Ты-часть моего мира...

       Серая, тусклая комната, смешанная с одним единственным лучом, пытавшемуся пробиться сквозь пелену темноты и одиночества, сквозь стену неприступности для обычных людей. Старая дверь одиноко поскрыпывала при редком дуновении ветра. Они сейчас - особенные, они принадлежат друг другу с ног до головы. Это чувство даёт надежду на то, что человек, сидящий перед тобой, такой же расслабленный и умиротворенный, никогда не предаст и не обманет. Что он будет любить тебя всегда, что бы ни случилось. Питер сидел на неровном, потресканным с годами серо-деревянном полу, сложив ноги перед собой. В голове не было ничего. Ни проблем, ни страданий. Была любовь к миру, такому, каким он является - наполовину грязному, сожженому изнутри, но наполовину светлому. Да, светлому... Непокладисто бушующее и бьющееся о скалы, обдавая массой склоны, темное море; ровные цветочные поля, растения которых от едва ощутимого дуновения летнего ветерка неугомонно качаются; снежные просторы, растилающиеся по промерзлой земле и покрывая её толстым слоем. Ожидание, неугасающая ни на минуту надежда на лучшее будущее. Он ощущает, что может изменить целый мир, и сделать это в лучшую сторону. Прекрасный мир. Логан лежит у парня на коленях, сложив руки на груди и независимо прикрыв отяжелевшие веки... Он видел все. Разрушающие кровавые войны и заунывный плач матерей, потерявших собственноручно выращенных детей; потерю близких, друзей. Воспоминания оставались, а человека уже не было. Части души тоже. Он видел все. Разврат и похоть, с каждым годом выбивающем положительное отношение к этому людей. Любовь незначительна. Кому она нужна? Он видел все. Пустые лица, которые навсегда оставила улыбка. Он видел все. Предательство. Измену. Он видел все. Шрамы, оставшиеся после боёв, как больших, так и маленьких, больше никогда не заживут. И речь не о теле. Суровый мир. Вместе они были единым целым, такими разными по восприятию, и такими близкими по одному единственному ощущению - теплой любви. Любовь вечна. Они оба знали это. Дунул ветер, и старая дверь вновь заскрипела. Звук заставил обоих проснуться. Понять, где они. О чем думают. Питер провёл пальцами несколько дорожек в волосах у Логана с видимыми седыми прядями и опущенно сказал: – Джеймс, а что будет, когда я умру?... Ты будешь меня любить?... Джеймс?... У мужчины все перевернулось вверх дном. Он впервые, спустя столько лет, по-настоящему почувствовал себя молодым влюбленным мальчишкой. Пробуждение таких чувств странно... Логан, оттолкнувшись сильной рукой от пола, поцеловал мальчишку. Нежно, он едва прикоснулся шершавыми губами к мягким, нетронутым Максимоффа. Он не спешил давать ответ. Это совершенно глупый вопрос. Для него. Молчание и влюблённые бегающие глаза Логана откровенно не удовлетворили любопытство Питера. Он осмотрел пространство вокруг. Все казалось таким серым и одиноким, покинутым навсегда. – Я тоже буду гнить, как этот дом, и никто ко мне не придет?... Логан, я не хочу под землю, Логан.... В уголках расстроенного лица парня засияли капли, а затем поочередно тяжело скатились по мягким щекам, оставляя блестящий мокрый след. – Но мы же пришли сюда, Питер, верно? – говорил Джеймс, заворожённо смотря в карие глаза Максимоффа. Он не хотел его пугать. Не хотел расстраивать. Не хотел, чтобы его мальчишка плакал. Никогда.