Когда твоя девушка больна

POV Иккинг       Железная коричневая дверь громко захлопнулась, оповестив весь двор о том, что я покинул подъезд серой девятиэтажки. На улице стояла жара. Солнце купалось в зелени тополей, растущих среди серых домов, лёгкий ветерок гонял сухой воздух по всем закоулкам уютного дворика и был еле слышен скрип не смазанных качелей на детской площадке. Наверху у кого-то играла музыка. Неподалёку компания из трёх мужиков громко и весело восклицала, обмениваясь последними новостями или же запоздалыми шутками из интернета, крутясь вокруг нового, серебристого Volkswagen Passat. Редкие прохожие шли по тропинками и проезжей части, улыбаясь себе под нос, болтая по телефону или же уткнувшись в свои гаджеты. Пара бабушек сидели у следующего подъезда, подкармливали кошек, да сплетничали обо всём и вся.       Я невольно поморщился и, вздохнув, бросил взгляд на окно третьего этажа. Там жила она. Астрид. Сегодня мы намеревались пойти на день рождения к нашему общему другу, но… бедолага как-то умудрилась сильно простудиться. Я винил в этом себя, так как пару дней назад мы на спор съели по пять мороженных. Боже, как банально, как глупо, как… По-идиотски!       Я со злости ударил себя по голове ладонью и, вывернув левую руку, сбросил лямку рюкзака. Тот повис на моей правой руке. Чёрт! Осторожнее, Иккинг! Там же их общий подарок для Рыбьенога! Девушка так хотела подарить ему это, так хотела поздравить его с восемнадцатилетием. И всё из-за меня. Теперь ей приходится лежать дома, с температурой тридцать восемь и без способности говорить.       Я, проклиная себя, достал наушники, осторожно повесил рюкзак за спину и пошёл к троллейбусной остановке, распутывая непослушные провода. Двор, по которому я шёл, три мужика, бабушки, улыбающиеся прохожие, зелень тополей, игра красок на детской площадке будто померкли в одночасье. Перед глазами всё ещё стоял образ лежащей на кровати, под двумя одеялами, Астрид. Я сидел у неё с десяти утра, рассказывая последние события за два дня в школе, делая ей домашние задания, готовил еду и чай, не забывая давать лекарства по часам. И покидать сейчас её было… Ужасно невыносимо. Да, она сама отпустила меня на праздник к ребятам, сказав, что бы наш подарок был доставлен вовремя, но всё равно что-то было не то. Она, конечно, не винила меня в своей болезни, но я-то знал, что зря затеял тот спор. Ох уж её упрямая натура.       Монотонно гудя, к остановке подошёл троллейбус. На его табло высвечивался номер 13. Я усмехнулся и, пропуская какую-то старушку вперёд себя, зашёл в довольно-таки старый салон. Внутри сидели две бабушки да парочка на заднем сиденье. Бросив на них мимолётный взгляд, сердце моё защемило. Разлука с Астрид просто невыносима…       Приложив быстро карточку к валидатору на поручне слева, я поспешил сесть на ободранное кожаное сиденье. Тут пахло резиной, ржавым металлом и электролитом. Распутав наконец-таки гарнитуру, я достал старенький Sony Xperia Go. Телефон, конечно, маленький и ресурс переработал, но меня в нём всё устраивает. Когда зажёгся экран, я почувствовал, как меня вжало в сиденье — троллейбус двинулся вперёд, к празднику, увозя меня от моей больной девушки. На разблокированном экране открылся рабочий стол, с фотографией меня и Астрид на заставке. Вздохнув, я вспомнил, что дело было в парке Трёхсотлетия Петербурга, на большом фестивале красок. Ух и весело же было. Я помнил все подробности того дня, от встречи утром и до её голубых глаз, у парадной, поздно вечером. Как странно. Когда всё нормально, то не замечаешь таких вещей, как её улыбка, взгляд, голос, манера речи и прочее. Ты просто наслаждаешься моментом здесь и сейчас, не думая о таких мелочах, полностью погружаясь в своего близкого и родного человека. Но когда случается какая-то неприятность, вроде этой болезни, то начинаешь обращать внимание на, кажется, давно забытые и обыденные вещи. Как же странно устроен человек…       Я открыл плеер и, не глядя, запустил первую попавшуюся песню. У меня их было закачано штук пятьсот-шестьсот, не меньше. Но попал я именно на эту… С первых аккордов гитары я понял, что хоть немного отвлечься от грустных мыслей не получится. Хотя, может, именно он сможет сейчас мне помочь? Мне всегда было легче, когда я слышал его, всегда спокойный, голос. А тем временем уже пошёл проигрыш, немного грустный и тянущийся, будто смола, но приятный на слух и в то же время попадающий в такт проезжающим навстречу машин, что я видел в мутном стекле. Наконец, Виктор Цой затянул немного грустную, но так подходящую именно сейчас песню. Какая ирония. День как день, только ты почему-то грустишь. И вокруг все поют, только ты один молчишь. Потерял аппетит и не хочешь сходить в кино. Ты идёшь в магазин, что бы купить вино! Солнце светит и растет трава, но тебе она не нужна. Всё не так и всё не то, когда твоя девушка больна. М-м м, когда твоя девушка больна. М-м м, когда больна. Просто не передать словами, как действуют на меня его песни. Поначалу, когда я начинал слушать Виктора, я лишь удивлялся красоте его музыки. Смыслы текстов понять было сложно. Однако время шло, я рос и со временем начал понимать песни одну за другой. Однако эту. Я много раз её слышал, но ни разу не чувствовал, что же хотел Цой донести до меня. А теперь… Понял. Я будто прочувствовал ту тяжесть в голосе знаменитого певца, будто проникся в каждый аккорд и удар барабана. Я понял, что Астрид для меня не просто девушка. Она — моя жизнь, мой воздух и вода. Моя энергия. Но, к сожалению, организм есть организм, поэтому необходимо ждать время до её выздоровления. «Астрид, валькирия моя! Поправляйся скорее! Без тебя мне и свет не мил.» Ты идёшь в магазин, головою поник. Как будто иссяк чистый горный родник. Она где-то лежит, ест мёд и пьёт аспирин. И ты идешь на вечеринку один. Солнце светит и растет трава, но она тебе не нужна. Всё не так и всё не то, когда твоя девушка больна. На вечеринку один, когда твоя девушка больна. На вечеринку один, когда твоя девушка больна. М-м м, когда твоя девушка больна. М-м м, когда больна…