Запах

Дверь приглушенно хлопнула, замыкая пространство. Я включаю ночник и падаю на кровать, начинаю устало рассматривать потолок. Тренировки выматывают. Выкладываюсь настолько, чтобы не хотелось дышать, не то что - жить. С раннего утра и на протяжении всего дня. Предусмотрительно отправил своих солдат на другой полигон, но есть же чужие. Тупые, убогие машины для убийства. Точнее, уже трупы. Другим в назидание. Выхожу из-под контроля. Разрешаю себе пойти дальше, чем дозволено, и выплескиваю агрессию на каждой подходящей мишени. Раньше помогало. Войти сюда и понять, что все - тщетно. Твоя комната, моя тюрьма. Моя просторная ментальная тюрьма, не хуже сумасшедшего дома. И почему стены здесь все еще не мягкие? Ухмыляюсь. Тут же рычу от бессилия. Сука, вали из моей головы. Во время миссий все просто. Есть цель, есть приказ, не до сантиментов, сколько бы времени это не занимало. Твой отъезд – другое. Особняк без тебя неизмеримо пуст. А казалось бы, всего лишь телом меньше в ненавистном кресле. Или в любимой кровати. Скольжу ладонями по поверхности одеяла, а взглядом - по комнате, цепляясь им за твои вещи. Их здесь немного, в кабинете - больше. Перьевая ручка на столике – ею ты в спешке подписывал стопку документов, которые я сунул тебе в руки перед отъездом. В последний момент. Знал, что не попрощаешься, пришлось искать повод. Шишка на голове от удара об стену все еще не прошла. Зеркало. Оно мое, но подаренное тобой. Ты не бросаешь в меня стаканов, когда оно у меня за спиной - бережешь, боишься разбить, я заметил. Тебе нравится, как я рассматриваю себя в нем и позирую, когда раздеваюсь. Всегда подглядываешь, но делаешь вид, что тебе безразлично. Мне нравится, и я делаю вид, что не замечаю. Начатая бутылка виски. Когда тебя скосило, вонгольский врач запретил тебе пить. Потом было еще два. Кажется, тела всех трех фаршем расфасованы по коробкам с мясными полуфабрикатами. Все подумываю построить крематорий. Четвертого убивать запретил Девятый, и ночью я принес две бутылки тайком. Мы пили как школьники и ржали как кони. Первую бутылку ты разбил о мою голову, когда я отказался целоваться с больным тобой. Хватило же ума… Тогда ты искусал мои губы просто в фарш. Я зарекался с тобой пить, но я все равно это делаю. Наутро тебе стало значительно лучше. Я мучился головой больше суток. Губы все еще ноют. Потираю рукой глаза. Словно наркоман в поисках спасительной дозы. Хватит. От глупых воспоминаний тебя здесь не появится. Мученически жмурюсь и пытаюсь вспомнить, когда все вышло из-под контроля? Я ведь обещал себе не привязываться к тебе. Восхищаться, тайно боготворить, слепо обожать – может быть, но не привязываться – снова. Неприятными мурашками по коже вспоминаю колыбель. Заморозили тебя, а вымерзло все во мне. И все равно привязался. Как безнадежный двоечник. Провалил самую ответственную миссию. При-вя-зал-ся. Звучит как насмешка, плевок в лицо гордости непокорной, дерзкой и своевольной акуле. Можно малодушно соврать себе, что это и не привязанность совсем. Ты мой босс, и я злюсь на тебя, потому что бла-бла-бла... Или я волнуюсь, потому что бла-бла... Или это задетая гордость, потому что ты бла-бла-бла... Все равно, чем заканчивать эти фразы. По крайней мере, хватает мужества себе в этом признаться. Никогда - тебе. С нажимом потираю лицо, пытаясь отогнать мысли. Терпеть не могу, когда что-то выходит из-под контроля. Слил, проиграл, сдался. Терпеть не могу проигрывать. Тебе – можно, но это не тот случай. Беспомощность и бессилие. Ненавижу это чувство. Хватаю бутылку и опустошаю ее в несколько глотков, злобно бросаю в стену. Звон разбитого стекла – твоя визитная карточка. Ухмыляюсь. Торопливо стягиваю с себя форму и ныряю под одеяло, положив рядом с подушкой телефон. Забыться сном, а утром снова тренировка, до изнурения, и так - пока ты не вернешься. Выключаю свет, ложась на спину и выравнивая дыхание. Успокоиться и уснуть. Вдох. Выдох. Вдох... Выдох... Вдох... Я задерживаю дыхание, когда носа касается едва уловимый запах твоего тела, оставшийся на постели. Вдыхаю еще глубже. Торопливо выдыхаю и снова медленно втягиваю аромат носом, смакуя. Тело содрогается прохладной судорогой, когда от обострившихся чувств пробегают мурашки. Шумно выдыхаю и сдаюсь, поворачиваюсь к твоей половине кровати. Утыкаюсь лицом в подушку и глубоко вдыхаю. Лежу так пару минут, вдыхая и выдыхая твой запах. Будь я чуть более упоротым, пожалуй, задохнулся бы. Какая нелепая вышла бы смерть. Ухмыляюсь и щекой прижимаюсь к подушке, обнимаю ее руками. Господи, как гребаный фетишист, как одержимый фанат-подросток. Не хочу даже думать, каким было бы твое выражение лица, если бы ты это увидел. Фыркаю. Много чести. Обойдешься. Медленно скольжу ладонями по шелковой простыне, представляя, что это твое тело. Вниз-вверх. Вдох-выдох. Сука-судорожный-вдох. Мое тело слишком вымотано, чтобы чего-то хотеть, я ведь нарочно гонял его... Сука-судорожный-выдох. Раздраженно выдыхаю. Злорадно смеюсь над самим собой вслух, выделяя на борьбу с собой секунд пятнадцать, не больше. К черту. Обманывать себя – не в моих правилах. Прикрываю глаза, ложусь на спину и скольжу телом по шелковой простыне вниз, сгибая ноги и прогибаясь в талии, потом обратно, словно пытаясь вобрать в себя твой запах, пропитаться им, стать тобой. Глубоко вдыхаю, погружаясь в это ощущение. Обхватываю свой член пальцами. Дрочить на твой запах. Очень оригинально. Облизываю губы, отключаюсь от внешнего мира, комкаю свободной рукой простыню. Может, отпустит. Привычными движениями ласкаю себя. "There is a house in New Orleans... They call the Rising Sun..." голосом Walls of Jericho начинает звонить телефон. На автомате нащупываю его с намерением сбросить, лишь бы ничего не отвлекало. Принимаю звонок и прикладываю трубку к уху. - Мммм? - полустон вместо обычного "да?". - Дурной мусор, - слышится с того конца. Ухмылку тоже слышно. Слышно, как она расползается по твоему лицу. Ты явно планировал сказать что-то другое, но передумал. Медленно все же возвращаюсь в реальный мир, не понимая, какого черта так и не сбросил. Теперь уже поздно. - Ааа, босс, - хрипло бормочу в трубку, застигнутый врасплох и начинаю краснеть. Ублюдок, ты же не устанавливал камер в своей спальне? Облизываю губы. - Вечер. Или ночь, что там у тебя... - Мусор, чем ты занят? - ухмылка явно становится шире. Я вспоминаю, чем я занят. Фа-ак. - Ерзаю по твоей простыне и дрочу на твой запах, какие еще могут быть занятия у капитана Варии в твое отсутствие? - огрызаюсь я. Ты предсказуемо не веришь: - Не слышу стонов, мусор. Закатываю глаза и, сжав член сильнее, делаю несколько плавных движений, и стоны не заставляют себя ждать. - Не верю, мусор. Старайся лучше. Раздражаюсь. Ебаный ты Станиславский! - Чего ты хочешь, босс? - устало спрашиваю я. Хочу закончить разговор, кончить и уснуть. - Бутылку бурбона и голову Савады, - ты выдерживаешь паузу, или же она сама повисает, поскольку я ничего не говорю. - А ты, мусор? Твой запах, твой голос и твое гребаное "мусор" в конце каждого предложения как фетиш, и рука начинает скользить чуть менее терпеливо. - Тебя, - сдержанно и прохладно. Не стонать же в ответ. Ты принимаешь эту отстраненность за глупую обиду. Наверняка кривишься. - Сними шлюху, - советуешь ты. Горько ухмыляюсь и раздраженно сжимаю пальцы, забывшись. От боли втягиваю воздух через зубы и нервно выдыхаю. Хотел бы шлюху – снял бы шлюху. Может быть, даже завел себе кого поприличней на постоянной основе – я слишком хорошо умею скрывать улики, ты слишком ленив, чтобы их искать. - Иди к черту, - снова раздосадованно огрызаюсь. Кончить и уснуть. Я хочу тебя. Только тебя. Черта с два ты узнаешь о том, что на других у меня уже давно не встает. Конечно же, я пытался, пробовал. И даже не раз. Верность поневоле. Социальная импотенция. До зубовного скрежета, ты даже в этом преуспел меня подчинить. Осталось ли у меня хоть что-то, что тебе неподвластно? - Договоришься, мусор. Твой длинный язык... – твой голос вводит меня в транс. На сколькое я готов, лишь бы ты сейчас меня коснулся. Схватил за задницу, или погладил бедро, или вжал телом в постель... Я уже не слышу, о чем ты говоришь. Точнее, что ты замолчал и настороженно вслушиваешься в тишину. И уж тем более не слышу то, что слышно тебе - мое рваное дыхание. Я сжимаю телефон у уха синхронно тому, как пальцы сжимают член. Судорожные выдохи дополняются хриплыми стонами. Я не слышу, как ты ухмыльнулся. Хрипы сменяются всхлипами, сначала едва заметными, потом в голос. Ты, наверное, совсем перестал там дышать. Я задыхаюсь. Воздуха недостаточно, и я хватаю его урывками, между выдохами, и всхлипы становятся больше похожими на смесь рычания и скулежа. Ты не издаешь ни звука. Я окончательно теряю рассудок. С агрессивным рычанием я кончаю, собирая сперму в ладонь, и тут же размазываю ее по бедрам. Мне не хочется перепачкать простыню - она все еще пахнет тобой, и я не хотел бы ее менять до твоего приезда. Вдох-выдох, вдох-выдох… Вдох-выдох… Вдох… Выдох… Восстанавливаю дыхание, позволяя неге разливаться по телу в безумной расслабленности. Запоздало вспоминаю про телефон в руке. - Босс? - неуверенно произношу, облизывая пересохшие губы. Тебя не слышно уже несколько минут. Наверное, связь прервалась. - Мммм? - невнятно отвечаешь ты и судорожно выдыхаешь в трубку. Ехидно ухмыляюсь. - Чем ты там занят, босс? - Дурной мусор, - торопливо бросаешь ты и прерываешь разговор. Откладываю телефон в сторону, откидываю голову на подушку и громко, в голос, смеюсь. Да. Именно так. Дурной мусор.