Лисья охота

      Но все оказалось куда хуже, чем могло показаться на первый взгляд, и как бы не старался Колдер забыть слова, брошенные знахаркой в церкви, все то, что стало твориться в их деревушке после ее ухода, заставляло мальчишку вспоминать их практически каждый день.       Через неделю после ухода Анны, как по мановению волшебной палочки, в деревне начался падеж скота, оставляя многих из сельчан без средств к существованию. Не помогало ничего – ни закупка новой скотины, которая через несколько дней начинала болеть и погибала, ни мессы, которые ежедневно служил настоятель в церкви. Но даже тогда жители деревушки еще не начинали роптать, списывая все на суровую зиму.       Но одна беда, сменяла другую, словно судьба решила посмеяться над теми, кто остался жить в этом неприветливом краю. Когда морозы стали постепенно отступать, вышедшие на свой промысел охотники, стали приносить в деревушку тревожные новости – обитатели леса, которые заполняли чащобу и позволяли восполнять деревенские запасы, практически исчезли, а те, которые еще остались, были больны.       Благополучие деревни постепенно сходило на нет, словно из шара, которыми часто торгуют на ярмарках, медленно выходил воздух, оставляя после себя лишь сморщенную оболочку. Люди, почувствовавшие на себе гнев природы или еще чего там, начинали роптать. Увещевания настоятеля и его служки, пытавшихся хоть как-то успокоить своих прихожан, которых с каждым днем становилось все меньше и меньше, практически не имели того эффекта, на который были рассчитаны.       Колдер, пользуясь тем, что работы у отца стало меньше, а весна с каждым днем все больше вступала в свои права, практически не бывал дома. Каждый день он забредал все дальше и дальше в лесную чащу, вспоминая уроки, которые давала ему Анна и, собирая лечебные травы, которые можно было отыскать в эту пору года. Надо сказать, что эти короткие вылазки приносили их семье хоть какой-то доход, ведь хвори, появившиеся в деревне с приходом весны, никто не отменял. И если за новую игрушку или колыбель, которые все еще вытачивал отец, люди выкладывали звонкую монету с большой неохотой, то за избавление от той или иной болячки, они готовы были раскошелиться в любой момент.       Все чаще и чаще мать ворчала на отца:       – Ну и что ты добился своим мастерством. Все равно от него сейчас нет никакого толку.       Единственное, пожалуй, что еще спасало их, это деньги, привезенные отцом с прошлогодней ярмарки. Но и они уже были на исходе, даже усилий матери, мастерицы и большой выдумщицы, порой не хватало на то, чтобы прокормить восемь детских ртов.       Но если бы обитатели деревушки знали о том, что все напасти, которые происходили с ними до сего момента, были лишь прелюдией к страшному спектаклю, готовому начаться в любой миг, то наверняка бы, уже оставили это проклятое место.       Первым, кто слег с жаром, возникшим словно не откуда, стал старший сын мельника. Колдер, которому, и мельник, и его жена, доверили лечение, не мог сбить лихорадку. Ни одна из трав, показанных знахаркой, и которые всегда помогали, не действовала, сбивая жар лишь на короткое время. А когда мальчишка, всего на год старше самого Колдера, весь покрылся язвами и волдырями, он понял, что без пропавшей в канун рождества знахарки, бессилен.       Эпидемия «черной смерти», собиравшая каждый день свой страшный урожай, пока обходила дом Колдера. Отец, сутками проводивший в мастерской, сколачивая гробы, ворчал:       – И откуда взялась эта напасть? Даже мой отец не помнил такого, чтобы в этом благодатном месте было столько смертей.       Пользуясь временной свободой, благо отец не настаивал на помощи, Колдер целыми днями проводил в церкви, перелопачивая свитки и старинные книги в поисках ответа на мучившие его вопросы. Да вот только ответа так и не мог найти. То ли книги были не такими уж старыми, и в них не было рецептов от «черной смерти», то ли настоятель, получая звонкую монету за отпевания, спрятал все свитки и книги, которые хоть как-то могли помочь любопытному мальчишке.       В один из вечеров, возвращаясь после очередного дня, проведенного в бесполезных поисках, Колдер застал младших бегающими по двору. Поймав одного из братьев, он лишь удивленно спросил:       – А почему вы тут? А, ну-ка, бегом в дом.       Но Уилл, вырвавшись из цепких объятий старшего брата, лишь хмыкнул:       – Мама сама велела быть нам тут.       Ему было невыносимо смотреть на отца, который еще недавно был веселым и жизнерадостным, а сегодня метавшегося в горячке по своей кровати, покрытого не заживавшими волдырями, на мать, которая не отходила от отца уже неделю и превратилась в свою тень. Не помогали ни примочки из трав, которые мальчишка ежедневно приносил из леса, ни сваренные мази, ни отпевания настоятеля. Отец постепенно угасал, и через десять дней его не стало.       Колдеру казалось, что с уходом отца рухнул весь его мир, такой привычный и уютный. Теперь, он, тринадцатилетний мальчишка, стал главой семьи, который должен был принимать решения и заботить не только о матери, которая слегла через день после похорон отца, но и о младших, которые испуганно забивались в угол от любого резкого слова или жеста.       От настоятеля, который теперь стал частым гостем в их доме, Колдер узнал о том, что со дня на день в их деревушку прибудут святые отцы, которые решат их судьбу. Что всех детей, которые остались без попечения родителей, отправят в близлежащие города, чтобы потом определить их в приюты при монастырях. Он, конечно, попытался возразить, помешать тому, чтобы младшие остались с ним. Но, настоятель, лишь отвел глаза и пробормотал:       – Пойми, так будет лучше и тебе и им.       После смерти матери прошло еще недели две, прежде чем делегация святых отцов, собравшихся, как поговаривали, по всей стране, прибыла в их деревушку. Неделю они обходили все дворы, о чем-то расспрашивали, что-то записывали. Колдер пытался увести младших в чащобу, в домик охотников, найденный им во время одной из вылазок, но… то ли проведение, то ли злой рок, помешали ему сделать это. Практически на границе леса, их настиг служка, помогавший прибывшим в церкви, и подняв шум, увел сопротивлявшихся младших. Колдер, которому посчастливилось вырваться, затерялся в лесной чаще, которую знал, как свои пять пальцев.       Выйти из своего укрытия он не решился ни тогда, когда приехавшие церковники, погрузив на крытые повозки всех выживших детей и людей, увезли их, ни тогда, когда служка и настоятель, задержавшиеся в деревне, подожгли ее, обращая весь его мир в прах. Наблюдая за происходящим из-за деревьев, Колдер лишь глотал слезы, накатывавшиеся на глаза, не в силах что-либо изменить. Лишь когда настоятель вместе со служкой, сделав свое черное дело и оседлав коней, нетерпеливо ржавших неподалеку от дома, в котором год назад обитала знахарка, растворились за горизонтом, мальчишка побрел в лесную глушь, стараясь уйти подальше от того места, которое до этого момента было его домом.       В домике охотников Колдер пробыл около недели, перебиваясь тем, что нашел в нем, добавляя к найденным припасам съедобные коренья и ягоды. Но когда запасы окончились, мальчишка вынужден был пуститься на поиски чего-то более существенного, чем найденные грибы или корни лакричника. Каждый раз, в поисках съестного, он забредал все дальше и дальше от облюбованного жилища, порой возвращаясь с пустыми руками и перебиваясь лишь горстью ягод, собранных по дороге назад.       Но во время одной из своих вылазок Колдер заметил на еще влажной от ночного ливня земле, четкие следы. Внимательно присмотревшись к ним, мальчишка довольно улыбнулся:       – Похоже, что сегодня у кого-то будет отличный ужин.       Пробираясь сквозь переплетенные ветви деревьев, стараясь не упускать из виду следы, оставленные самкой кабана с двумя поросятами, он потерял интерес ко всему остальному, что окружало его. Он даже не замечал того, как за ним, стараясь ничем не выдать своего присутствия и ступая как можно бесшумней, человека, более походившего на лесную тень.       След вывел Колдера к озеру, затерявшемуся в середине чащобы. Заметив на берегу тех, кого преследовал вот уже полчаса и из-за кого промок из-за воды, срывавшейся с веток деревьев, мальчишка подобрался, став больше похожим на тетиву, которую натянул на самодельном луке. Он уже готов был пустить стрелу в поросенка, который неосторожно отошел от матери, приближаясь к тому месту, где его поджидала неминуемая гибель, как над ухом раздался хриплый шепот:       – Возьми чуть ниже.       От неожиданности рука Колдера дернулась, выпуская стрелу раньше времени, чем тут же не преминули воспользоваться те, кто еще мгновение назад должны были стать добычей мальчишки, улепетывая со всех ног в заросли орешника на противоположном берегу. Мысленно чертыхаясь, он развернулся вокруг своей оси, чтобы тут же уткнуться в кожаную куртку, стянутую перевязью, покрытой замысловатыми узорами и рунами. Медленно скользя взглядом по незнакомцу, появившемуся словно не откуда, Колдер судорожно сглотнул стоило ему заметить рукоять меча за плечом, всю покрытую такими же узорами и рунами, как и перевязь, на которой он держался, тяжелые, кованые сапоги, в которых, без сомнения, пряталась пара кинжалов, шрамы, разукрашивавшие лицо незнакомца, и лишь смог выдавить из себя:       – Ты пришел за мной?       Гримасу, мелькнувшую на лице незнакомца, трудно было назвать улыбкой, и уж тем более нельзя ее было назвать улыбкой добродушной. Цепкий взгляд мужчины медленно скользил по фигуре Колдера, подмечая каждую деталь – от спутанных каштановых волос, еще влажных от недавней погони по лесу, до жилистого тела, проглядывавшего из-под обносков. Хмыкнув:       – Если ты не хочешь оказаться в цепких лапах святых отцов, а хочешь поиметь звонкую монету, то да. Но решать тебе, – незнакомец скрылся в кустах, словно растворился в них.       Колдер еще несколько мгновений стоял в оцепенении, смотря на то место, где только что стоял этот странный незнакомец, и пытаясь осмыслить сказанное им. Когда-то давно, еще в прошлой жизни, которая теперь, казалось, была не реальной, от настоятеля он слышал о пособниках зарождавшейся инквизиции, охотившихся на ведьм и знахарок. Но тогда мальчишка не придал словам святого отца значения, практически сразу же забыв о них. Ведь кто знал, что спустя несколько лет, провидению будет угодно, чтобы он столкнулся с одним из тех, о ком тогда шел рассказ.       Тряхнув головой, отгоняя остатки оцепенения, Колдер негромко бросил:       – Я согласен. Что я должен буду делать?       Почему он был уверен в том, что незнакомец, растворившийся в лесной глухомани, услышит его, Колдер объяснить не мог. Но когда через пару минут ветви ближайших кустов дрогнули, выпуская из своих объятий недавнего незнакомца, несущего двух только что пойманных поросят, с облегчением выдохнул.       Швырнув добычу перед мальчишкой, незнакомец коротко бросил:       – Для начала освежевать добычу, Колдер. А потом посмотрим, что из тебя выйдет.       И лишь на берегу озера, оттирая от свежей крови небольшой кинжал, незнакомец коротко бросил замершему в недоумении Колдеру:       – Меня зовут Макс. И я охотник за ведьмами.