***
— Где ты был?! – Кричала на меня Маша, пока я снимал туфли в прихожей. – На парах не был, телефон забыл! — Маш, ну не кричи ты так. Может, что случилось, - успокаивала ее Лена. — Вот именно! Вдруг что-то случилось! Что мы потом дяде Сергею скажем?! – парировала Маша, затем снова обратилась ко мне: - Где был? — Пил кофе с чизкейком, потом сходил в кино. — Один?! – изумленно спросили Маша и Лена в один голос. — Нет, - коротко ответил я, проходя мимо них в свою комнату. — А с кем тогда? – спросила Лена. Они шли за мной буквально по пятам, как две мамаши. — С Эдвардом. Они остановились посреди гостиной. Наступила тишина, когда я вошел в свою комнату и переоделся. Я даже забеспокоился и вновь вернулся в гостиную. Они стояли на том же месте и смотрели на меня удивленно. — И как? — Я позвал его в кафе, а потом он предложил мне посмотреть кино. — И ты согласился сидеть рядом с ним в темном зале?! – удивленно спросила Маша. — Ну, не то чтобы рядом. Между нами было одно свободное место. Он купил три билета, а я выбрал то, которое было около женщины. — Боже! – Воскликнула Лена и, заплакав, обняла меня крепко-крепко. — В следующий раз позвони нам, Кирюш, - сказала Маша и тоже обняла меня. Успокаивающе поглаживая по волосам, она добавила, - мы ведь за тебя переживаем. За три года это был самый большой шаг вперед. Девчонки это понимали, и с облегчением вздохнули. Маша не раз говорила, что мою фобию нужно побороть, так как мне еще жить и жить. Но она никогда не давила на меня и ждала, когда я сам сделаю этот шаг. — Есть хотите? – спросила Лена, на что мы с Машей кивнули. – Пойдемте тогда, что-нибудь приготовлю. Дальше все пошло по инерции. Ничего особого не изменилось, но в моей жизни появился новый персонаж. Он держался на расстоянии, никогда не пересекал границы дозволенного. Плохо справлялся с учебой, потому что вовсе не хотел изучать юриспруденцию. В основном, общение у нас было странное, ведь чаще всего говорил он, а я слушал. Я был немного колким и резким в общении, но он никогда не обижался. Я даже не заметил, как прошел месяц нашей странной дружбы. Эд не спешил сокращать дистанцию, давая мне время. Я даже не понял, когда из троих друзей нас стало четверо. — Ты неправильно делаешь разметки! Я же тебе говорил, сначала сверяешься с разделом, потом пишешь подзаголовки. Почти на каждой паре я сидел с Эдом. С учебой у него было совсем плохо, и по его измученному лицу я понял, что ему это уже осточертело. — Да брось. Просто размечу и спишу в таком же порядке. О нем я знал немногое. Его родители переехали в Россию по работе, когда Эду было четыре года. У него есть старший брат, который учится в Гарварде и сестра, но она замужем. Он очень добрый парень. Все его обожают, и даже я проникся к нему симпатией. Эд создает впечатление добродушного простака, которого всегда обманывают, но это далеко не так. Он очень остроумен и его не так-то легко провести. — Ну всё, идем, пара закончилась, - быстро пробормотал Эд, закидывая тетради и справочник в сумку. — Тебе лишь бы не учиться. — Конечно, - улыбнулся Эд. — Это ужасно скучно. Мы стояли в фойе нашего университета и ждали Лену, которая задержалась на паре. Маша что-то весело обсуждала с Эдом, а меня не покидало неприятное чувство. Мне казалось, что именно сейчас происходит что-то плохое. Я смотрел в сторону лестницы и ждал. Я услышал, уже давно знакомый мне плач и быстрое топанье ножек по ступенькам. Не знаю, как я его смог распознать, но бросился бежать в ту сторону. Лена выскочила из-за угла, и я тут же обнял ее. - Что такое? – шептал я, баюкая её на своей груди. - Не плачь. Она не отвечала, лишь прижалась ко мне еще сильнее. Эд с Машей о чем-то говорили рядом, но я лишь смотрел на дрожащую Лену и, кажется, понимал в чем дело. Этот философ, Николай Алексеевич, постоянно задевал Ленку. Вновь послышались быстрые шаги, но уже потяжелее. Лена вырвалась из моих объятий и побежала к двери. Я не успел моргнуть, как мимо меня пробежал Николай Алексеевич вслед за Леной. — Елена, постой! – кричал он не злобно, а как-то, виновато что ли. Я хотел побежать за ними, но Маша меня остановила. — Сами разберутся. — Но… - я уже было хотел что-то ответить, как меня с двух сторон взяли под руки и потащили к выходу. — Куда пойдем? – весёлый голос Эда прозвучал у самого уха. Я даже не почувствовал омерзения. Просто вздрогнул от его приятного голоса и щекочущего шею дыхания. — Может, сходим в кофейню? — Только меня сейчас волнует Лена? – я соврал, потому что меня волновал только Эд, который слишком близко находился от меня. Я не понял, почему волновался, но страха я не испытывал. — Ты тупой? – спросила Машка, на что Эд рассмеялся. — Они любят друг друга, но она слишком стеснительная, а он слишком правильный, — пояснил Эд. Теперь ясно. Она огорчалась из-за каждого его слова, а он все время странно на меня смотрел, когда я держал ее за руку. — Любят? — спросил я, выдыхая, пробуя слово на вкус. — Любят, — утвердительно повторил Эд и улыбнулся мне. Маша захихикала. Я ничего не понял. Просто хотелось побыстрее дойти до кафе, чтобы Эдвард отпустил мою руку, и это странное чувство ушло. Но что бы они ни говорили, я волновался за Ленку. Стоило мне опуститься на стул в кафе, как тревога охватила меня. На двор тихо опускались сумерки, а я с того дня не выходил на улицу если не было солнца или кого-то близкого рядом. Я сидел и переживал за Лену, что не укрылось от посторонних глаз. — Он ничего ей не сделает, - заверила Маша. – Он ей ничего плохого не сделает. — Сомневаюсь, — процедил сквозь сжатые зубы я. — Кирилл, блядь! – Крикнула Маша и стукнула по столу. От этого действия даже Эд подпрыгнул на стуле, чуть не подавившись пирогом. – Пойми же ты, наконец! Лене нужен Николай Алексеевич, потому что она влюблена в него! Что тебе не нравится? Он красивый, высокий и ему всего-то двадцать шесть лет! — Он мужчина! – заявил я так, будто это весомый аргумент. – А она хрупкая девочка, которая плачет на каждой сопливой мелодраме. Она дрожит, когда нужно делать уколы. А он… он… — Когда до тебя дойдет?! Мы не сиамские близнецы, мы когда-нибудь будем порознь! Ты собираешься жить со своим страхом всю жизнь? Тебя не спасают даже визиты… — Маша! – оборвал я ее. Эд и куча других людей в кафе смотрели на нас, я бы не хотел, чтобы Эд узнал всё так. Маша, оглянувшись, пришла в себя. — Кирилл, дорогой, я не хотела… Я просто встал и вышел из кофейни. Я боялся идти один вечером, но все равно шел. Я напрягся как струна и пытался идти спокойно. Неожиданно, теплая ладонь сжала мои пальцы, и я снова увидел эту нежную улыбку в свете фонарей. Впервые я не отбросил его руки, а наслаждался теплом его немного грубоватых пальцев. Он передавал мне силу и уверенность через это прикосновение. Мне было очень обидно из-за слов Маши, но я все понимал. Они не смогут быть со мной вечно. Мы, когда-нибудь, будем по отдельности. Я понимал это и сейчас чувствовал себя, как птенец, который остался без скорлупы. Эд сплел свои пальцы с моими и крепко сжал их. — Пойдем, я провожу тебя домой. Я тихонько кивнул в ответ, и мы пошли к дому. Я был жутко расстроен, но старался не подавать виду. Всю дорогу до дома Эд молчал и просто держал меня за руку. На нас смотрели люди, это смущало меня, но он вел себя уверено и очень спокойно. Когда мы дошли до моего дома, он лишь улыбнулся мне и, развернувшись, засобирался уходить. Не знаю, что на меня нашло, но все было как в тот день, когда мы встретились на пути к университету… Не знаю, зачем и почему, я даже не думал об этом. Я молчал, в моей голове не было, ни одной мысли, но я открыл рот и спокойно услышал, как произношу: — Не хочешь выпить со мной кофе? "Déjà vu" охватило меня. Тогда я сказал то же самое, но в этот раз я подпускаю его еще ближе. Я ненормальный раз делаю это. — Не откажусь, - улыбнулся Эд, затем обернулся и подошел ко мне. – Таким предложением было бы глупо пренебречь. Я ничего не ответил, лишь пропустил его в подъезд. Мы поднялись на седьмой этаж, потом я открыл дверь своим ключом. Отец, оказывается, был дома, он выглянул из кухни, и телефон из его рук упал на паркет. — Здравствуйте, - поздоровался Эд. — Ты друг Кирилла? – спросил папа, словно выпал из реальности. — Да, меня зовут Эдвард, можно просто Эд. — И наступила десятисекундная тишина. — Пап, ты в порядке? – обеспокоенно спросил я, касаясь папиного плеча. — Да-да, - протараторил он, улыбаясь. – Зови меня Сергей, официальности мне и на работе хватает. Они пожали друг другу руки, и папа обнял меня, поцеловав в макушку. Наверное, странно выглядит со стороны, как папа целует своего уже взрослого сына. Мой папа очень добрый и ответственный человек, он все эти годы винил себя в том, что ушел от нас тогда. Мне долгое время казалось, что я противен отцу, но в последнее время я стал замечать, что он просто не знает, как вести себя так, чтобы не сделать мне больно. Он часто стал говорить, что не случилось бы со мной ничего страшного, если бы он был рядом. О матери мы вообще не упоминаем в разговорах. — Ребят, я пойду разгребать отчеты, а вы можете попить чай на кухне, — сказал папа, перед тем как скрыться в своем кабинете. И как всегда, началось наше одностороннее общение. Но, как-то оно быстро прекратилось, когда я заварил чай и вытащил сладости из буфета. Какая-то теплая домашняя атмосфера успокаивала меня. Мы пили чай и говорили о Лене, о Маше, и о моем папе. Мне стало легко на душе. Я смотрел, как его длинные пальцы обхватывают чашку, как подрагивают его ресницы, как его немного длинный, но прямой нос морщится, когда он улыбается. Я пытался все запомнить и запрограммировать свой мозг, что этому человеку можно доверять. В моем воображении иногда Эд представлялся большим и добрым псом. Люди тянулись к нему, как к свету и этого тепла хватало на всех. И я тоже хотел кусочек этого тепла… — Эй, Кирилл, что с тобой? – пощёлкал Эд перед моим носом. - О чем задумался? Ему можно доверять. — Все нормально, — ответил я. Ему можно доверять — Точно? – спросил он. Ему можно доверять. — Эд, я хочу тебе кое-что рассказать. Если твое отношение ко мне изменится, то я пойму… Только не перебивай меня и дай мне закончить. Я точно сошел с ума. Тепло твоих рук Я начал свой рассказ издалека. Рассказал о городе, в котором жил, о друзьях, о разводе родителей, и о том, какой я был раньше. — Так ты занимался футболом! Почему я только сейчас об этом узнал? — воскликнул Эд, чуть ли не опрокидывая стол от переизбытка чувств. — Не перебивай меня, я же просил. Мне нужна была опора, чтобы выложить эту горькую правду, которая разъедала меня. С одной стороны, я хотел забыть это все и никогда не вспоминать, но мне нужно жить дальше, а для этого я должен открыться этому парню и понять, что не все такие мерзкие, как те из парка. — Прости, — виновато буркнул Эд. — Продолжай, пожалуйста. Я рассказал все по порядку. Сначала упомянул дату, час, потом то, как мамы не было дома, и я отправился на пробежку. Вскоре мой язык стал неметь. Не было ни дня, с момента происшествия, чтобы я вспомнил его без дрожи. И вот я говорю, что меня остановил один из тех парней в темном парке. Меня охватило чувство беспомощности. Я скрыл лицо в ладонях от стыда и обиды. Мне есть что скрывать, но это не дает мне жить нормально. С самого начала рассказа я тянул, чтобы смазать всё то, страшное, что произошло со мной. — Пятеро парней насиловали и избивали меня до самого утра, - выпалил я на одном дыхании. Сказав это, я сжался и боялся опустить ладони со своего лица. Кажется, я плакал, но я не чувствовал слезы из-за паники, что захлестывала меня. Настала тишина, в которой я слышал удары своего сердца. Я сделал это, мне стало легче, но я все равно переживал. Я хотел быть сильным. Эд обнял меня с огромной нежностью, словно я хрустальный. Я напрягся еще сильнее. Я почувствовал осторожное прикосновение мягких губ к своему виску и вздрогнул, но не оттолкнул его. Руки все еще скрывали мое лицо, а Эд тихонько прижимая мою голову к своей груди, гладил меня по волосам. Дрожащими губами я тихо произнес: — Я не хочу жить с этим. Как мне быть? Я вообще не хочу жить, я так устал. Эд убрал руки с моего лица. Никогда еще я не видел его таким рассерженным и недовольным. — Не смей, слышишь?! – Громко сказал он, сжимая мои руки в своих. – Не смей так говорить! Никогда! Затем он вновь обнял меня. Я чувствовал себя как потерянный малыш. Теперь я уже мог ощутить слезы на своих щеках, они скатывались вниз и впитывались в рубашку Эда. — У тебя есть Маша, Лена и твой папа, а еще у тебя есть я. Я никогда тебя не брошу, вот увидишь. Мы вместе пройдем через это, и ты снова заживешь нормально. Ты будешь улыбаться искренне, и ничего не будешь бояться. Мне не хватало этих слов. После них я успокоился и действительно поверил, что все может измениться. Я поверил.***
— Быстрее, Кир! Мы же опаздываем! – умоляюще скулил Эд на пороге моей комнаты. Я опять копался слишком долго и опаздывал на прием к психиатру. После того, как я рассказал на одном из сеансов, что у меня появился друг, мой лечащий врач настоял на встрече с Эдом. — Сейчас, — пробормотал я. Кошмары преследовали и мучили меня, истязали и не позволяли отдохнуть. Вид у меня был помятый. Эд улыбнулся и подошел ко мне. Страх прошел, будто я и не воспринимал его как угрозу, но появилось другое странное чувство. Когда он подходил слишком близко я терялся и замирал. — Ну ты и копуша, — сказал он, снова расстёгивая мою рубашку, которую я с трудом застегнул. Я посмотрел вниз, оказывается, я пропустил две пуговицы. Эд нежно улыбнулся, а я замер. — А теперь идем, — заявил он, его теплая рука взяла мою, и он потянул меня в сторону двери. Мне нравилось, как он заботился обо мне. Он ухаживал за мной как за вялым цветком, который нужно заставить цвести. Через полчаса мы уже сидели на мягком диване, пили горячий чай. Я смотрел в окно и наблюдал, как идет дождь. Краем уха слышал, о чем говорят Эд и мой врач, но особо не вдавался в подробности. В основном, они обсуждали университет и Лену с Машей. Мы с этой женщиной уже три года консультируемся, но особого прогресса до сих пор нет. Она рада, что я сделал такой большой шаг и впустил в свою жизнь Эда. Кстати о Лене. Она теперь тайком встречается с философом. Как маленький, я обиделся на нее и Машу за то, что не сказали мне сразу. Хотя я не разговариваю с ними уже неделю из-за банальной ревности. Я вбил себе в голову, что они меня предали. — Кирилл, с тобой все в порядке? – спросила Ольга Анатольевна. — Да, я просто немного задумался, - растерянно ответил я. В этом кабинете я всегда чувствовал себя очень спокойно, но боялся своего поведения. Я переживал, что невербальное общение сдаст мои чувства. Остаток сеанса прошел без моего особого участия. Они тепло улыбались друг другу, и я подумал: «а когда я в последний раз улыбался от чистого сердца? Когда я улыбался без саркастичного замечания или просто, потому что хотелось?» Нужно жить дальше. Я должен заставить себя жить, иначе, когда придет день попрощаться со всеми, мне ничего не останется, как снова предпринять попытку суицида. Тогда меня уже ничего не спасет. — Осталось десять минут, - сказала Ольга Анатольевна, посмотрев на свои наручные часы. — Эдвард, вы не оставите нас наедине? Я бы хотела кое-что обсудить с Кириллом. — Да, разумеется, — ответил Эд и вышел из кабинета. — Ты молодец, Кирилл. Я безумно горжусь тобой. Она встала со своего кресла и села рядом со мной. — А много у вас таких как я? — Достаточно, — коротко ответила она. – Но многие из них даже не пытаются вернуться к прежней жизни, живут в вакууме, который сами же и создали. Я промолчал. Если честно, то я впервые задумался о том, что есть люди такие же, как я. Им нужна помощь, но есть ли у них такие же Маша, Лена, мой папа и Эд? Мне стало холодно от этой мысли. Они одни, а у меня их много. — Тебе нравится Эд? Я посмотрел в добрые глаза женщины и долго подбирал слова, прежде чем ответить. — Знаете, он пытался сдружиться со мной. Я очень долго привыкал к нему, поначалу даже ненавидел. Сейчас я не могу с уверенностью ответить на ваш вопрос: «да». Хотя я точно могу сказать, что из всех мужчин кроме моего отца, Эда я ненавижу меньше всех. — Это большой прогресс, - захлопала в ладоши женщина. — Я так не думаю. — Почему же? — Мне все время кажется, что этого не достаточно. Что это все незначительные шаги. И вообще, у Эда столько друзей, я не понимаю, зачем он столько времени мне уделяет. — Не понимаешь, значит, - улыбнулась она. – Ну, ничего, поймешь. Ты мальчик умный и сильный, все сможешь. Я ничего не понял. Когда время кончилось, я просто попрощался и ушел. Несмотря на ее слова, я чувствовал себя слабым и униженным. Я ненавидел себя за это. Мы с Эдом шли ко мне домой, и он рассказывал мне какую-то историю из своей жизни, но я его не слушал. Мне в голову лезли все те же мысли. Я все время думал, что либо я научусь жить как все, либо просто умру. Я неприятно улыбнулся, когда подумал о «естественном отборе». Эволюционируешь и живешь или остаешься таким и умираешь. — Что с тобой? – Эд обеспокоенно смотрел на меня, держа меня за руку. Мы стояли посреди моей прихожей. – Ты так печально улыбнулся… Его руки нежно обхватили мои щеки, и я почувствовал заботу, идущую из его теплых рук. Я закрыл глаза и положил свои ладони поверх его. Мне нравилось, что он заботится обо мне, трепетно и бережно относится к моим чувствам. — Не грусти, я с тобой, - прошептал он и тихонько прижался губами к моему лбу. Мое сердце замерло, я задержал дыхание. Мои глаза были широко распахнуты. Я все стоял в прихожей и не мог заставить свое сердце биться. Меня вывел из такого состояния телефонный звонок, но я не отвечал. Я знал, кто звонит и упрямо прошел мимо телефона. Потом раздался сигнал автоответчика… — Кир, прости меня, если обидела тебя, - тихим тоненьким голоском говорила Лена. Мне сразу стало стыдно за свое поведение и эгоизм. Захотелось извиниться и сказать, что она ни в чем не виновата, что это все я. – Не нужно обижаться, я люблю тебя. - Дай трубку, - это уже говорила Маша. – Послушай, Кирилл, возьми трубку, и поговорим нормально. Я стоял напротив телефона и смотрел на него, словно впервые видел. Эд показался в дверном проеме. Он улыбнулся и указал на телефон, затем лишь губами сказал: «ну же, ответь». Я колебался. — Прости за тот случай в кафе, — она выдержала паузу, — я не должна была так себя вести, мы же друзья. Мы тебя очень любим, и всегда будем твоими лучшими друзьями. Я собрался, поднял трубку и бодрым голосом ответил: — Извинения приняты. С вас чизкейк и пончики, мои дорогие. Урок я усвоил. Нужно учиться жить, как все.***
— Кир, проснись. Мне пора домой, закрой за мной дверь, - шепотом проговорил Эд почти у самого моего уха. Отца сегодня дома не было, значит, дверь закрыть некому. Когда я успел заснуть? Мы, вроде бы, фильм смотрели. — Не хочу вставать, - промямлил я, обнимая подушку, лежащую на диване. Я услышал тихий смешок, а потом почувствовал, как меня поднимают с дивана. Я хотел возмутиться, но забыл про это, когда Эд бережно понес меня в сторону моей спальни. — Ты такой легкий, — прошептал он. — О тебе нужно хорошенько позаботиться, милый. Мне, наверное, послышалось это. Все равно, реальность проскальзывала ошмётками в мое сознание. Я так хотел спать. — Оставайся у меня сегодня, я не хочу вставать, — вновь промямлил я. Оказавшись на кровати, я снова почувствовал, как его мягкие губы касаются моего лба. Так тепло мне никогда еще не было. Впервые за три года я спал спокойно и не увидел ни одного сна за всю ночь. Когда я проснулся рано утром, то увидел на соседней подушке спящее лицо Эда. Он немного хмурился во сне, но очень был похож на маленького обиженного ребенка. Во сне я стянул все одеяло на себя, а ему пришлось укрыться маленьким краешком. Я придвинулся к нему. Если мы с Леной и Машей спим на этой кровати втроем, то представьте ее размеры. Папа купил эту кровать специально для наших посиделок. После того, как я оказался достаточно близко к Эду, я накрыл его одеялом, и он тут же поёрзал. Мне нравилось смотреть на него, он внушал мне спокойствие. Для меня Эдвард стал символом мужества и доброты. Одной улыбкой он отодвигал в сторону все мои печальные мысли. Если бы он еще умел их уничтожать… Я не заметил, как со всеми этими мыслями снова провалился в сон. Вот бы это чувство никогда не прекращалось. Вместе Наверное, я влюбился. Мне хочется плакать от ироничности ситуации. Я испытывал любовь, какую испытывают дети в детском саду. Я замирал, когда он подходил, прикасался ко мне, а от его улыбки мое сердце было готово выпрыгнуть к нему на встречу. Но я все так же боялся близости. Я не хотел никакой интимности, потому что до смерти ее боялся. Все было отлично до тех пор, пока я не стал замечать некоторые странности в Эде. В последнее время он стал каким-то скрытным. Уходил куда-то после пар, поздно ночью звонил мне и спрашивал как у меня дела и что я делаю. Его что-то беспокоило. Неужели после того, как я рассказал ему правду, он относится ко мне по-другому? Я не мог в это поверить, но и спрашивать не решался. Мне было страшно узнать правду, потому что я догадывался, каким будет ответ. — Кирилл, ты меня слышишь? – спросила меня Лена. — Да. Прости, я задумался, - ответил я. Мы стояли на кухне, и я помогал Лене готовить рагу. Маша и папа смотрели в гостиной какую-то комедию, и хохотали на всю квартиру. Мысли не отпускали меня. Я верил, что я грязный и этим отталкиваю от себя близких людей. — Лена, а как ты узнала, что любишь его? Странно, я до сих пор не могу произнести его имя. — Я не знаю, - смущенно промямлила она. – Просто в один день я поймала себя на том, что постоянно смотрю на него. Осознание пришло не сразу. Я кивнул. Интересно, а как влюбляются люди? Первая моя влюбленность была еще в старой школе. Я влюбился в девочку, которая училась в параллельном классе. Сейчас я вспоминаю ее образ, помню, назначил ей свидание, а потом со мной произошло это, и я ее забыл. Наверное, если бы я ее любил, то никогда бы не смог забыть и трепетно вспоминал, но я даже имя ее уже давно стёрлось из моей памяти. Жизнь поделилась на "до" и "после". Все сильно изменилось. — Тебе кто-то нравится? Я снова кивнул. — Ты же знаешь что у меня проблемы с этим, - пробормотал я. – Вряд ли у нас что-то получится путное. Лена молчала и делала вид, что сосредоточена на резке картошки. — Если этот кто-то тебе дорог, то ты должен бороться за него. Должен приложить немалые усилия, вы должны бороться вместе. Я переваривал ее слова очень медленно, чтобы весь многогранный смысл отпечатался в моем сознании. А что я сделал, чтобы побороть страх? Меня все любят, все обо мне заботятся, а что сделал я? Ничего. — Лен, справишься тут без меня? — Конечно, - она улыбнулась мне. Разумеется, она сразу поняла, что я хочу сделать и о ком мы только что говорили. Я в потертых джинсах выбежал на улицу, прихватив толстовку отца из прихожей. Я знал, что нужно делать. Впервые в жизни я хотел чего-то так сильно, что просто не мог себя остановить. Час дня, воскресенье, пасмурная погода и сырая почва из-за вчерашнего дождя… Для меня ничего не существовало. Я поймал такси и ехал минут сорок, пока, наконец, не доехал до нужного места. Голова была пуста, я просто двигался по инерции. И вот я стою перед его дверью и стучусь. Через минуту дверь открылась, и я увидел сонного и помятого Эда. Я запыхался от бега по лестнице, а потом собрался с мыслями и выпрямился. — Давай снесем последнюю стену? Он с минуту стоял в ступоре и смотрел на меня, словно впервые видел, а потом оттаял и раскрыл объятия. Я дрожал, но протянул к нему руки, переступив через порог. Эд стоял не двигаясь. Когда я коснулся его груди, меня словно ударило током, я почувствовал, как внутри него бьется сердце. Приблизившись, я поцеловал его в губы. Наш первый поцелуй был быстрым и сладким. Я чувствовал его руки на своих бедрах. Дрожь и страх, преследовавшие меня все это время, исчезли. Я доверился Эду. Я отдал ему свое разбитое и израненное сердце. Мы снова поцеловались, но уже глубже, жарче и дольше. Я обнял его настолько крепко, насколько мог, прижимаясь к нему всем телом. — Эй-эй, - пробормотал он отстранившись. – Не так страстно, малыш. Он чмокнул меня в губы и прижался своим лбом к моему. Эд улыбался и был счастлив, я видел это в его умиротворенном выражении лица, в его легкой дрожи и спокойных вздохах. — Нам нельзя торопиться, - выдохнул он, — уже то, что ты целуешь и обнимаешь меня, что это просто верх моего возбуждения. Мы стояли на пороге его квартиры с открытой дверью. Мне нравилось это спокойствие и легкость, я верил, что Эд защитит меня от всех бед и невзгод и никогда не покинет. Я действительно в это верил. - Я люблю тебя, Эдвард, - тихо шепнул я и прижал свою ладонь к его щеке. В этой секунде было что-то интимное, в моем признании и в его улыбке. Он засиял как маленький ребенок, получивший долгожданный подарок, в его глазах появился радостный огонек, на секунду показалось, что у него сейчас появятся крылья за спиной, и он взлетит. — Я тоже тебя… - он оборвал предложение, чтобы поцеловать меня, - люблю, Кирилл. Очень сильно и уже давно. Вы не представляете, что я чувствовал в этот момент. Эти чувства нельзя описать словами. Единственное, что я могу сказать, что в этот момент я забыл обо всем на свете. — Твое сердце так громко бьется, - с улыбкой сказал Эд. — Твое тоже, - ответил я. Он тихо засмеялся и нежно потерся своим носом об мой нос. Я благодарил бога за то, что послал мне Эдварда. Наверное, я бы уже давно умер в своем темном мире, не чувствуя любви. Сама любовь умерла для меня той августовской ночью. Сейчас я чувствовал себя так, словно вышел из комы. — Я счастлив, - прошептал Эд. – Я самый счастливый человек на планете. Я улыбнулся. — Нет, это я самый счастливый. Эд засмеялся и, поцеловав меня, закрыл дверь. — Не хватало нам еще свидетелей. — Я бы хотел всем об этом рассказать, - ответил я. — Глупый, я никому и никогда не покажу, каким ты можешь быть милым и сексуальным, - сказал серьезно Эд, взяв меня за руку. – Пойдем, я напою тебя чаем. Мы стали чаще смеяться, кидали друг на друга влюбленные взгляды, обнимались и держались за руки. Мне понравилось целоваться, делая его и себя счастливее. В один день во мне что-то изменилось, когда мы были в его гостиной. Я сидел на мягком ковре, а он напротив меня на диване, недовольный тем, что я всегда сижу на полу. Я смотрел на него, не отрывая глаз, пока он отвечал на чье-то сообщение в телефоне. Он был такой добрый и яркий, что это иной раз ослепляло, но в то же время, он был сильным и надежным. Я не представлял своей жизни без него и хотел навсегда принадлежать ему. Как кошка я подполз к нему на четвереньках и забрался к нему на колени. Отбросив его телефон в сторону, я устроился так, чтобы потереться об его пах. Эд опешил, когда я поцеловал его нежно и в то же время страстно. Мои ладони блуждали по его груди, я чувствовал, как быстрее забилось его сердце, как часто и отрывисто он стал дышать, когда я отстранился. — Кажется, мы уже обсуждали это, - охрипшим голосом проговорил Эд. — Я хочу тебя, - шепнул я ему в губы. Потом все завертелось как на карусели. Внезапно Эд подхватил меня на руки и поднялся с дивана, я кое-как обхватил его ногами, мне чуть не снесло голову от его умопомрачительного поцелуя. Не разрывая поцелуя, Эд понес меня в спальню. Я не думал, что страх вернется, и это не укрылось от его красивых глаз. — Господи, о чем ты думаешь, малыш? – спросил он, целуя меня в лоб. Эд навис сверху и стал гладить меня по волосам, успокаивая. Я обнял его, а дрожь все не унималась. В голове всплывали страшные картинки моего изнасилования, а я все пытался доказать себе, что это не тот парень, это Эд, мой Эдвард. Слезы сами навернулись и потекли с моих глаз. Я всхлипнул, утыкаясь носом в шею Эда, ища защиты. — Тише, миленький, тише. Я здесь, - шептал он. — Люблю тебя, люблю, люблю, - дрожащим голосом бормотал я. — Я знаю, малыш, - с улыбкой ответил Эд и снова поцеловал меня в лоб. – И я тебя люблю, поэтому не торопись. Я никуда не денусь. Я кивнул. В тот день мы еще долго пролежали в кровати, обнимаясь и даря друг другу нежные поцелуи. Я был ужасно расстроен, потому что уже не верил в то, что когда-нибудь смогу избавиться от своего страха. Но Эдвард на все мои сомнения лишь с улыбкой отвечал: «мы пройдем через это вместе». И я искренне верил его словам. Ужасная шутка Ребят, в главе присутствуют диалоги на английском. Специально для тех, кто не знает английского языка, я написала перевод в квадратных скобках. Эдвард Мне не хватает слов, чтобы описать насколько я зол из-за всего. Я даже представить себе не мог, какой он пережил ужас, и я чувствовал беспомощность по отношению к этой ситуации. Он так дрожал и прятался от меня, будто боялся, что я его ударю, но я бы так никогда не поступил. Я обещал озарить светом его мир, но так и не выполнил обещания. — Пожалуйста, Энн, попроси Александра достать эту информацию. Это очень важно! – я молил свою сестру о помощи так, словно от этого зависела моя жизнь. Да, очень зависела. — Это секретная информация, - ответила она, с сочувствием во взгляде. - Please, I need your help, - перешел я на английский. В моей семье на русском хорошо говорили лишь я и мой старший брат. - I will try, but I can't give you a promise - [я не могу ничего обещать, но я постараюсь]. - Спасибо, Энн, - обняв свою сестру, прошептал я. Сегодня меня ждал приятный вечер с Кириллом, и я уже предвкушал тот момент, когда он, посапывая, будет прижиматься ко мне. Я не испытываю эту ошеломляющую влюбленность, но с уверенностью могу сказать, что чувства к Кириллу с каждым днем разгораются все сильнее. Это уже не любовь, а что-то совсем иное. Я хотел, чтобы он улыбался, и никогда ничего не боялся. — Где ты был? Я ждал тебя весь вечер, - недовольно пробурчал Кирилл, пока я снимал ботинки. Он выглядел недовольным и казался мне таким чудом, что я вместо того, чтобы ответить, улыбнулся как последний идиот. На нем была только моя серая толстовка, и я невольно залюбовался его худыми ножками. Он парень, как он может быть таким красивым? — Я тебя спрашиваю, — нахмурился Кирилл. — У меня были дела, — коротко ответил я и быстро поцеловал соню в губы, чтобы он не успел возмутиться. Он вздрогнул от неожиданности, а потом, сделав глубокий вдох, сам поцеловал меня. Кирилл так прижался ко мне, что у меня сразу заныло в паху. — Эй, потише, маленький, - возбужденно прошептал я, когда он отстранился. – Сергей может проснуться. — Папа ночует в офисе. Я посадил Кирилла на тумбочку для обуви и стал стягивать с него трусы. Он дрожал, прячась от меня, но я не позволял ему этого. Снова поцеловав его в губы, я опустился на колени. — Нет, - прошептал он. Кирилл не такой уж и маленький, он еле держался, чтобы не упасть, а я тем временем коснулся языком его члена. Он вздрогнул. Его кожа была очень нежная и теплая, мне все время хотелось ее коснуться. Даже делая минет парню, я не почувствовал отвращения, хоть и делал я это впервые. Кир так мило застонал, что захотелось тут же его трахнуть. Этот человек дорог мне и я не хочу делать ему больно. Я целовал его член, посасывая и заглатывая до основания. Скинув с себя рубашку, я поднялся и поцеловал Кирилла. Он смотрел на меня, соблазнительно прижимаясь к моему паху. В джинсах стало тесно, и я старался быть терпеливым и не набрасываться, чтоб не пугать. Я просто целовал его в губы и одновременно дрочил ему член, не прикасаясь к своему. Это адская пытка, но я готов терпеть. Кирилл постанывал сквозь поцелуй, крепко обнимая меня, но внезапно отстранился и прошептал: — Я хочу тебя. — Малыш, мы уже об этом говорили, - хриплым голосом ответил я. Он тянется к моим губам, а потом нежно прикусывает мою нижнюю губу. Он скоро кончит. — Я сказал, что хочу тебя! – шипит он и снова впивается в мои губы. Черт, я лишаюсь рассудка, он сведет меня с ума. — Сам напросился, — хищно улыбнулся я и поднял Кирилла на руки. От неожиданности он вскрикнул, но тут же прижался ко мне, боясь упасть. Дальше все пошло как в тумане: наши горячие тела, жаркие поцелуи и мольбы о большем. Одежды не было, как и смущения, мы просто очень хотели друг друга. Он испугался при виде моего члена, но поцелуями я успокоил его. Я выдавил смазки себе на ладонь, и потер ладони друг об друга. Кирилл дрожал, но закусив губу, терпел. Я мог остановиться, сказать, что еще не время, но я хотел снести это препятствие, которое нас разделяло. Я люблю его настолько сильно, что просто не представляю свое будущее без него. — Тише, малыш, я люблю тебя, - шепчу я и целую его в лоб. Мои пальцы массировали напряженный анус моего мальчика, а губы шептали нежные слова ему на ухо. Я вошел в него медленно и очень осторожно, мне хотелось сделать ему приятно. Думаю, мне удалось, потому что он все время шептал: «еще», «глубже» и самое любимое «я люблю тебя». Мы наслаждались близостью всю ночь. Утром меня разбудил звонок от Александра - мужа моей сестры. — Привет, Эд, - сонным голосом поздоровался он, - я тебе отправил то, что ты просил, но не думаю, что тебе это понравится. Никто не должен это видеть, ясно? — Да. Спасибо, ты снова выручил меня. Не дождавшись ответа, я тихо выскользнул из постели, чтобы не разбудить Кирилла. Я на цыпочках добежал до ноутбука и быстро нащелкал свою почту. Никогда не видел ничего ужаснее того, что было в этих файлах. Я любил малыша настолько, что было больно смотреть на его дело, но я должен. «… в ходе следствия и опознания выявилось пять преступников, среди которых один является несовершеннолетним. Постановление суда гласит, что каждому виновному по статье в групповом изнасиловании присуждается лишение свободы, за исключением несовершеннолетнего лица – Константина Сонцева, которому присуждается четыре года в исправительной колонии для несовершеннолетних. Как организатору группового изнасилования – Андрею Максимову присуждается двенадцать лет лишения свободы. Остальные лица – Петр Левински, Марк Агин и Адриан Келли…» Что? Адриан Келли? Я прочитал от корки до корки и меня била дрожь. По имени и всем личным параметрам, а так же фотографиям, последним преступником в списке был мой родной брат. Я не мог ошибиться. Кто-то коснулся моего плеча, я вздрогнул и быстро захлопнул крышку ноутбука. — Ты чего не спишь? Рано же еще, - сонно пробормотал Кирилл, не разлепляя глаз. — Уже иду, - дрожащим голосом ответил я. Он недолго меня уговаривал, а потом вновь укутался в одеяло и уснул. Мне нужно было закрыть страницу и удалить то сообщение, но мои руки так дрожали, что я еле открыл ноутбук. Фотографии с этого дела меня шокировали, я удалил их все. Больше не было сил, хотелось закричать, а еще сильнее я хотел убить своего брата. Что мне теперь делать? Если быть точным, то через два месяца его выпустят из тюрьмы, и этого от Кирилла я скрыть не смогу. А может смогу? Нет, он живет со мной. А если уехать вместе с Кириллом? Нет, он на учете и Сергей будет волноваться, я не могу его просто взять и увезти. Как же мне быть? — Эд, иди в постель. — Конечно, - и я обнял его, ложась рядом. Я хочу его любить и греть своей улыбкой его сердце, но если он узнает о моем брате или встретит его… я не представляю, что будет. Он так боится всего что было. Что мне делать? Я поцеловал Кирилла в лоб и чувствовал, будто сердце мне прожгли насквозь, болело. — Are you a gay? – спросила моя мама, когда я стал расспрашивать своих родителей обо всем этом. — It doesn't matter, mom, because I asked about my brother's crime, - [я не об этом, я спрашиваю о преступлении, которое совершил мой брат]. Я, отец, мать и Энн сидели на кухне. Впервые за многие месяцы нам удалось встретиться, правда, без Адриана. Вся семья Келли в сборе. В любом другом случае, я бы даже обрадовался, но только не сейчас. — But you are a gay! – кричала моя мама, пытаясь уйти от темы. — Silvia! – вмешался мой отец, - Stop it, please! It was the biggest mistake that we have ever made. We had to tell you the truth, but we couldn’t, – [Сильвия, прекрати, пожалуйста. Это самая большая наша ошибка. Мы должны были рассказать тебе правду, но не смогли]. Значит все это правда, и они просто скрывали ее от меня. Не хотели говорить, что брат сел в тюрьму за изнасилование несовершеннолетнего паренька, которым оказался Кирилл. Они не знали его, потому что маршалы хорошо его защищали, но все же обман остается обманом. — All of you… You are liars. – [все вы… все вы лжецы]. — Пойми же нас, — взмолилась мама на ломанном русском. – Он парень, у которого гарвардское образование! А этот мальчишка проживет и так, тем более, его адвокаты выжали с нас все до копейки! One of these fine days he will forgive… - [в один прекрасный день, он простит…] - That’s fuckin' bullshit, I said! – [черта с два, я сказал], - every night he can't sleep. Do you know why? Because your son wants to fuck young boys. And every night Kirill can't sleep because he has one nightmare that doesn’t let him be a normal person. – [Каждую ночь он не может спать. Вы знаете, почему? Потому что ваш сын хочет мальчиков. И каждую ночь Кирилл не может спать, потому что один кошмар не позволяет ему быть нормальным человеком]. Я просто вышел и хлопнул дверью. Настолько плохо мне давно не было. Через два месяца брата выпустят из тюрьмы, и я не смогу скрыть это от Кирилла. Я не хочу делать ему больно, не хочу. Я должен что-то придумать, должен. Я хотел кричать, хотел бежать от всего этого, но как я мог это сделать. Я хотел, чтобы мой мальчик улыбался, но получается, что я и есть тот человек, который все портит. Наверное, мне не стоило с ним сближаться, но Кирилл как сладкая конфета, которую попробовав раз, хочется еще и еще. Нужно что-то делать, но что? Безумие Правильно говорят, все меняется. Лена и Маша больше не заходили за мной по утрам по дороге в университет, не устраивали кино-посиделки, не ужинали вместе со мной. Я скучал по ним, но понимал, что у них тоже есть личная жизнь. Одно радует, Эд был все время рядом и ночевал у меня. Папа на наши отношения глядел косо, но ничего не говорил. Впервые я настолько счастлив, что начинаю сожалеть о том, что когда-то хотел умереть. Ради этого счастья стоило жить. — Какое сегодня число? – спросил меня Эд, пока я готовил для нас обоих завтрак. — Двадцать третье декабря, скоро Рождество! – обрадовался я, но когда повернулся лицом к нему, то увидел, что моей радости он совсем не разделяет. – Что такое? — Нет, ничего, - ответил он и сел за стол. Это все продолжается около двух месяцев. Я чувствую, что меня любят и это очень приятно. Самое главное, что я больше ничего не боюсь. Эд придает мне силы, согревает меня и в моих глазах он целый мир, который всегда будет добрым и ярким. Я люблю его. — Тебя что-то тревожит? – спросил я. Мне кажется, у него что-то произошло, он перестал беззаботно улыбаться как раньше, думая о чем-то все время. — Мне нужно сегодня вернуться домой, но ты не переживай, — он поцеловал мою руку, когда я положил перед ним тарелку. – Сергей приедет, я ему позвонил. — Ладно, - улыбнулся я. Я провожал его. Слишком медленно он надевал свои ботинки, слишком долго смотрел на меня и слишком нежно поцеловал на прощание. Я не понимал, что это начало конца моего маленького счастья. «Прости, нам нужно расстаться. Мне нужно уехать, малыш. Будь счастлив», – пришло мне сообщение спустя два дня. Я держал телефон в руках, а потом он выпал из моих рук. Я схватил свое пальто, и выбежал из дома. Вновь чувство déjà vu, я бежал в том же направлении, в голове не было ни единой мысли, я не знал что сказать, просто бежал туда. Когда я добежал до той самой квартиры, где впервые признался ему, где впервые сам обнял его, мне захотелось плакать. Дверь была открыта. Он стоял ко мне спиной, я слышал голоса, ругань и многочисленные оскорбления на английском языке, которого я совсем не понимал. — Эд, что случилось? – спросил я. Внезапно все прекратилось, и Эд обернулся. Но это был не он. Парень который стоял напротив имел такой же цвет волос и глаз, но был немного ниже ростом Эда. На его лице красовались синяки, он сильно изменился за последние три года, но я его сразу узнал. Это лицо снилось мне каждую ночь, каждый раз, когда я смотрел в глаза Эду, я говорил себе, что это не тот парень из парка. Когда вышел Эд из соседней комнаты, мои мизерные надежды, что мне все кажется, рассеялись. — Как тебе удалось так рано выйти? – спросил я. Все было как в вакууме, будто я не говорил, будто не со мной это происходило. — Освободили досрочно за хорошее поведение, - спокойно отвечает он. – Кирилл, прости меня. Я не слушал его. Просто не понимал, что это все такое значит. — Прости, говоришь… — Я перебрал лишнего, и Марк предложил мне таблетку, - пробормотал он. — Вы шутите, да? Это же шутка, - как ненормальный промямлил я. Дрожь вернулась и меня охватила истерика, я засмеялся и в ту же секунду заплакал. Эд бросился ко мне, когда я буквально вылетел из этой квартиры. Меня охватил страх. Все повторяется, меня снова использовали и растоптали. — Кирилл, я сам не знал, поверь. Я люблю тебя! Эд рывком хотел обнять меня, но я пятился назад и не смотрел на него, не в его голубые глаза. Я уже спускался вниз, как почувствовал, что он взял меня за руку. — Не прикасайся ко мне! – заорал я и отдернул руку. Эд вздрогнул словно от удара. – Не подходи ко мне. Наверно было весело, да? За его спиной стоял тот самый Адриан, человек, имя которого я пытался забыть многие годы. Мое сердце окаменело от страха, а ноги стали ватными. Я кое-как заставил себя бежать. Эд гнался за мной, я чувствовал, будто опять нахожусь в одном из своих снов, где меня насилуют. Я успел выбежать на улицу и остановить первое же такси, которое мне попалось. Дрожащими руками я достал телефон из кармана и позвонил отцу. — Папа, приедешь сегодня домой? – чуть ли не плача спросил я. — Прости, я сегодня занят. Побудь с друзьями. Я сбросил вызов. Доехал до дома и сразу же выдернул телефонный шнур и запер двери. Затем я стянул с кровати одеяло и закутался в него, сев в угол своей комнаты. Я не знаю, сколько времени прошло, я ничего не ел, не двигался и не спал. Я словно умер. Лена и Маша звонили несколько раз, но я не отвечал. Отец был слишком занят и домой ни разу не пришел. Я остался один. Настало утро. Я не пошел в университет и не слышал криков и стуков за дверью. В это утро я открыл кран в ванной, взял нож из кухни, надел любимую футболку и джинсы. Затем я залез в воду и несколько минут наслаждался ее теплотой. Я выпал из времени, ощущал себя невесомым, буквально как в космосе. Я улыбнулся, насколько мог шире и затем сделал глубокий порез на левой руке. Алая кровь разбавляла воду, делая ее розовой. Я вылез из ванной и разлегся на гладком кафеле. Затем поднял правую руку, в которой был нож и с силой всадил себе в живот. Да, так ведь быстрее. Я совсем не чувствовал боли. Улыбка не сходила с моего лица, как и слезы которые не прекращали литься. Вода, заполнившая ванную, стекала на пол, окутывала меня. — Ну вот, - пробормотал я, - вода опять станет розовой. Это уже не важно. Мне было так тепло и хорошо, что я не чувствовал боли ни в животе, ни в запястье. Мне захотелось спать, и я просто уснул. Может, в этот раз, я высплюсь?***
Я проснулся в больнице. Возле меня сидел папа, а чуть подальше, на диване спали Маша и Лена. Я зарыдал, когда понял, что не умер. Вновь началась истерика, и я стал вырывать все трубки, что торчали из меня. — Кирилл, успокойся, - говорил папа, но у него самого в глазах была паника. — Уходите! – кричал я. Я пытался встать, но не успел, меня силой уложили на кровать, пока вводили успокоительное. — Я не хочу жить. Нет смысла жить, - бормотал я, затем вновь провалился в сон. Мне ничего не снилось. Когда я проснулся в следующий раз, я молчал и не отвечал на вопросы. Все слова проходили сквозь меня, и я даже не задумывался о смысле или значении всего того, что мне говорили. Иногда я снова впадал в истерику и пытался расцарапать еще не зажившее запястье, но вновь меня прижимали к кровати и вкалывали успокоительное. Однажды я проснулся в белой комнате, обитой войлоком. Меня снова поймали, чувство беспомощности охватило меня, и я закричал, падая на мягкий пол. Царапал свои запястья, пытался расцарапать шов на животе. Кровь стекала с моих ран, но этого было недостаточно, чтобы умереть, а я очень этого хотел. Я уже не помнил, почему я хотел умереть, но это было необходимо сделать. Потом меня обняли и мягко погладили по голове. Я ничего не видел, потому что ничего не понимал, глаза, будто заволокло туманом, но тепло этих рук успокоило меня. — Кто это? – хриплым голосом спросил я. — Что тебе нужно? — Не бойся, я не обижу тебя, - отвечает мне женский голос. — Мама, это ты? Ответ я услышал не сразу, меня прижали к груди и поцеловали в макушку. — Да, — услышал я и заплакал. — Мама, я так долго тебя ждал, - бормотал я сквозь рыдания, - забери меня, пожалуйста. Я не хочу больше находиться здесь. Мама, я больше не могу так. Мама… Я плакал, она тоже заплакала и обняла меня крепче. — Все будет хорошо, - говорила она, - ты обязательно поправишься, и станешь жить нормально. — Я не хочу… не хочу… не хочу… — Ты должен быть сильным, чтобы папа гордился тобой, - нежно сказала она и поцеловала меня в макушку.***
— Мама, где я? – спросил я, когда она принесла мне поднос с едой. — Это санаторий, - ответила она с улыбкой. — А почему папа и девчонки не приходят? — Они приходят, просто им сюда нельзя. — А тебе можно? – спросил я, надкусывая яблоко. — Мне можно. Я улыбнулся маме и поцеловал ее в щеку. Когда-то, она была нежной и милой, когда я был маленький, она часто баловала меня, потом они стали часто ссорится с папой, и она изменилась. — Кирилл, ты должен жить, - говорила она. — Я живу, - ответил я. — Ты должен выйти отсюда. Я выронил яблоко и посмотрел на нее. — Ты не моя мама, - шепотом говорю я, хватаясь за голову. – Ты обманула меня! Все обманывают меня! Когда я закричал, вбежали санитары в белом и прижав к кровати сделали укол. — Вы все лжецы, - шептал я, смотря в белый потолок. — Прости Кирилл, но ты должен выздороветь и я помогу тебе. — Не надо мне помогать. Я не хочу жить, - это было последнее, что я сказал, перед тем как потерять сознание. Другие Чувства Я лежал на коленях у своей «мамы», она гладила меня по волосам. Её звали Анна, ей тридцать восемь лет и она очень добрая. Возится со мной каждый день и утешает, когда у меня бывают истерики. В туманное состояние меня приводят лекарства, которыми каждого пичкают, но она воюет с санитарами, чтобы я не принимал их. Мне все равно. Мне связали руки, чтобы я не калечил себя, но я то знаю, что я давно уже умер. — Когда мне было семнадцать, я родила мальчика, - рассказывала она. — Зачем ты рассказываешь мне это? – бесцветным голосом спросил я. — Просто хочу, - ответила она, улыбнувшись, - Так вот, мне было семнадцать, я родила мальчика от парня, с которым встречалась. Лёша родился здоровым и красивым, я была очень счастлива. Мои родители сильно ругались, но потом сами стали ждать внука. Когда он родился, наш дом, словно ангелы посетили. Мой папа целыми днями носился с Лёшей по дому, а мама постоянно баловала его новыми игрушками. — А твой парень? — Он сказал, что не хочет детей и чтобы я сделала аборт, но разве так можно?! — Он хотя бы видел своего сына? — Нет, мы уже двадцать один год не видимся. - ответила она. – Я ни о чем не жалею. Мой сын уже взрослый и самостоятельный, он очень любит свою семью, то есть нас. Счастье, что я родила его. И ты тоже чье-то счастье, тебе нужно выбраться отсюда поскорее. — Я ничего не хочу, — говорю я. Ее руки успокаивают меня и словно вводят в транс. – Я влюбился в парня. — И что? Главное ты счастлив, - улыбнулась она. — Я влюбился в него и раскрылся ему, а он обманул меня. — И как же он обманул тебя? — Три года назад меня изнасиловали пятеро парней, один из них старший брат Эдварда. — Может быть, он не знал об этом? – нахмурившись, сказала она. Рядом с ней я действительно чувствовал себя в объятиях матери. – Ты чуть не убил себя из-за такой глупости! Мальчик, наверное, тоже был влюблен в тебя, раз ни слова не сказал о брате. — Возможно. — Ты не один, малыш, - ласково прошептала она. Я потерся щекой о ее ноги и закрыл глаза пытаясь вздремнуть. — Можно мне звать тебя мамой? — Конечно, - ответила она, и я расслабился. Я постепенно оживал. Я стал нормально воспринимать реальность, чувствовать боль и даже аппетит. Теперь я осознал, что за глупости я наделал, чувство вины охватило мое сердце, я готов был поговорить с Эдом. Анна постоянно отговаривала меня от мыслей о смерти, внушала, что я должен жить, что я нужен. — Тебя надо познакомить с моим сыном, - сказала она. Анна любила расчесывать мои волосы, любила гладить их, и сейчас она этим занималась. — Он, конечно, не гей, у него девушка есть, но вы подружитесь. — Кто захочет со мной дружить? Даже мои лучшие друзья ни разу не навестили меня. — Им просто... - не договорила Анна, я перебил ее. — Я все знаю, не дурак. Никто не приходил, да? — Они приходили, но я их не пускала, - ответила она со вздохом. – Ты бы видел себя, они так были напуганы, постоянно одна из них плакала, а вторая ее ругала. Твой отец, вообще, чуть всю клинику не разнес, еще чуть-чуть и его пришлось бы положить в соседнюю палату, но там у нас социофоб, так что ему повезло. Впервые за много дней я захохотал. Мне стало так смешно, что даже слезы на глазах наворачивались. — Я тут уже давно? — Ну, наверное, месяца два, не меньше. — Почему мне кажется, что прошло всего пару дней? — Это страшное место, где время вообще не движется. Поэтому, дорогой, побыстрее поправляйся и возвращайся домой. — Я хочу остаться с тобой, - капризно буркнул я, а Анна рассмеялась. — Когда ты выпишешься, я приглашу тебя к себе. — Правда? – вскочил я, - Я, правда, смогу с тобой видеться? — Конечно, ты же мой сын, - улыбнулась она, а я крепко обнял ее. Прошло несколько дней с того момента, я лежал на кровати, ко мне в палату вошла Анна. — К тебе кое-кто пришел! – восторженно вскрикнула она. – Такой милый, даже взятку мне предложил, когда я сказала, что к тебе нельзя! Он тут постоянно околачивается, но сегодня можно. Я сразу догадался о ком идет речь. Я забился в угол кровати и почувствовал вкус паники у себя во рту. — Я еще не готов, - дрожащим голосом прошептал я. — Не бойся, дорогой, - мягко сказала она, - все будет хорошо. Затем она ушла, а я спрятал голову, обняв колени. Я не готов. Дверь открылась, я услышал, как кто-то входит и задрожал. Больше всего меня пугала его реакция, он может не принять меня, может бросить и сказать что я сумасшедший. Я не вынесу, если он вновь бросит меня, сказав: «будь счастлив». О каком счастье идет речь, если его не будет рядом? — Малыш, — услышал я. Мое сердце остановилось, я сжался еще сильнее. – Боже, что ты с собой сделал? Он подошел и присел на край кровати поближе ко мне, и обнял. — Я люблю тебя, маленький, — прошептал он, целуя меня в ухо. Я посмотрел на него и увидел замученного Эда, чьи глаза до сих пор грели как солнце. – Прости меня за все. Я заплакал и бросился к нему на шею, мне так его не хватало. То, что я чувствовал, действительно настоящая любовь, потому что в этот момент, я вновь захотел жить. — Не бросай меня больше, - шептал я. – Никогда. — Никогда, Кир, никогда, - ответил он, поцеловав мои губы. Когда я увидел себя в зеркале, то просто не поверил своим глазам. Я был с перебинтованными запястьями и отросшими волосами. Когда я привел себя в порядок и вместе с Эдом вышел на улицу, то почувствовал, что прошло довольно много времени. Когда я бежал в квартиру Эда, была еще зима, а теперь уже весна - что видно по почкам деревьев и пробирающейся траве. Анна вышла проводить меня, с ней было по-особому тяжело прощаться, но она взяла с меня обещание, что я приду к ней в гости. — Сколько я не выходил на улицу? – спросил я, сжимая руку Эда и подняв глаза к чистому небу. — Ровно восемьдесят семь дней, — печально отозвался он. – Я считал каждый день, который провел без тебя. Мы шли в сторону парковки, затем дошли до машины Эдварда. Уже на пути к моему дому, Эд серьезно посмотрел на меня и сказал: — Давай сбежим вместе? Куда-нибудь, где нас не знают? Чистота и тепло залили мое сердце, и впервые в жизни, я улыбнулся от всей души. Эдвард изумленно смотрел на меня, пока я не толкнул его, чтобы он следил за дорогой. — Давай сначала доедем до моего дома, - ответил я, поцеловав Эда в щеку. Наши отношения не прекрасная сказка, но мы никогда не расстанемся, потому что мы оба изранены и порознь быть не сможем. Наша любовь другая, она питает нас и заставляет жить и дышать ею. Я больше не испытывал ненависти и страха, я боялся потерять его. Мне плевать на его брата, я хочу быть лишь рядом с Эдом. В моей жизни больше не было ничего темного, потому что есть один человек, чья яркость может соперничать с самим солнцем.