Последняя битва

Портрет Крыльев «В тот день, когда я смотрел на смехотворно голубое небо, я верил, что могу пойти, куда захочу…» (Казума Микура, глава 58) «Когда небо такое чистое, такое ощущение, что оно слишком далеко, но…вот, смотри. Ты как будто можешь достать его и схватить, да?» (Казума Микура, глава 58) - Доброе утро! - Доброе утро, братик! Всю ночь сестра Казу не отходила от полотна, держа в левой руке палитру, а в правой - кисть, увлеченно рисуя картину. Палитра цветов была от мрачно - черного, переходящего в фиолетовый, до небесно-голубого тона. Черные летучие мыши уже сейчас хотели вылететь из ее полотна, настолько живо она умела изображать действительность. Набросок, над которым сестра проплакала на груди Казу, был сейчас прилеплен кнопками к стене, и старшая Микура изредка бросала на него внимательные взгляды, чтобы сравнить его с его новым воплощением. Высота полотна превзошла все ожидания: Миоски поставила его вдоль стены, а сама стояла на стремянке, тщательно вырисовывая шевелюру французского штормрайдера. Казу присвистнул: - Какой-то грандиозный проект? Сколько денег ты вбухала в это? - Да так. Решила выполнить свой первый заказ... «Портрет крыльев». Раньше никак руки не доходили, но теперь... Казу пожал плечами: он не понял смысл сказанного Миоски. Но был у этих слов какой — то скрытый подтекст... - Может, спустишься вниз, чтобы позавтракать? - Извини, Казу! Слишком много работы! Микура - младший в расстроенных чувствах побрел на кухню, а Миоски спешно добавила: - Но завтрак уже на столе! - А вот на этом спасибо. Старшая Микура только хмыкнула и снова принялась за картину. - Что это с ней? - промелькнуло в голове парня. - Что вообще в голове у этих девушек творится? Вчера запрещала АТ, сегодня их рисует. Казу завтракал в одиночестве, продолжая размышлять над тем, что же заставило Миоски так усердно взяться за работу. Может, планируется какой-нибудь конкурс художников с огромным призовым фондом, о котором Казу пока ничего не известно? Нет, вроде. Видимо все дело в этом наброске. Эх, если Миоски усердно трудится, ей лучше не мешать, тем более после школы большая часть картины будет написана, и она сама обо всем расскажет, как это с ней бывало часто… Школа… М-м-мать! Надо бежать! Прекратив бессмысленный монолог, Микура посмотрел в окно: со стороны улицы на него смотрела Эмили и тыкала пальцем в наручные часы. Она нервно постукивала своим левым АТ по земле, выбивая ритм «We will rock you». - Ох, совсем забыл! Извини! Казу побежал со всех ног в прихожую и принялся натягивать АТ. - Братик, что-то не так? - спросила Миоски, не отрывая кисти от полотна. И как ей удается за ним следить, она же в другой комнате?! У нее третий глаз или она в тайне ото всех развила в себе способности экстрасенса?! - Просто совсем забыл, что мне сегодня в школу надо! - В твоем репертуаре! Казу выехал на улицу, и они вместе с Эмили поколесили по улицам города. И, между прочим, это был первый раз, когда Казу забыл, что ему надо в школу. *** - Сестренка, это…? – вбежал в комнату Казу, чтобы наконец увидеть результат шедевра, который его сестра писала почти сутки. Комната пропахла маслом, пигментами. Ненужные кисти отмокали в стакане с водой… Творческий беспорядок, от которого Казу давно отвык, вернулся в привычную колею.… Но картина уже почти готова. Очертание города написаны. В центре возвышается небоскреб, а на нем… - Казу, ты вернулся? А я не заметила тебя. Так заработалась. Ты не представляешь, что я нашла... Казу ничего не ответил ей и пропустил все дальнейшие слова сестры мимо ушей, только его указательный палец был устремлен на главный объект в центре всего полотна. - А… это Микхаэль на своих АТ, - со щемящей нежностью в голосе произнесла девушка. Казу присмотрелся в полотно еще раз: город, небоскреб, порыв ветра несет листья, на самой вершине стоит тот самый… Синие глаза, черный "ежик" на голове, черные пиджак и штаны... - Ну, как тебе Микхаэль? Знаешь, - начала было говорить Миоски, но… - Ну, я тебе задам, Ворон!!! – неожиданно ее перебил Казу и выбежал на улицу, надевая как попало свои АТ… - Казу! Ты куда? Я еще… Но Казу уже и след простыл. *** Казу прилетел в дом Ноямано и отчаянно ворвался в дверь. Он застиг Икки, поднимающегося на второй этаж. Ворон нарочито медленно перебирал ногами, будто ждал того момента, когда кто — нибудь ворвется и собьет его с ног, чтобы пошатнуть его намерение поговорить с Ринго — до чего же он не любил бессмысленные разговоры, даже когда в них был смысл... - Ах ты, скотина, Икки. Бабник!!! Казу схватил Ворона за запястье и скинул с лестницы. - Какого хрена ты творишь! - наорал на Казу поднимающийся на ноги Икки. В первые секунды своего падения он был несказанно счастлив – сам Бог велел уйти от этого никому не нужного серьезного разговора. Но теперь же он пребывал в легком шоке: на кого это посягнул жалкий подсобный рабочий №1? - Так, значит, умирает он!!! - не унимался Микура, хищно разминая костяшки пальцев, глядя на Ворона как на добычу. Казу навис над тушкой и зло зыркнул в эти хамские глаза — Ворон не уйдет из — под этой раздачи. - Что это на тебя нашло? - теперь Икки был растерян: не похоже на его друга вот так вот себя вести, мало того, что нападать со спины, - так еще и поносить в его же родном жилище! - Не прикидывайся чайником, «Микхаэль»! И когда ты это успеваешь? Сколько фантазии на одно имя! К тому же, и не французское вовсе! Интересно, где язык выучил. Или пользовался Google Translate? Или, может, притворился японцем, у которого мама - француженка? Икки окончательно перестал понимать, что происходит: этот блондин сначала вламывается в дом, потом скидывает с лестницы, чужим именем называет, а сейчас еще и тащит куда-то! - Эй, дай хоть АТ надеть! - Обойдешься! – в глазах Казу сверкнуло пламя гнева. С таким Казу лучше не спорить. Икки это знал, поэтому просто подчинился. Опыт этого года подсказывает — лучше промолчать, чем оказаться на месте Нике, которого в той битве увезли на самолете оставшиеся приспешники «Гинезиса». Добежав до порога собственного дома, Казу остановился, чтобы перевести свое сбившееся дыхание… Из — за того, что не позволил Икки надеть АТ, самому пришлось бежать с ними — сложнее, чем без них. А сменной обуви с собой не оказалось. - Ты… хоть понимаешь… насколько ты травмировал психику Миоски? Икки остановился, чтобы отдохнуть, пожал плечами и сказал: - Слушай... если ты про то... что я ее пару раз... лапал... Чес-слово, - сознался Ворон, пытаясь усмирить сбившееся дыхание, но в его глазах не было даже и капли раскаяния. Казу резко развернулся, взял Икки за ворот и начал его трясти: - Да какое там лапал!!! Она мне вчера такого нарассказывала!!! Казу отвернулся от Ворона и пошел вперед. Икки побрел следом, однако теперь он был не столько зол, сколько удивлен репликами друга. *** - Сестра, это он? Казу показал указательным пальцем правой руки на только что вошедшего в дверь Икки, при этом пристально глядя в глаза сестре. - Братик, ты о... Миоски оторвалась от картины и повернулась в сторону Икки. Тот подошел поближе к картине и сказал: - Ого, как на меня похоже! Хотя, постой, эти крылья беспонтовые какие-то,… перерисуй их, и будет в самый раз. Отвечаю, - оценил полотно Ворон, приняв самую пафосную позу, на которую только был способен. Миоски спустилась со стремянки и принялась с интересом рассматривать глаза Икки, пока Ворон неотрывно смотрел на полотно, думая, как бы его улучшить, чтобы показать свое Величество как можно более в выгодном свете, продемонстрировать всю мощь и гордыню его пути Шторма. - Нет, ну если ты так жаждала увековечить меня, то не надо было добавлять этих странных серых крыльев… Это другой путь, путь, которого я раньше не встречал, хотя есть в этом что - то знакомое. Ты ошиблась, дай я все исправлю, - с этими словами бравый Икки взял самую большую кисть, малярную, и попытался изобразить свои крылья. Но его «помощь» была встречена сопротивлением. - Казу - кун, выбирай более достойных и компетентных критиков в следующий раз, ладно? - усмехнулась девушка, - а то моя работа не доживет до заказчика. В ее глазах тоже зажглись искорки. Такие искорки мечут все художники, ревностно защищая свои работы. Икки, конечно, этого не знал, но стало невольно как-то не по себе. Брат и сестра - одна сатана. - То есть? - Ха — ха — ха - ха, - звонко рассмеялась девушка, ставя кисть обратно в банку, а Казу удивился еще сильнее. - Это же твой Микхаэль! – все еще не понимая причину смеха, ответил он ей, указывая на Ворона. - И, конечно же, ему 20 лет… он - гениальный художник… с европейским разрезом глаз. У него превосходный французский, двухместная комната в общежитии, которую он делит со своим другом... - Так… это совершенно другой человек? – начал медленно въезжать Казу. - Да, - она указала на Ворона,- а вот это твой одноклассник: 16 лет, японец, Икки Минами. Полное отсутствие знаний, в том числе иностранных языков, к изучению которых он не имеет ни предрасположенности, ни огромного желания. Челюсть Казу плавно спланировала вниз: - Да как же так? - Что… так это не меня изобразили на картине? – разочарованно спросил Ворон.