Вспоминая о прошлом

«Здравствуйте, Елена. Вы посчитаете меня глупцом и старомодным индюком (ведь так вы называли меня каждый раз при встрече?), раз я прислал до вас письмо, а не отправил сообщение в интернете. Но есть одна загвоздка: я не имею доступа к сети, пока нахожусь за стальною решеткой. Вам поражает эта новость? Меня, знаете ли, тоже поразили копы, ворвавшиеся в мою квартиру с ордером на арест. Но больше меня поразило то, что виною этого являетесь вы! Мне было бы приятно познать причину ножа, занесенного в спину, но я воздержусь от нежелательных вопросов. Пока. К тому же, я, кажется, знаю ответ. Елена, помните ли вы, как мы с вами проводили время? Прогулки под покровом ночи, сон в дневное время, искушение, которому мы поддавались, едва солнце успевало укрыться за горизонтом. Все самое страстное и грешное мы творили по ночам, а днем и по утрам — очищали души в нежных сновидениях, сбегали туда вместе, укрывались от людских проблем. Вспомните наши сновидения. Вы ведь помните? Потому что я помню. Елена, а помните ли вы, как я вас утешал при нашей первой встрече. Я пришел к вам и обнял ваши плечи, утер слезу, скатившуюся к шее. Вы ощущали тепло, разливавшееся негой по телу, а я дрожал от наслаждения и холода, облепившего меня в тот зимний день. Я ведь тогда был лишь в футболке и брюках. Босой и хромой. Как и вы изнутри. К слову, вы так и не узнали, почему я так выглядел. Спросили, но я не ответил, прижав ваше тело к себе посильнее. Вы узнали ответ позже. Неужели это стало причиной моего заточения? Елена, я каждый божий день проводил с вами. Но в тот роковой день, когда перед вами открылись двери реальности, я оказался не рядом с вами, а напротив, как соперник. Я вновь обратился в монстра. Ваша кожа познала жестокость натуры зверя, мощь и силу тела волка, острые зубы твари. Перед вами открылись кроваво-красные, горящие от лунного света глаза. Вы пали ниц, с ужасом и страхом, смешавшимися в ваших голуба-фиалковых, как расцветший цветок волчьего аконита — моего злейшего врага, — глазах. Я не мог себя остановить, напал на нас, позволив зверю внутри меня навредить вашему телу и душе. Когда все прошло, ваше тело носило в себе частицу меня — мой яд, попавший в вашу кровь во время укуса и уже успевший приступить к атакам. Он выстреливал по вашим клеткам, убивая их. И заменял их собой. Вы обратились в зверя, подобного мне. Елена, я грезил мыслями о том, что не сумел сохранить вас как человека. И тогда я решил, что если не смогу отворить перед вами ворота в жизнь, сам последую за вами в другой мир. Я сохранил вас как зверя. Не позволил умереть во время обращения, постоянно подпитывая ваши жизненные силы. Это был затяжной и необъяснимый процесс, через который вы прошли так же, как сто лет назад я. Через агонию и боль — прямиком в ад, а затем обратно — в жизнь, но с новой сущностью; сущностью выходца из преисподней. Вы приняли меня таким, и со временем приняли себя обновленную. Неужели вы вдруг, Елена, передумали? Теперь вы решили казнить меня за то, что я открыл вам другой мир? Елена, как смеете вы менять свои решения? Я в голове своей не уложу лишь одного: из-за чего вы переставили все ниши в голове? Отчего вы начали казнить меня? Я поддержал вас в тот момент, когда вы были одиноки. Вас гложет это чувство, я знаю. До нашей встречи вы были девушкой-любимицей, девушкой-красавицей. Вокруг водились толпы парней, родители вас ценили, друзья выпивали с вами. Вы даже успели бросить парня и опробовать анальный секс до нашей первой встречи. Вы были взрослой, как считали все вокруг; вы были в кругу родных и близких, но как только дверь в вашу спальню закрывалась и гас свет — одиночество набрасывалось на вас. Вы страдали за закрытыми шторами и запертой дверью. Крики и шумы в голове выедали чайной ложечкой все хорошее, что осталось в свете дня. Я знаю это так же хорошо, как и вы. Я не лгу и не придумываю — ваши душевные терзания настигали вас по ночам и уходили лишь поутру. А в один зимний день вместо этой продолжительной агонии пришел я. Я спас вас! Елена, я наделил вас всем, чего вам не хватало! Внимание, ласка, поцелуи у оврага и жаркий любовные ночи каждый раз, когда мы оставались одни. Я заполнял все минуты вашей страдальческой второй жизни, о которой никто не знал. Вместо безмолвного крика отчаяния вы стонали и шептали мое имя. А с обращением страсть накалилась и наши чувства обострились. Вы кувыркались в огне, не боясь обжечься. Не боясь ничего того, что привод в ужас человека. Ведь мы — вы и я, — были теми, кто может не бояться ничего, когда рядом есть второй. А теперь что? Вы разделили нас, Елена. И теперь мы одинаково слабы. Одинаково ничтожны. Я заточен в тюрьме, где прутья отравлены аконитом и жгут мои руки; где мою душу жгут воспоминания о вас. О вас и ваших глазах цвета волчьего аконита. Елена, я не прощу вас за это никогда. Вы дочитали письмо до конца, я знаю это, ведь провел с вами больше десятка лет. Вы вспомнили обо всем, и самое главное — о той жизни, которой я вас лишил. О годах слабости и поражениях по ночам. Надеюсь, после нашего расставания ваши ночи вновь стали кошмарными, и голова забилась воем одинокого волка. В это полнолуние вам никто не поможет». Девушка дочитала письмо, перечитав несколько раз последние строки. Они ранили ее в сердце, и правда колола глаза, горящие золотыми отливами. Ее лицо изменилось, приобретя неприятные глазу формы. Каждый зуб заострился, клыки вдвое удлинились. По щеке скатилась слеза, продолжив свой путь по шее. На этот раз ее никто не утер. Рука аккуратно и легко, но в то же время — болезненно-тяжело, — отправило листок в горящий камин. Правда била по незаживающим ранам, которые уже даже латать — нет сил. «Пусть огонь сожжет с лица земли память о моих мучениях».