Ведь уйти тяжелее всего. Но еще тяжелее, когда тебя бросили, да, это правда.
Маринетт лежала, растянувшись на полу на животе, её ноги, одетые в чулки, болтались в воздухе. Левый большой палец поймал дырку на сетчатой ткани на правой ноге, делая её немного шире, но это не остановило её концентрацию. С языком, высовывающимся изо рта, она лихорадочно писала в маленькой записной книжке на полу, пытаясь скопировать слова песни до того, как они сотрутся из её памяти. Прядь синих волос стала жертвой силы тяжести, падая через плечо и прямо в глаза, чтобы быть сдутой слегка раздражённым дыханием. Её взгляд быстро метнулся к потолку, ища нужное слово, чтобы заполнить пустоту в словах. Искра проскользнула между ними в тот момент, когда верная мысль пришла в голову. Девушка вновь приклеилась к записной книжке, захватывая эти неуловимые, но мощные тексты песен. У Маринетт была история, чтобы рассказать; голос, чтобы услышать. Но музыка… У музыки есть свойство позволять каждому быть услышанным. Ноты танцевали в её голове, и она переключилась к рыхлому разлинованному для музыки листу, её карандаш отчаянно чёркал. Её левая рука переметнулась к синтезатору, который стоял перед ней на полу, находя своё предназначение в клавишах. Она возилась, играя с нотами и превращая их в схемы и ритмы. Вскоре, парящая мелодия стала сопровождаться броским басом, и всё это было записано на бумаге. В текст песни вдохнули жизнь и надлежащие эмоции. Всё это находилось на бумаге; её зубы задумчиво покусывали нижнюю губу. Девушка усмехнулась, так как добавила звенящий диссонанс в развитие аккордов, чтобы подчеркнуть текст и придать резолюции столь сладкое чувство. Она может изобразить эмоцию, мысль, чувства, не используя слов. Это её страсть, её жизнь. Маринетт нашла своё место в музыке и никогда не хотела его покидать. Здесь она может изображать свои чувства. Здесь она всегда будет услышана, даже если не сможет подобрать нужных слов. Здесь был её дом. Даже если Маринетт потеряет голос, её музыка сможет говорить, говорить громко. Но сегодня слова приходили ей в голову и переносились на бумагу. Музыка танцевала в её ушах, мелодия парила на её губах. Она слышала, как всё встанет на свои места, когда команда овладеет этим. Бас был броским, но интересным, так как девушка вставила несколько неожиданных аккордов, как обычно. Звук, который она слышала, привлечёт толпы. Или она может стать прекрасной основой для слов, которые нужно кричать, чтобы быть услышанным. И слова, они рассказывали историю. Они сплели картину, изображавшую потерянную девочку, пробивающую свой путь в жизни. Её сердце было пусто; она была пустынна. Её сердце было защищено, и она боялась быть разбитой снова. Тем не менее, он всё же смог разбить эти стены. Он стал её партнёром и лучшим другом. Это их история.***
Маринетт сделала глубокий вдох, позволяя воздуху заполнить её, а затем высвободила его в контролируемом раздражении. Не важно, сколько раз она выступала, мандраж перед выходом на сцену никуда не девался. Этот испуг был особенно раздражающим. В конце концов, The AKs просто возвращаются после длительного перерыва. Как правило, они стараются выступать раз в пару недель, но уже прошло более четырёх месяцев с их последнего появления. Её муза сейчас как назло притихла, и всё, что девушка написала за эти четыре месяца, казалось полнейшим дерьмом. Она ненавидела звучать отчаянно. Но такое происходило, когда её сердце выдирали и разбивали. Толстый слой макияжа, который нанесла Джулека, выполнял роль маски. И это всё казалось таким чужим, несмотря на то, что это было именно тем, в чём девушка выступала. Маринетт хотела потереть его, но побоялась испортить такой шедевр. Джулека проделала особенно хорошую работу, тёмно-красный макияж вокруг глаз. Он практически переходил из толстой чёрной подводки под её глазами в красный цвет, становясь гораздо светлее. Из бордового выцветал в алый, в практически красно-розовый. Он был растушёван вокруг внешнего края, делая вид, что он таял в её коже. Пара усиков, напоминающих по форме капли, скатывались вниз, становясь жертвами силы тяжести. Маринетт поправила чулки на бёдрах, дёргая их вверх в довольно неженственной манере. Она пригладила свои шорты и натянула джинсовый жилет с надписью Ladybug, который был одет сверху на топ расцветки божьей коровки. Её волосы были собраны в два низких хвостика, неотъемлемую часть её образа, когда девушка представляла себя Ледибаг, будучи в средней школе. Смотря на себя в зеркало, она пыталась натянуть улыбку, чтобы вскружить голову толпе. Но её сердце не было там, рядом с ними. Прошло четыре месяца горя и печали, ей было сложно улыбаться. К счастью, у неё были друзья и музыка. Она потопила себя в учёбе и тоннах концертов для ансамблей. Маринетт сделала всё это до конца, а затем выделила неделю, чтобы собрать себя по кусочкам. Траурный процесс включал в себя поездку к родителям и ночь в её детской кровати. После недели работы в пекарне по утрам и написания песен по ночам, она почувствовала себя новой женщиной. Беспокоясь за друзей и свою музыку, она вернулась в дом, который делила с другими девушками, и немедленно созвала группу на репетицию. Банда была так взволнована, что она начала действовать, как старая Маринетт. Алья зашла настолько далеко, что сказала, что счастлива за подругу, ведь она перестала встречаться с тем подонком. Когда ты встречаешься с кем-то, этот человек может тебя изменить. Но Маринетт была свободна от этих отношений. До сих пор у неё были остаточные чувства, но, скорее всего, она испытывала их к тому парню, кем он притворялся, чем к тому, кем он действительно был; он был настоящим придурком, и она ничего от него не хотела. Она не упустила то, как он говорил о ней, или то, как она обнаружила, что он изменял ей, когда бросил. Она не упустила и то, что в их отношениях присутствовало конкурентское начало, которое объяснялось тем, что он учился в одном из самых престижных музыкальных заведений, куда её не приняли. Она не упустила то, что он стал бы комментировать внешность девушек, предлагать услуги пластической хирургии для каждой из них; даже учитывая то, что его родители были пластическими хирургами, он не имел никакого права определять степень привлекательности этих девушек. Было больно, когда её бросили, а особенно больно, когда бросили ради другой девушки. Но сейчас ей лучше, чем было тогда. Вот что значил этот концерт. Это было последнее «иди куда хочешь» этому подонку. Воображаемый средний палец напоследок. Несмотря на это, он не узнает, что Ледибаг поёт о нём, ведь Маринетт никогда не раскрывала свою настоящую личность. Она считала смешным то, что популярнейшая певица Парижа была брошена из-за того, что она «недостаточно хороша в музыке». Этот засранец был всего лишь престижным, но не настоящим талантом. Уголки её губ приподнялись в полу-ухмылке. Она всё равно будет удовлетворена, даже если он не будет знать. Маринетт кинула на себя последний взгляд в зеркало, так как Нино позвал её в наушник, что служил ориентацией на музыку и средством переговоров «через» сцену. Сегодня шоу было в переулке, в ночном клубе, в котором, как Маринетт, так и Нино работали на импровизированной сцене. Этой ночью в их музыке наблюдалось больше мата и нецензурной лексики, поэтому пришлось выбрать более позднее время для «взрослых» слушателей. Нино согласовал всё это со своим кузеном и по совместительству владельцем клуба, который знал, что он является великим диджеем группы The AKs — Бабблером. Маринетт двинулась к двери, открывая её на громком звуке, которую Нино назвал «призывной песней», потому что она соберёт толпу. Он играл кое-что из своих оригиналов, глупая маленькая песенка с интенсивным звуком. Да пошла нахуй эта маленькая мышь, ведь я — альбатрауз! Маринетт засмеялась над глупым текстом песни, над грубым дабстепом, который прёт и течёт через её вены. Яркие огни, танцующие над тёмной сценой, иногда освещали Нино в его костюме Бабблера. Она не могла видеть людей со своей позиции, но могла слышать, как они танцуют и кричат. Сейчас она была уверена, что он собрал огромную толпу, несмотря на то, что блог The AKs не давал особенно больших подсказок о местопровождении концерта. Макс, разбирающийся в технике и известный как Геймер, запишет его и выложит онлайн. Она слышала Нино, считающего в её ухе, и Макса, говорящего своё местонахождение. Музыка Нино резко оборвалась, и огни сузились внизу до предела, белый луч был по центру сцены. Она могла слышать первые аккорды песни, которые Бабблер играл на своём синтезаторе. Маринетт прошла в чёрное поле сцены, останавливаясь в центре. Она нагнула голову, собираясь с мыслями в волнах музыки. Узкий белый луч резко сдвинулся, освещая её в тот же момент, что она подняла голову и сделала глубокий вдох. Скажи мне сладкую ложь, глядя прямо в лицо. Скажи, что любишь меня, даже если это неправда, потому что мне абсолютно похуй. Маринетт пялилась на толпу, к счастью, не имея возможности разглядеть что-либо из-за света на сцене. Она позволила персоне Ледибаг взять контроль над телом, направляя все её разочарования и печали в песню. Тебя не было всю ночь. Я не знаю, где ты был. Ты не можешь даже внятно говорить, и все твои слова не имеют смысла. Но мне абсолютно похуй. Она по-прежнему стояла неподвижно, а волны синтезатора омывали её. Она слышала, как остальные из их группы тихо и быстро настраиваются вокруг неё. Потому что у меня к тебе сильные чувства, я веду себя так, словно мне похуй, словно ничего не испытываю. На следующей строке она двинула правой рукой и начала щёлкать пальцами в ритм песни. Её правое бедро немного выехало в сторону и также стало двигаться под песню. Потому что у меня к тебе сильные чувства, я веду себя так, словно мне похуй. Потому что мне пиздец как страшно. Я просто запала на тебя. Может, ты слишком хорош для меня. Я просто запала на тебя, но мне абсолютно похуй. Маринетт прорисовала последнюю ноту, вкладывая в неё душу. Она услышала остальных участников группы, прыгающих где-то сзади. Толпа ахнула, когда огни вспыхнули, освещая команду, появлявшуюся на сцене. Она слышала Ивана в облике его альтер эго — Стоунхарта. Серый макияж, рваные джинсы цвета древесного угля и чёрная майка, оттянутая назад ритм-гитарой. Лила, также известная как Вольпина, поправила накладные лисьи ушки на голове, прежде чем пускать свою гитару в игру гармонии с синтезатором Нино. Джулека играла простой устойчивый ритм на барабанной установке в образе Рефлекты. Всё лицо её было в белом макияже с оттенком розового вокруг глаз, на голове же красовался забавный головной убор. Маринетт повернулась, чтобы улыбнуться им всем, слегка двигая головой в ритм песни. Они звучали очень хорошо, и она знала, что все были рады играть вместе после столь долгого перерыва. Она повернулась к толпе и сделала вдох, готовая начать следующий куплет. Скажи мне сладкую ложь, глядя прямо в лицо. Скажи, что ты любишь меня, даже если это неправда. Потому что мне абсолютно похуй. Нино снова взялся за клавиатуру и микшерный пульт, придавая музыке более электронное звучание. Огни сорвались вниз ещё раз, синий свет, освещающий её в центре сцены, в то время как с двух сторон появились две фигуры. Роуз, также известная как Принцесса Ароматов, танцевала справа от Маринетт, её движения были изящными и растянутыми. С каждым балетным движением её чёрная юбка развевалась вокруг бёдер. Синий свет отражался от её чёрного макияжа в виде маски с завитками по краям. Её розовые волосы, яркий цвет которых, как Маринетт знала, смоется в следующий раз, когда Роуз будет принимать душ, были собраны в тугой пучок. Тебя не было всю ночь, я не знаю, где ты был. Ты не можешь даже внятно говорить, и все твои слова не имеют смысла. Но мне абсолютно похуй. Слева от неё Милен танцевала в грубом ритме, больше склоняясь к хип-хоп стилю, её тело двигалось под музыку. Образ Милен, как Страшилы, состоял из раскрашенного розового лица, макияж постепенно переходил в фиолетовый, будто бы выцветая. Её косички были заправлены назад в фиолетовую бандану, и на ней были розовые хип-хоп штаны и розовый топ с более тёмной по расцветке джинсовкой сверху. Потому что у меня к тебе сильные чувства. Я веду себя так, словно мне похуй, словно ничего не испытываю. Потому что у меня к тебе сильные чувства. Я веду себя так, словно мне похуй, потому что мне пиздец, как страшно. Две девушки продолжали танцевать рядом с Маринетт, их движения были контрастными, но в такт музыке. Роуз танцевала под лирический голос Маринетт, Милен следовала грубому звуку Нино и Джулеки. Я просто запала на тебя. Может, ты слишком хорош для меня. Я просто запала на тебя, но мне абсолютно похуй. Музыка заглохла, чтобы быть заменённой записью Нино. Звучание одинокой мелодии зазвенело через колонки, которые транслировали запись будто бы плохого качества из старых времён. Всё замерло вокруг неё, и Маринетт сделала глубокий вдох, чтобы начать следующую песню. Поверь мне, я могла бы жить без тебя, но, если честно, я не хочу. Поверь мне, я могла бы жить без тебя, но, если честно, я не хочу. Маринетт смотрела, как Принцесса Ароматов и Страшила соскользнули со сцены. Свет перешёл на переднюю часть сцены, немного освещая толпу. Она кинула взгляд в конец прохода и увидела Натаниэля с его рыжими волосами, концы которых были окрашены в фиолетовый, а берет красовался сверху. Его альтер эго, Злолюстратор, выполняло работу художника; во время шоу он оставляет их символы и название группы где-нибудь. В этот раз это было граффити на кирпичной стене. Ведь уйти тяжелее всего. Но еще тяжелее, когда тебя бросили, да, это правда. Джулека начала хлопать барабанными палочками в быстром темпе, её нога стала стучать по бас-барабану. Две новые фигуры появились из-за кулис, их руки хлопают высоко над головами. Аликс, известная как Повелительница Времени, сделала переднее колесо по сцене. Поверх её чёрных лосин, обрамлявших изгибы её тела, были лаймовые шорты, а образ завершал чёрный топ. Иногда, когда девушка надевала свои ролики для шоу, её голова была покрыта чёрным шлемом для мотоцикла. Но сегодня у неё на лице была лишь чёрная маска вокруг глаз. Ким прыгнул и сделал полный передний переворот, чёрные сапоги ударили по сцене с глухим звуком. Его красная футболка была натянута на груди и гармонировала с рваными чёрными джинсами. Довершала его образ красная маска вокруг глаз. Маринетт всегда посмеивалась над его именем, Тёмный Купидон, так как Алья дала его ему после того как парня жестоко отвергла скрипачка из соседней школы, которую он встретил на одном из концертов. Но я пытаюсь вернуться назад. Как мне снова вернуться к тебе, к тебе, к тебе? Звук вновь приземлился, и Маринетт сделала шаг назад, позволяя двум акробатам занять переднюю часть сцены. Их приёмы чередовались разноцветными огнями и дабстепом, орущим из динамиков. Как мне снова вернуться к тебе? Позволь снова вернуться к тебе. В конце первого проигрыша её лучшая подруга, Алья, расхаживала по сцене, её чёрные джинсы, обхватив бёдра и ботильоны на каблуках, придавали её заднице хороший подъём. Её чёрный макияж в виде маски выделял карие глаза. Альтер эго девушки, Леди Вай-Фай, всегда заставляло Маринетт усмехаться, так как именно Алья была той, кто управляла блогом The AKs, оглашала следующие концерты и выкладывала видео. Она также вела Ледиблог, где обсуждались новейшие песни их группы и расшифровывались места концертов, но это было лично её инициативой. Микрофон был сжат в её руке, и когда начался следующий куплет, она принялась гармонировать с Маринетт. Ведь уйти тяжелее всего. Но еще тяжелее, когда тебя бросили, да, это правда. Но я пытаюсь вернуться назад. Как мне снова вернуться к тебе, к тебе, к тебе? Вместе с Альей на сцене к Маринетт пришла и уверенность. Она одержит верх над этим мудаком. Это было её прощание, и с друзьями, окружающими её, она будет двигаться дальше. Запись прошла через динамики и заглохла. Новая мелодия началась с аккорда, который сыграли Нино на синтезаторе и Джулека на ударной установке. Голос Альи раздался наравне с довольно простой музыкой. У-у. А-а. У-у. А-а. Маринетт начала петь, смотря на толпу. Раз уж вы не родились с этим, Вы всегда можете себя переделать. Просто убедитесь, что прочитали инструкцию, детки, Потому что очень скоро вы устанете и от этого. Алья поддакивала, двигая бёдрами в такт музыке. Сексуальность? Эй, девушки, если хотите почувствовать себя сексуальными, Вы всегда можете позвонить профессионалу, А уж они вколят вам нужных веществ, как в овощ. Девушки пели вместе, голос Маринетт, вырисовывающий мелодию, и голос Альи, гармонирующий с её. Вечные дети, вечные дети, Кожа, как у младенца превращается в кожзаменитель, Не драматизируй, это всего лишь пластика, Никто тебя не полюбит, пока ты не привлекательна. Когда начался припев, девушки запели вместе, скача по сцене. Эта песня имела поразительное сходство с ситуацией Маринетт, ведь подонок обязательно сделал бы парочку тупых комментариев о том, что хотел бы сделать с ней в области пластической хирургии. О, Миссис Картофельная Голова, скажи мне, Правда ли, что красота требует жертв? Разве новое лицо приходит с гарантией? Неужели красивое лицо поможет жить лучше? О, Миссис Картофельная Голова, скажи мне, Как ты допустила, что она легла под нож? Можешь поклясться, что останешься с ней вместе, Даже если её лицо уже не останется с ней? Даже если её лицо уже не останется с ней? Группа перешла к медленному ритму позади неё. Они нуждались в бас-гитаристе, но Нино проделал хорошую работу со своим электронным синтезатором. Алья начала следующий куплет. Если хотите стать ещё немного уверенней в себе, Картофель может превратиться в картошку-фри, если можно так выразиться. Всё, что тебе нужно — парочка комплиментов… Маринетт воспользовалось сексуальностью Альи, её бёдра двигались в медленном ритме, когда она подошла к толпе и соприкоснулась своей рукой с чьей-то другой, тянущейся к ней. Ну и сто тысяч долларов на приправу. Это так затратно, Когда маленькие девочки рождаются с лицом, данным им матерями, Но со временем эти же девочки узнают, что можно просто подрезать и вставить импланты. А потом морщить губы, пока они не сдуются. Маринетт выпрямилась и шагнула к Алье, чтобы присоединиться к ней в мостике перед припевом. Вечные дети, вечные дети, Кожа, как у младенца, превращается в кожзаменитель, Не драматизируй, это всего лишь пластика, Никто тебя не полюбит, пока ты не привлекательна. О, Миссис Картофельная Голова, скажи мне, Правда ли, что красота требует жертв? Разве новое лицо приходит с гарантией? Неужели красивое лицо поможет жить лучше? О, Миссис Картофельная Голова, скажи мне, Как ты допустила, что она легла под нож? Можешь поклясться, что останешься с ней вместе, Даже если её лицо уже не останется с ней? Группа «приземлилась» на сцену, и огни погасли, оставляя пятно света в центре. Алья спела интро где-то в темноте позади неё, и потом она сама присоединилась, напевая под синтезатор Нино и барабаны Джулеки. О, Миссис Картофельная Голова, скажи мне, Правда ли, что красота требует жертв? Разве новое лицо приходит с гарантией? Неужели красивое лицо поможет жить лучше? О, Миссис Картофельная Голова, скажи мне, Как ты допустила, что она легла под нож? Можешь поклясться, что останешься с ней вместе, Даже если её лицо уже не останется с ней? Навечно, навечно, Даже если её лицо не останется с ней. Навечно, навечно, Даже если её лицо не останется с ней. Навечно, навечно, Даже если её лицо не останется с ней. Навечно, навечно, Даже если её лицо не останется с ней. Иван и Лила «выбыли», забирая свои гитары и уходя со сцены. Остались лишь Нино с синтезатором и Джулека с барабанами, а также две девушки, вновь поющие интро вместе под мерцающие огни. У-у. А-а. У-у. А-а. Маринетт и Алья остались в центре сцены, взяв друг друга за руки и подняв их вверх. Огни погасли, оставляя их в темноте.***
Адриан следовал за подпрыгивающей блондинистой макушкой, его виолончель катилась за ним. Залы были пусты, какими и должны быть во вторую неделю лета. Только струнный квартет будет работать на протяжении всего лета. Небольшое давление в его голове заставляло настроиться на то, о чём говорили остальные. Это была изнурительная репетиция, они не смогли ни о чём договориться. Хлоя, первая скрипачка и самопровозглашенный лидер квартета, была уверена, что три тактовые черты должны были иметь особое значение. Сабрина, вторая скрипачка и лакей Хлои, соглашалась со всем, что она говорила. Демпси, альтист, принял совершенно другую позицию, считая, что эти три меры должны иметь другой стиль выражения, и то, что сказала Хлоя, не будет так сильно это подчёркивать. Он был твёрдо уверен в своём выборе, так как у него был лучший альт-учитель, и он был самым старшим в группе. Адриан не понимал как возраст делал его позицию корректнее, но всё же больше склонялся к его варианту, чем к варианту Хлои. Как сохраняющий мир, он заставил их попробовать сыграть обе версии, чтобы понять, какая им нравится больше. Но это только привело к более длительному бою и отняло тридцать минут от их двух часов репетиции. Хуже всего было то, что они до сих пор ничего не решили. К счастью, Хлоя и Демпси были готовы отказаться от своих аргументов вне репетиционной комнаты под угрозой обращения за помощью к соответствующим учителям. И после всего, они были самой элитной группой во всё кампусе; они не могли сгрызаться, как дети, вне их репетиционной комнаты. Статус должен быть сохранён. Голос Хлои вытащил парня из его мыслей, превращая небольшое давление в его голове в тупую пульсацию. — Адриа-ан, а что ты думаешь? Разве она не фантастическая? — её возбуждённый визг был слишком жестоким для его бедной головы. Сабрина, что шла рядом, злобно кивала. — Разве кто не фантастическая? — пробурчал он, зажимая один глаз рукой. — Ты что, не слушал? — крутанула она головой, махнув своим блондинистым хвостом и показывая по-детски надутые губки. — Мы разговаривали о вчерашнем ночном шоу The AKs! Ледибаг проделала лучшую работу из всех, что уже были. Её голос потрясающий! Её новейшие песни были реально клёвыми, несмотря на то, что она звучала, будто бы только что прошла через тяжёлый период или расставание или что-то. Вот! Она махнула телефоном в его лицо, играло нечёткое и расплывчатое видео. Он не мог ничего увидеть, так как она продолжала двигать свой телефон, но музыка была шикарной. Как обычно. Адриан был хорошо знаком с самой известной группой, The AKs. В конце концов, это была любимая группа Хлои. Когда он был дома, то обычно слушал музыку, над которой работал для соло партии его виолончели, для квартета или для симфонии. Каждый момент использовался, чтобы сделать музыку лучше; он будет постоянно анализировать произведения или вдохновляться от подобных. Но время от времени он будет доставать наушники-затычки и слушать музыку восходящей группы, о которой все говорят. Он слишком любил голос певицы и оригинальность группы. Музыка всегда говорила с ним и вдохновляла его. То, как команда сочетала все стили музыки, интересовало его, и аккордовые структуры никогда не были скучными, что было очень редко для «поп музыки». Он любил сообщения в текстах и оригинальность музыки. Хотя их жанр будет рассматриваться как альтернативный, сопоставив их панковский внешний вид, он мог сказать, что музыканты были очень талантливы. Казалось, что музыку совместили изо всех жанров, и кто-то из группы был классически обучен. Некоторые из каденций пришли прямо из классики: Бах, Моцарт, Гайдн. Демпси фыркнул: — Конечно, только ты так считаешь. Хлоя зыркнула на него, её глаза сузились: — Я и остальной Париж. Даже Ледиблог так считает, а Ледиблог всегда прав! Алья лучшая в кодировании текстов их песен и выяснении, где будет следующий концерт! — Ты просто одна из тех девочек-фанаток, что крутятся вокруг тупой группы. Кому вообще интересно, что там произошло; может, она просто написала музыку во имя музыки. Не обязательно нужна причина, они просто обязаны хорошо звучать, — Демпси закатил глаза на взрыв Хлои. Она обиделась: — В её музыке всегда есть цель! Сабрина кивнула в знак согласия: — Даже Ледибаг сказала Ледиблогу, что её песни, как её дневник; она пишет то, что чувствует. — Я думаю, что она просто пишет дерьмо, чтобы стать популярной. — Ты просто ревнивый, Демпси! — сострила Хлоя, махнув своим хвостом. Сабрина перебила их маленькую перебранку, её голос отдавался эхом в прихожей: — Смотрите, кто-то вешает постеры. Хлоя глянула на обидчика: — Я не знаю почему, здесь никого нет, кроме нас и персонала, — она повернулась к миниатюрной девушке: — Сабрина, иди возьми один. Я хочу знать, о чём там говорится. Демпси фыркнул и закатил глаза, он отрегулировал ремень чехла от его альта, что висел через плечо. Сабрина вернулась, срываясь на бег, в её руке была стиснута бумага. — Тут написано, что завтра состоится концерт в амфитеатре через дорогу! Я думаю, что это джаз, но это наверняка спонсируется Музыкальным Департаментом из ПЦК. — Дай мне посмотреть, — рявкнула Хлоя, вырывая постер из руки Сабрины. Адриан смотрел, как её глаза становились уже, узнавая больше деталей. — Какого чёрта джазовая группа из Парижского Центрального Колледжа выступает летом? Такое не может быть допущено — ведь они получат дополнительную практику! — она проскулила. Адриан посмотрел через её плечо: — Выглядит так, будто бы это просто кучка студентов, спонсируемая ПЦК, но не джазовая группа. Это бесплатный концерт, так что я сильно сомневаюсь, что это полная группа. Демпси закатил глаза: — Ты так быстро встал на защиту группы, которая буквально пинает задницу джазовой команды из Консерватории Классической Музыки Агрестов последние три года. Я не знаю, как они делают это; они просто никудышный Центральный Колледж, а мы лучшая Консерватория в стране, входим в топ пяти лучших в Европе. Адриан перебил: — Я просто ценю хорошую музыку. Я должен идти — было бы хорошо для меня научиться большему в игре на бас-гитаре. Хлоя разбушевалась: — Ты и твоя тупая бас-гитара. Ты должен придерживаться виолончели; ты чёртов исполнитель сольной партии виолончели! — Это не значит, что я не могу играть на других инструментах, Хлоя, — он вежливо объяснил. — Честно, бас-гитара в джазовой группе выполняет почти те же функции, что и виолончель в квартете. Это помогло мне предугадывать развитие аккордов и структуру музыки куда лучше, чем раньше. Плюс, я никогда не импровизирую на виолончели. — Но всё же это глупо, — она отстреливалась, считая, что теперь всё прояснилось. Адриан проигнорировал раздражающий гогот Демпси. Хлоя кинула взгляд на сжатый в её руке постер. Искорки стали принимать форму в её голове, и Адриан боялся, что будет следующим: — У меня блестящая идея. — О-оу, — прошептал Демпси на одном выдохе. Она посмотрела на него демонстративно: — Мы должны пойти на концерт завтра ночью! — Неужели настолько блестящая, блондиночка? — Демпси буркнул, скрещивая руки на груди. — Я не закончила, ты, простолюдин. Мы должны пойти и испортить концерт! Я имею в виду, украсть их музыку или перепутать оборудование. Таким образом они будут выглядеть супер глупо! — закончила она триумфально. Адриан почувствовал, как его челюсть упала на пол в шоке. Хлоя могла быть жестокой иногда, но это было чересчур жестоко. Сабрина нервно улыбалась. Адриан знал, что она пойдёт за Хлоей несмотря ни на что, но было приятно видеть, что она до сих пор оставалась нерешительной. Демпси закатил глаза: — Звучит убого. Я пас, — он зашагал, кидая через плечо: — Позже, лузеры. — В любом случае, пошёл он, — проворчала Хлоя. — Адриа-ан, ты ведь пойдёшь, да? Адриан вздохнул. Тяжёлая ситуация, из которой надо выпутаться. — Я пойду, Хлоя. Но не для того, чтобы устраивать пранки над студентами ПЦК. Я хочу пойти на концерт ради музыки. — Но, Адриан! — она заскулила. — Нет, Хлоя. Я не буду устраивать подлянки. Как ты думаешь, как бы это выглядело, если бы сын владельца и президента уважаемой Консерватории Классической Музыки Агрестов устраивал пранки над студентами из Парижского Центрального Колледжа? — Кайфолом, — проворчала Хлоя, скрещивая руки на груди в раздражении. Адриан приложил пальцы к вискам: — Прости, Хлоя. Я просто не могу. Я должен пойти немного попрактиковаться, — он покатил свою виолончель к комнатам для практик. — Увижу вас двоих завтра, полагаю. Пока, Хлоя, Сабрина. Их прощания отдались эхом в его ушах, когда он вошёл в пустые холлы.***
Адриан закончил практиковаться на бас-гитаре через два часа. Больше, чем на виолончели. Он должен был практиковать игру на своём основном инструменте, но шла первая неделя летних каникул; он мог позволить себе небольшой перерыв от игры на виолончели. После всего, через несколько недель, когда его учитель вернётся из тура со струнным квартетом в Европе, он должен будет собираться на следующий концерт для юных музыкантов следующей весной. Он заслуживал отдых. Бас-гитара и джазовые мелодии, над которыми он работал, были чудесными. Они были весёлыми и делали его супер-счастливым. Он любил играть на виолончели, но иногда ты теряешь веселье, когда это всё, на чём ты сфокусирован. Было достаточно, чтобы свести кого-то с ума шестичасовой игрой. Бас-гитара помогла ему оторваться от монотонности виолончели и немного передохнуть. В конце концов, невозможно играть в напряжённом состоянии. Это также приблизило его к матери. Он играл на виолончели, потому что все мужчины из семьи Агрестов играли на ней; это было традицией в течении многих лет. Его отец, отец его отца и дед его отца, вместе с другими предками они были лучшими игроками на виолончели. Но его мама играла на бас-гитаре. Он улыбнулся, так как вспомнил историю, которую она рассказывала ему. Она встретила его отца на симфоническом концерте в ККМА, а он был лучшем игроком на виолончели. И она боролась за место игрока на бас-гитаре, инструменте, преимущественном для мужчин. Учителя упоминали его мать, и то, что она была лучшим игроком во всём кампусе. У неё было что-то, что, казалось, другие студенты не могли даже понять. Её выступления всегда были фантастическими; в её музыке всегда хранились истории, которые она рассказывала зрителям. Адриан усмехнулся при мысли, что основу симфонии играли на таком инструменте. Конечно, были соло для бас-гитар, и было много игроков, украшавших планету своей игрой, но обычно всё это было, чтобы задать тон и положить основу. Но его мать заставляла самых чёрствых профессоров расплакаться, самых серьёзных учителей рассмеяться над её забавной импровизацией, и вдохновляла молодых девушек пресекать границы, установленные обществом. Он любил её за это, и ему хотелось сделать то же самое на виолончели. Он стал заниматься игрой на бас-гитаре полтора года назад, прошёл половину пути новичка, чтобы приблизиться к ней. Он продолжал слушать слова профессоров, насколько он похож на мать со своими блондинистыми волосами и изумрудно-зелёными глазами. Он не видел её девять лет. Она исчезла из особняка Агрестов одним утром, когда ему было десять, и он больше никогда ничего от неё не слышал. Отец ничего ему не объяснил, но, оглядываясь назад, он понимал, насколько несчастной она там была. Когда у неё родился Адриан, его отец потребовал отказаться от игры на бас-гитаре, чтобы вырастить сына. Она играла в местном симфоническом оркестре и в некоторых джазовых группах. Адриан знал, что мать сильно его любила, и не винил себя за то, что ей пришлось прекратить играть, но всё же чувствовал, что в этом была его доля вины. Она решила упорнее играть на фортепиано, начиная учить его с самых ранних лет. Его отец слушал только симфонии и классические произведения, но мама рассказала ему о каждом типе музыки. Всегда помни, что музыка есть во всём, Адриан. Он помнил, как лежал на полу под фортепиано, слушая Шопена, плавно переходящего в джазовую музыку. Они бы спели популярные песни из сороковых и послушали бы любовные песни трубадуров из Средневековья. Песнопения прекрасных церквей Италии они сравнивали бы с Моцартом. Самба из Бразилии научила бы его чувству ритма, и картины, написанные Дебюсси, контрастировали бы с произведениями современных художников. Музыка была музыкой, и она всегда рассказывала историю. Она всегда представлялась в обществе. Адриан прислонил голову к холодной музыкальной подставке, выходя из своих мыслей и воспоминаний. Теперь, когда он закончил играть, его руки болели от трёх часов репетиции на виолончели и двух часов практики на бас-гитаре. Он вздохнул и встал со своего стула, забирая бас-гитару с собой. Он осторожно положил её в чехол, правильно закручивая колки. Утонув в своих мыслях, парень собрал нотные листы и записал кое-что в «журнале для практики», выходя из комнаты. Адриан медленно шёл по коридору, бас-гитара висела у него за спиной. Он проделал путь к комнате, где хранились все большие струнные инструменты, но застыл, смотря с любопытством. Парень, который развешивал постеры про джазовый концерт, вешал другой на доске с объявлениями. Пара супер клёвых наушников была надета поверх красной бейсбольной кепки, а парень кивал головой в такт неслышной музыки. Адриан подошёл и положил руку на его плечо. Парень подпрыгнул и повернулся к Адриану, стаскивая наушники: — Чёрт, чувак! Ты напугал меня! Адриан засмеялся: — Прости, я действительно не хотел. Он улыбнулся: — Клёво, я Нино. — Приятно познакомиться, Нино, — сказал Адриан, протягивая руку и пожимая его. — Я Адриан. Нино заметил гитару, что была в чехле у него за спиной: — Здорово. Ты играешь на бас-гитаре? Адриан усмехнулся: — Да, я играю в основном для джазовой группы здесь. — Очень жаль. Ты должен прийти посмотреть наш концерт завтра вечером! — сказал он, протягивая постер. — Кучка тех ребят из Джазовой Группы ПЦК сильно хромают в этом. Я играю на фортепиано и занимаюсь звуковой системой. Некоторые игроки слишком слабые. — Я планирую прийти! — пискнул Адриан. — Хотя, — сказал он, и его выражение лица сменилось, — я должен предупредить, что кое-кто из студентов собирается прийти и испортить концерт. Испортить музыку или перепутать оборудование. — Спасибо за то, что сказал, — перебил он. — Всё будет хорошо. — Ладно. Я пытаюсь уберечь их от совершения подобного рода поступков, но я не всегда могу их контролировать. Нино усмехнулся: — Все наши музыканты очень хороши; честно говоря, они могут импровизировать весь концерт. Адриан засмеялся: — Очень хорошо. Я рад, что шоу состоится, несмотря на возможные проделки моих сверстников. — Спасибо за предупреждение! Я скажу остальным, так что мы будем внимательнее, но я думаю, что всё будет хорошо, — Нино усмехнулся. — Найди меня после концерта, я представлю тебя остальным. Адриан разгорячился: — Точно! Это будет очень круто. Я бы очень хотел встретиться с другими музыкантами, особенно из лучшей джазовой программы. — И они будут рады встретиться с тобой, парень. — Ну, — сказал Адриан, посматривая на часы, — я, наверное, должен идти домой. Должен приложить лёд к рукам. Нино рассмеялся: — Знаю, каково это. Мои запястья убивают меня после слишком долгой практики. Ну, увижу тебя завтра вечером, чувак! — Пока! — Адриан повернулся, направляясь к хранилищу и улыбаясь.***
Маринетт сделала глубокий вдох, смотря на толпу, сидящую на одеялах и раскладных стульях на траве амфитеатра. Несмотря на то, что она несколько ночей подряд выступала в образе Ледибаг, она всё равно переживала перед выходом на сцену. В конце концов, пение и выступления были её жизнью. Она не хотела скручивать всё это.