Танцы с огнём

Рицу напряжённо выдыхает. Не то чтобы он боялся сцены, нет. Боязнь сцены у него прошла ещё во времена школы, когда он состоял в студсовете. Кагеяма боялся того, что ждало его после этого чёртового выступления. Все эти сплетники и журналисты порядочно потрепали ему нервы, заставив пачками покупать успокоительные, к которым он раньше никогда в своей жизни не прикасался. Было бы хорошо принять их и сейчас, но Рицу считал, что лучше отложить это всё на потом: мало ли как они повлияют на внимательность, ещё испортят выступление. Именно поэтому Кагеяме уже десять минут подряд никак не удавалось унять дрожь в коленях, а где-то глубоко в груди приходилось ощущать, как вдруг все чувства вытянулись в одну длинную натянутую струну, готовую лопнуть в любой момент. И Рицу не знал, что бы он делал, если бы не поймал на другом конце зала взгляд Шо. Сузуки ободряюще махал ему рукой, сверкая своей белоснежной улыбкой, и Кагеяма вдруг почувствовал, как, совсем немного, но тревога отступает. Струна никуда не делась, но, по крайней мере, дрожь в ногах унять удалось. — Следующий участник — Кагеяма Рицу, недавн... — Рицу не стал дослушивать. Это совсем неважно, можно даже не обращать внимания на болтовню. Это лишь точка отсчёта последних секунд до начала выступления. Как только ведущий смолкает, Кагеяма сглатывает комок в горле, зная, что через секунду зазвучит музыка. Первые звуки мелодии, и Рицу становится совершенно другим человеком. Абсолютно вся робость уходит, как и накопленное за несколько недель напряжение. Первые движения мягкие, даже немного нерешительные. Кагеяма будто бы пробует сцену, шумно вдыхает воздух, хоть этого и не слышно из-за громко играющей музыкой. Рицу совершенно забывает про то, что в зале огромное количество зрителей, среди которых, скорее всего, сидят и Шигео с Рейгеном, обещавшие обязательно придти на выступление. Кагеяма бы усмехнулся, если бы не был занят танцем. Старший брат наверняка не знает, зачем вообще Рицу пригласил его. Хотя, наверное, через минуту догадается, ведь на сцену выходит и Шо. Рицу становится жарко, будто бы сцена вдруг полностью покрылась огнём, а он танцует посреди это пожара, сжигая всего себя и полностью отдаваясь языкам пламени. Теперь уж точно для Кагеямы существует никого и ничего, кроме Шо и музыки. Сузуки тоже выглядит на сцене иначе. Несерьёзность и неуклюжесть, такие привычные в обычной жизни Шо, уходят, уступая место сосредоточенности и грации. Все его движения проработаны до мелочей, нет ни одного лишнего шага или жеста. Совершенно неуклюжий в жизни паренёк на сцене становился центром внимания зрителей, будто бы превращаясь на несколько минут в абсолютно другого человека. И Рицу так не хочется, чтобы музыка заканчивалась, лишь бы дольше оставаться с Шо, даже если это сожжёт их обоих дотла. Объятия входят в сценарий танца, но для танцующей пары они кажутся совершенно естественными, будто бы и не было до этого огромного количества репетиций. На каких-то несколько ничтожных для других людей секунд, Рицу слышит быстрое сердцебиение Шо, а затем приходится оттолкнуть Сузуки, ведь танец должен продолжаться. Кагеяме это причиняет почти физическую боль, поэтому эмоции получаются настолько искренними и неподдельными, так подходящими всему танцу. Ведь для Шо и Рицу сейчас самое главное — донести их чувства до тех, кому они дороги, объяснить такой жизненный выбор. Музыка постепенно стихает, как и танец. Осталось лишь одно, что Кагеяма хочет сделать. Последние движения, и Рицу резко притягивает Шо к себе. Сузуки выглядит очень удивлённым — такого не было в репетиции. Рицу на удивлённый взгляд Шо ничем не может ответить, кроме как жарким поцелуем под шокированные вздохи зрителей, громкие визги фанаток и несколько вспышек фотоаппаратов журналистов. Последние ведь никогда не упустят сенсации. Отстранившись от Шо, Рицу замечает, насколько сильно покраснел бедный Сузуки, слившись почти полностью цветом лица со своими волосами. — Я не думал, что ты планировал каминг-аут, — пробормотал Шо себе под нос, да так, что за всем шумом, идущим из зала, Кагеяма еле-еле смог расслышать его. — Да я и не планировал, само как-то получилось, — выдохнул Рицу, вдруг вспоминая про всех зрителей, а особенно про Шигео. Только сейчас стыд и смущение пришли к бедному Кагеяме, всё-таки сумевшему отыскать глазами своего старшего брата, который улыбался как-то слишком счастливо. Рейген же, сидевший рядом с Шигео, судя по всему, был смущён, но, увидев взгляд Рицу, направленный на него и и старшего Кагеяму, показал танцору большой палец. Может, они и не ладили, но в последнее время, когда журналисты стали уж слишком действовать на нервы и наглеть, даже Рейген подключил все свои силы и связи, для того чтобы помочь Рицу отвязаться от слишком назойливых особ. И натянутая струна ослабла и полностью растворилась в тёплом ощущении, начавшем распространяться в груди Кагеямы. Теперь можно было расслабиться, ведь больше ничего не нужно скрывать, а журналисты могут идти куда подальше со своими похабными статьями. В конце концов, это его жизнь, а не их.