Мой Питер Пэн

      Сегодня мы будем подростками. Ты ведешь свою серебряную пулю по мосту Петра Великого. А я высунусь из окна, и мои восторженные крики утонут в ночной воде Невы. Ветер свистит в ушах. Быстро мелькает оранжевый свет фонарей. Я переключаю скорости, обычно ты никому не разрешаешь так нагло обращаться с твоей красоткой. Холод осенних улиц из открытых окон пробирается под тунику, но я не обращаю внимания, мне тепло, даже жарко. Ты предлагаешь двинуть в центр. Оставив машину в знакомом дворе, мы продолжаем движение пешком. Такие разодетые и намалеванные тетки на каблуках.       В Галерее опять куча народа. Нам только это и нужно. Забегаем в детский отдел. Пролетаем мимо пока ничего не подозревающего кассира. На тебе будет маска Крика увенчанная короной для маленьких принцесс, а я притворюсь Железным человеком, взгромоздив на голову блондинистый парик. Позаимствуем с полок игрушечного оружия сначала световые мечи. Ты великолепно парируешь. Затем в бой идет огнестрельная техника. Ну, берегись, милая. Тебе не уйти от меткого стрелка. Лавируя между полками, охота начинает привлекать внимание к двум великовозрастным детям. Сбросив маскарад у самой кассы, я сумбурно с улыбкой пытаюсь объяснить беспредел ошалевшему персоналу, а ты в свою очередь хватаешь меня за ладонь, и мы скрываемся за поворотом. Мы, как иго- покинули отдел также внезапно, как появились.       Следующим объектом нашего нашествия был новомодный бутик нижнего белья. Я с видом утонченного кутюрье, оглядываю стенку с бюстгальтерами. Немного медлю. И, конечно, выбираю ярко красный. Но нет, не для себя. Я коварно улыбаюсь тебе и приподнимаю бровь. Ты еще не успела разгадать мой план. Но когда понимаешь в чем дело, становиться поздно. Я быстрым движением надеваю лифчик тебе на голову. И моя улыбка переходит в откровенный хохот. Ты без колебания поддерживаешь дурачество, срываешь трусики из того же набора и прикладываешь к брюкам, якобы примеряя. Вертишься и кривляешься. Теперь мы вдвоем разражаемся смехом.       Даже твоя высокая платформа и узкий плащ не мешают тебе покатать меня на спине. Ты, лавируя между людьми, почти бежишь со мной на хребте. А я визжу фальцетом, чтобы прохожие посторонились, и, раскинув руки, изображаю самолет. Я лечу. Мы шатаемся по огромному торговому центру.       Заслышав музыку, мы начинаем кружится, сначала вальсируя, а потом и вовсе крутимся вокруг одной точки, крепко вцепившись друг в друга руками. Мир вертится вокруг нас, смазываясь в огни и разноцветные пятна. Я не вижу ничего, кроме твоего лица, а ты моего. После остановки, мозг не скоро признает статичное окружение. И этот момент мы пережидаем на лавочке, шутим на, понятные только нам, темы. Ты запускаешь свои пальцы в корни моих волос. От волос тыльной стороной руки проводишь по виску, скуле к подбородку. Щекотно! Теперь голова кружится не от изменения вестибулярного аппарата. Вздрагиваю, сжимая палантин у себя на коленях. Многозначительно смотрю на тебя. А ты уже присмотрела место, где мы еще не нашкодили. Как будто мне тринадцать, когда я, будучи импульсивным подростком, могла выкинуть беспечный фортель. Хотя… Какая разница хоть тринадцать, хоть двадцать четыре. Ты рядом, и этим все сказано. Так почему бы не предаться ребяческой праздности?       Пока билетёр отвлекся, мы - безбилетные, проскальзываем в кинозал. Разваливаемся на задних сидениях, закидывая ноги на впереди стоящие кресла. На наш несерьезный регот уже выдвинулся контролер. Ничего лучше не придумав в попытке спрятаться, ты решила повалить меня на ковролин между сидениями, прикрыв рукой мне рот, на случай, если я вздумаю громко дышать или осмелюсь кричать. Представь, как это нелепо выглядит со стороны! Наши лица оказываются в паре сантиметрах, и ты, не раздумывая, чмокаешь себя в руку, приложенную к моим губам. Тут нас настигает праведный гнев проверяющего и мы пулей проносимся к выходу.       Ты проголодалась. Но мы сегодня не пойдем в дорогие рестораны, в которых ты обычно проводишь переговоры. Возьмем по шаурме и кофе в стаканчиках. Наши проделки в Галерее окончены. Согревающий кофе то, что нужно в холодное время года. А в Питере, как по мне, кофе нужен круглогодично. Мы не могли пройти мимо наземных прожекторов Эрмитажа. Помнишь детский театр теней? Тогда из -под фонарика выходили, человеческие лица, зайчики и волки. Сегодня наши теневые птицы взмыли по стенам Зимнего. Выпрашиваем у торговца продуктового продать нам бутылочку красного после 22:00. Он хитро ухмыляется, достает бутылку и утверждает, что самое лучшее.       Дома, как только открывается вино, кислый запах распространяется по комнате. Он уже пьянит. Крася в кроваво-красный цвет губы, вино проникает в каждую трещинку. Сладостно выжигает всю поверхность поражения. Слизываю первые глоточки с губ. Тепло, мягко херес течет по горлу и сосредотачивается в солнечном сплетении. Дыхание замедляется, сердце стабилизирует стук. Пока ты ушла за закусками, я надела твои рабочие наушники. Никогда не понимала твою любовь к электронике или, как ты ее называешь диско-панк. Но мне так хорошо, что мои эпилептические движения отдаленно напоминают танец. Закрываю глаза, вместе со мной пляшут разноцветные мушки на черном фоне. Неожиданно звук из наушников пропадает и раздается по всей комнате. Ах, ты чертовка! И долго ты тут стоишь? Конец провода падает из твоих рук на пол. Ты подлетаешь ко мне по скользкому паркету, почти сбивая с ног. Обнимаешь так крепко, что сдавливаешь ребра. Обдаешь своим горячим дыханием и жадно прикладываешься к моим растрескавшимся и кислым губам. Ты целуешь меня. Беззаветно. Неожиданно. Проводишь языком по зубам, и даже от этого пробегают мурашки, будто и зубы были эрогенными зонами. Резко, кусаешь нижнюю губу. Как в последний раз, в последний день нашей совместной жизни. Каждый раз я успеваю сделать глубокий вдох, чтобы успеть распространить импульс наслаждения до кончиков пальцев, перед тем, как захватит дух. После этого я уже не могу двинуться, мышцы приятно сводит, а тепло внизу живота начинало обжигать.       Ты всегда была провокатором, вернее инициатором, и я никогда не могла не повестись на это. А, как говорится, инициатива имеет инициатора. Пользуюсь твоим сегодняшним приемом, и бесцеремонно толкаю тебя на кровать. Моя любимая сцена с раздеванием. Твоя бордовая рубаха отлично расходится, словно я ее вовсе не расстегиваю. А брюки ты стаскиваешь чуть ли не сама. Ты такая красивая. Бледную кожу подчеркивает черное белье. Обихаживаю твою шею. В нос бьет запах весенней свежести, что я забываю о сентябре за окном. Поглощаю парфюмерный вкус. Морщусь, проводя кончиком языка за ухом, там самое сильное сосредоточение. Поцелуями опускаюсь вниз по шее. Короткими ноготками правой руки вырисовываю спирали от живота до самых коленей. Такое неловкое чувство, когда ты стонешь, прикусывая губу, а ведь я не сделала ничего противозаконного. Пока не сделала. Запускаю руку под твой кружевной балконет. Ты глубоко вдыхаешь. Грудь идеально укладывается в мою ладонь. Не успев прикоснуться, соски быстро каменеют. Второй рукой искусно расстегиваю крючки сзади. Жать твою ягоду малины не принесет ничего кроме неприятных ощущений и твоего возмущенного писка. Поэтому легко, почти касаясь, играюсь над соском подушечкой пальца. Для тебя намеренное промедление хуже, чем плохой секс. Целую тебя в пупок. Приспускаю трусики и целую в лоно. Ты причмокиваешь от наслаждения и вцепляешься в мои плечи. Нежно раздвигаю твои бедра. Хм, как мило, ты уже намокаешь. Только это зрелище уже будоражит мое воображение. Извини, дорогая, похоже придется избавиться от не нужной части гардероба. Можно было бы постараться и довести тебе одним петтингом, но сегодня пойдем глубже. Интенсивно с новой силой впиваюсь в губы. Мне не нужно видеть тебя снизу, чтобы знать, как действовать. Чистое творчество. Намеренно прохожусь указательным пальцем по большим и малым половым губам. Ты уже извиваешься от изнеможения и шепчешь: «Ну же». Вожу около капюшона, и, наконец, слегка задеваю клитор. Тут ты ловишь первую волну кайфа, понимаю это по напрягшимся стопам, которые судорожно выпрямились от возбуждения. Пару раз провожу по сосредоточению нервов. От трения моя холодная ладонь становится теплой и липкой. Ты мычишь прямо мне в лицо. А я не даю тебе вдохнуть. Ты уже готова насаживаться на мои пальчики. Я дразню тебя перед самым входом, что только распаляет тебя. Ты собрала уже всю простынь, чтобы занять свои руки. Я медленно ввожу средний палец, и его рефлекторно сжимает пространство влагалища. В тебе так узко. Первый, второй, третий толчок. Полностью выхожу и резко погружаюсь в тебя вновь. Думаю, пора добавить второй палец. Также неспешно ввожу следующий палец, растягивая киску. Но вижу для тебя этого не достаточно. Отрываюсь от твоих сладких губ и приказываю максимально расслабиться и обмякнуть. Сажусь перед тобой на колени и подключаю вторую руку. Теперь каждый толчок одной руки, сопровождается настойчивым стимулированием клитора другой. Стон и запах мускуса перебивает музыку и духи. Ты запрокидываешь голову назад. Тело дергается от ласк. То пытается увернуться, то само напрашивается на еще. Легкие конвульсии во влагалище говорят мне о скором пике. Ускоряю трение. И под собственные возгласы: «Да!», тебя накрывает полностью. Тело напрягается. Дыхание прерывается. Киска сжимается. И… вот она, разрядка. Теперь нужно во время гладить твой клитор, чтобы продолжить оргазм. От таких активных действий на моем лбу проступает испарина. Ох, мои руки, они устают от напряжения и скрюченные валятся на постель, за ними следую и я. Ты обессиленная жмешься ко мне. Я тону в твоих глазах, объятиях, в твоей взбалмошности и безрассудности, в тебе. Мы сделаем это еще не раз, у нас еще вся ночь впереди. Но только с тобой мне хочется повторять. И при желании мы бы творили этот день сурка снова и снова. Но когда живешь вместе, можно проживать каждый новый, запоминающийся день.