру, процесс быстрого старения уже начался. Мое тело рассыпается. Наверное, клетки моего мозга тоже потихоньку отмирают, раз я пишу это. Забери меня отсюда, Элайджа, прошу тебя. Увези меня подальше от Мистик-Фоллс. Вчера я чуть не покончила жизнь самоубийством. Если бы ты узнал об этом, то ни за что бы не поверил. Но я правда сделала это. Я была в шаге от смерти, представляешь?.. И когда перестала чувствовать ногами каменную поверхность, я полетела вниз, словно тряпичная кукла. В моей голове пронеслось миллион разных мыслей, и я увидела твое лицо. Так ты начал смотреть на меня относительно недавно. Или…нет. Точно не знаю, но первые сто лет нашего знакомства ты точно на меня так не смотрел. И только вчера я поняла: в твоем взгляде укоренилось разочарование, помешанное с презрением. Прошу, больше не смотри на меня так. Несмотря ни на что, ты продолжал верить, что Катерина Петрова еще жива внутри беспощадной стервы Кэтрин Пирс. Знаешь, я даже немного злюсь, когда ты смотришь на меня этим своим жалостливым взглядом, взывая к Катерине. О милорд, вы заставляете меня гореть желанием вырвать волосы себе из прошлого. Мне больно. Я чувствую эту боль всем своим нутром, чувствую отчаяние, и злость, и отвратительную безысходность. Отчаяние от того, что больше никогда не смогу вновь тебя увидеть, не смогу сказать, что мне чертовски жаль упущенное время, которое могло бы быть нашим. Я — самое большое твое разочарование. Место на бумаге заканчивается.Спросишь, зачем я все это написала? Мне должно было стать легче. Но мне не стало. Не стало, черт возьми, и никогда не станет! Ты никогда не прочтешь это, знаю. Но ведь надежда умирает последней, так? Чертовы человеческие чувства, которые невозможно объяснить. Ты заставляешь мое сердце биться в конвульсиях на пороге смерти. Прости. Как же все это банально и сопливо. Но я люблю тебя

Не Кэтрин Пирс Навеки Твоя Катерина»

***

Lost trust, 21 grams of soul All the sanity Iʼve ever owned… gone But Iʼm still breathing Through the thunder, and the fire, and the madness Just to let you shoot me down again But Iʼm still breathing I feel it in my veins, skin, bones that Iʼm losing You, me, youʼre confusing every reason that Iʼve left to live

***

Она перечитывала это письмо снова и снова, чувствуя в горле слезный ком, который она не в силах проглотить. Слезы стоят в глазах, готовые в любую минуту вырваться наружу. Её кости онемели от боли. В одну секунду эмоции взяли над девушкой верх, и она молниеносно выбежала из комнаты, хватая лист бумаги. Сломя голову Пирс бежала по крутой лестнице, едва не спотыкаясь. Подбежав к камину, шатенка быстрыми движениями разорвала письмо на куски и, оскалившись, остервенело бросила клочки бумаги в огонь. Пламя вспыхнуло с неведомой силой. Она смотрела на языки пламени, словно маленький ребенок, лишившийся чего-то очень важного. Девушка часто и глубоко дышала, её глаза снова наполнялись слезами, и она дала им волю. Пирс ещё никогда не чувствовала себя такой жалкой. Через секунду она упала на колени, закрыв лицо руками. У неё нет выхода. Некуда бежать. Все потеряно навсегда. Скоро её тело обратится в пепел, а сама она отправится прямиком в ад, варится в отдельном котле. Он не придет. Она умирает. Истерика. Но он подкрался незаметно и положил руку ей на плечо. От внезапного прикосновения шатенка мгновенно перестала плакать и вскочила на ноги. Их взгляды встретились, Кэтрин не верила своим глазам, раскрыв рот от удивления. Она бросилась на шею к первородному и сжала в своих объятиях настолько сильно, что руки начали болеть. Он аккуратно вытер слезы с её лица тыльной стороной ладони и прошептал на ухо: — Я пришёл, Катерина. Всё будет хорошо. Я обязательно найду выход. — Это невозможно, Элайджа, я умираю, — с дрожью в голосе ответила она. — Тише, не говори ничего. — Ты не можешь быть реальным, Элайджа, ты всего лишь плод моего воображения, ты… — бормотала Петрова, уткнувшись ему в плечо. — Понятно. Я окончательно выжила из ума! — Ты никогда не слушаешь меня, — осуждающе сказал вампир и отстранился от девушки, смотря ей прямо в глаза, — Верь мне. — он мягко провёл рукой по её волосам. И она верит ему, она так всепоглащающе верит ему, потому что он не способен лгать ей.

***

Утром Кэтрин проснулась в своей постели, неохотно разлепив глаза. События вчерашней ночи с бешеной скоростью пронеслись в ее голове, она скинула с себя одеяло и приняла сидячее положение. Как она здесь оказалась? Он правда был здесь? В следующую секунду Катерина подбежала к письменному столу и мгновенно впала в ступор, заметив на нем знакомые клочки бумаги, сложенные в единое целое. Её письмо. — Как, черт возьми. это возможно?! — Пирс выкинула эти слова в пустоту, ожидая ответа. На ее лице застыла гримаса страха. Но, переборов себя, Кэтрин все же медленно протянула руку к обгоревшим останкам и взяла их. Глаза скользнули по корявым строчкам. Он прочитал?.. Нет. Она — самое большое его разочарование.

***

I die everytime you walk away Donʼt leave me alone with me See, Iʼm afraid Of the darkness and my demons And the voices, say nothingʼs gonna be okay, Anyway I feel it in my heart, soul, mind that Iʼm losing You, me, youʼre abusing Every reason I have left to live.