***
- Господа, - подал голос Его Высокопреосвященство, - первым на повестке Совета Меча будет не только Фабианов День. Меня больше всего волнует безопасность в столице. Все присутствующие повернулись к цивильному коменданту. Граф Килеан-ур-Ломбах неторопливо поднялся, стряхнул с рукава несуществующую пылинку. Холодно оглядел всех присутствующих. - Вверенный мне гарнизон находится в полной готовности, о чем я предоставил соответствующие бумаги. - А то, что горожане боятся в темноте носа из дома высунуть – это тоже на бумаге, - подал голос Первый маршал, что уселся, подобно гербовому животному, прямо на подоконник. Граф Килеан смерил его недовольным взглядом: - Дежурные разъезды патрулируют город, согласно принятому решению. И я отвечаю, что проверки таверн и постоялых дворов производятся регулярно. - Ну, на бумаге всё гладко, она же гладкая, - Рокэ разглядывал сапфиры на пальцах, - и тем не менее, «Чёрную маску» поймать вы не можете. - Ерунда всё это – с места поднялся маршал юга и бывший однокорытник Килеана – граф Ариго, - не существует никакой «Чёрной маски»! - Тогда почему же не далее, как три дня назад была вырезана семья ювелира с Цветочной улицы, а слуги утверждают, что на одном из разбойников была черная маска? - Так просто Висельники с удовольствием ухватились за эти слухи, и грабят честных горожан, пользуясь ими. - Герцог, скажите, - обратился к Рокэ тессорий, - почему вы не можете поймать «Чёрную маску»? - «Могу» - не значит «хочу» - ответил Ворон, - и вообще, ловить преступников дело солдат столичного гарнизона, а разбираться с тем, кто они и за что их арестовали – дело обер-прокурора. Каждый должен делать свое дело и быть на своем месте, не так ли, господа? Кардинал постучал молоточком по столу: - Итак, полагаю, вопрос с поимкой преступника, нагло убивающего богатых горожан, будет решен в ближайшее время. При этом он очень внимательно посмотрел на побледневшего коменданта. - А теперь, если присутствующие не возражают, я перехожу с следующему вопросу, дню святого Фабиана.***
- Рихарт, завтра мы уезжайт в Торка. - Та-та, мы покидайт столица. Близнецы стояли рядом, у Иоганна рука была перевязана платком. - Что с рукой? – поинтересовался Ричард. - Я есть немного поранить рука, но брат смазать бальзамом и все проходить, - расплылся в улыбке Иоганн. - После праздник приходи в таверна «Луна и лев», что у Северных ворот. Мы хотим попрощаться перед тем, как уехать в Горный Марка, - сказал Норберт. - Хорошо, - рассеянно ответил Ричард, вспоминая слова эра Августа, о том, что кардинал запретил брать сына мятежника в Фабианов День. Но после рассудил, что перед отъездом в Надор ничто не помешает ему попрощаться с близнецами Катершванц. Они за время учёбы стали ему настоящими друзьями. И хотя кансилльер предостерегал его от того, чтобы сдружиться с кем-либо в Лаик, Ричард был искренне рад тому, что он нашел настоящих друзей. Ленивый баритон, раздавшийся над площадью после того, как пробила полуденная пушка, заставил Дика вздрогнуть и отвлечься от невеселых мыслей о возвращении в Надор. Ричрад принес клятву Первому маршалу, гадая, зачем тот назвал его имя. И был удивлен, услышать в ответ: - Больше, чем оруженосец, мне нужен лишь духовник, которого у меня, к счастью, не имеется. Обязанностей у вас нет, и не предвидится. - Эр Рокэ, - обратился к нему новоиспеченный оруженосец, - а могу я навестить своих друзей? Они завтра отбывают с маршалом фок Варзовым в Горную Марку. Рокэ пожал плечами: - Езжайте, коли угодно. Только не заплутайте, мне не хотелось бы искать вас по всей Олларии. - Я не заблужусь, мы будем в таверне «Луна и лев». - Да хоть у Чужого, - раздраженно отмахнулся Алва, - ступайте. И вот еще, не называйте меня эром. Монсеньор куда лучше. - Благодарю, монсеньор, - отчеканил по-военному Ричард. И, велев оседлать Баловника, отправился в таверну «Луна и лев». Там он заказал вина и занял столик в углу. Прождав полчаса от назначенного времени, он начал было волноваться. Но тут человек в ливрее принес ему записку. Дик сразу узнал почерк Норберта, с которым они порой менялись тетрадями. После короткого извинения, тот написал, что у близнеца разболелась рука, и что они не могут прийти, как договаривались. Стало печально – Ричард уже настроился на общение с друзьями, но понимал, что Иоганн разболелся не на шутку. Видимо, торкский бальзам не помог. И что Норберт не будет оставлять брата одного, даже ради встречи с ним. Поэтому он набросал ответ, где пожелал Иоганну скорейшего выздоровления, и им обоим – счастливого пути. Отдав записку слуге, Дик вышел из таверны и отправился в особняк на улице Мимоз. Но тут случилось то, о чем предупреждал монсеньор. Ричард заблудился. Свернув по пути не туда, он поехал прямо, затем повернул назад, опять свернул не там, и, в конце концов, заплутал окончательно. Оказавшись на улице, названия которой он даже не знал, Ричард вновь пустил Баловника вперед, и тут увидел группу молодых людей, которые были заняты тем, что отнюдь не являлось невинным развлечением. Трое держали за руки девушку в простом платье, один из них срезал ножом с нее платье, стараясь не задеть белой нежной кожи. Рядом лежала старуха – ее голова была в луже крови. Девушка уже ни кричала, понимая, что это бесполезно. Вокруг не было ни души, окна и ставни домов были закрыты. Над столицей раскинулась ночь, и лишь полная луна освещала жуткую картину. Все обернулись на стук копыт Баловника. - Эй, господа! – крикнул Дик, поворачивая коня прямо ан молодых людей, - не могли бы вы обращаться с дамой повежливее. - Какое твое дело – отозвался тот, кто держал в руках нож, - проезжай мимо, и ты, может быть, сохранишь свою жизнь. Баловник всхрапнул, где-то отозвалась тревожным ржанием лошадь. - Спасите! - взмолилась девушка. Дик почувствовал себя настоящим рыцарем. Хотя нападавших было четверо, а он – один. И все были вооружены. - Не вы ли – «Черная маска»? – обратился он к тому, что держал нож. На нём действительно была полумаска, скрывавшая лицо. - О, вам любопытно, что она скрывает ? – улыбка разбойника напоминала оскал, - что же, в свое время вы узнаете. Только плата за эту тайну – ваша жизнь. Дик спешился и выхватил шпагу. Трое друзей отпустили девушку – им предстояла куда более лакомая добыча. Девушка с плачем кинулась к старухе, но той уже ничем нельзя было помочь. - Бегите, сударыня, - шепнул ей Дик. А после уже не обращал внимания на нее, так как отражать удары шпаги незнакомца в маске было все труднее. Тот превосходно владел клинком. Дик вспоминал уроки капитана Рута и жалел, что не успел взять несколько уроков фехтования у Алвы. Удар, принять острие шпаги на свой клинок, развернуться вправо на пол-оборота, атаковать… Дуэль напоминала смертоносный танец. Друзья «Чёрной маски» выхватили свои шпаги и тоже начали наступать на Дика. Он отчаянно отступил к стене, понимая, что его первый бой может оказаться последним. Но не в правилах Повелителя Скал было покидать поле боя. Или дуэли. И он держался, даже тогда, когда острие шпаги вспороло ему камзол. Рана в грудь, лезвие вошло достаточно глубоко, по телу заструилась кровь. Боль затмила сознание, но он устоял. И даже услышал выстрелы, успев заметить, как падают в пыль его недавние противники… - Герцог Алва, - прошептал он, прежде, чем ночь стала непроглядно темной.***
- Браво, юноша, - услышал Дик, - вы умудрились найти неприятности на свою голову, едва став моим оруженосцем. Мало того, что вы не вняли моему совету и заблудились так еще и на вас напали. Дик хотел возразить и рассказать маршалу, как всё было, но тот приложил прохладные пальцы к губам юноши. - Молчите, лекарь запретил вам разговаривать. Я знаю события прошлой ночи. Точнее, уже позапрошлой – вы изволили болтаться между тем миром и этим больше суток. Но теперь опасности нет. Рана болела, Дик нащупал на груди тугую повязку. Это движение стоило ему порции сильной боли, и он невольно застонал. - Тише, я же сказал – недовольно поморщился Рокэ, - никаких движений и никаких разговоров. Пейте. Он приподнял голову оруженосца, помогая ему выпить тинктуру, оказавшуюся горькой. - Вам лучше уснуть. Мы еще успеем обо всем наговориться.***
Дик уже почти выздоровел, когда в дом герцога Алвы прибыл с визитом… сам кансилльер. И о чем-то беседовал с монсеньором. Затем к Ричарду вошел сам Алва. - Вы желаете видеть друга семьи, Дикон? Он умоляет, чтобы я пропустил его к вам. - Конечно, - удивился тот, - пусть войдет. Граф Штанцлер за неделю постарел на два десятка лет. Взгляд был потухшим, и сам кансилльер превратился из пожилого мужчины в глубокого старика. Алва, вопреки ожиданиям Ричарда, не ушел, а устроился в кресле и попросил принести вина. - Знаете, граф, я тоже желаю выслушать вашу исповедь. - Мне уже всё равно. Я рассказал вам ее еще во дворце. - Интересные истории можно послушать и дважды, - ответил Ворон, - пейте вино. Мы с Диком ждем. - Не надо вина, - эр Август отодвинул от себя бокал. Ричард ничего не понимал, ровным счетом. Почему кансилльер захотел повидать Дика? Что с ним случилось, что он выглядит таким растерянным и постаревшим? И о какой истории толкует герцог Алва? Но вскоре все прояснилось. - Когда-то и я был молод и привлекателен, - начал рассказ Август Штанцлер, - и имел несчастье любить ту, которая отвечала страстью на мои признания, но мы не могли быть вместе. Да-да, я любил Её Величество, королеву Алису Дриксенскую. Она была старше меня, но это не мешало нам быть без ума друг от друга. Наша любовь принесла плоды, и когда скрыть положение королевы стало невозможно, она решила предпринять поездку в монастырь святой Октавии, якобы на молебен. Но по дороге начались роды. Мальчик, которого она родила, оказался здоровым и крепким, хотя и родился раньше срока. В той же деревне в соседнем доме крестьянка родила мертвую девочку. И я принял решение, пока Алиса была в беспамятстве. Дети были подменены, крестьяне получили хорошую сумму за молчание, а я дал слово, что вернусь и заберу моего сына. В том, что это был мой сын, я не сомневался. Через пять лет Её Величество была отправлена в монастырь, и мы больше не виделись. Я не открыл ей тайны, но вернулся и забрал Альфреда, на которого не жалел денег. Мальчик получил блестящее образование, но пошел по кривой дорожке. Альфред познакомился с другими детьми дриксенской знати, к слову, он не знал о своем происхождении. Юноша стал проводить время в притонах, откуда его вытаскивали мои люди. Мне приходилось оплачивать его жестокие шалости и выходки, и щедро сыпать золотом. Но день ото дня он становился хуже и хуже. Я решил женить его, думая, что он остепенится. Но мой сын обвинял жену в том, что он по её милости лишился свободы, и стал бить бедняжку. Я не мог ничего сделать, тем более, я был в Олларии, а он – в Дриксен. Юджина умерла, будучи беременной, а Альфред связался с певичкой – наполовину кэналлийкой, наполовину холтийкой. Та забеременела от него и в срок родила мальчика, которого назвала Аланио. Увы – она умерла, так и не оправившись после родов, я же стал растить внука. Альфред не интересовался судьбой ребенка, и я забрал его в Талиг, где он и рос в пригороде Олларии, под присмотром верных людей. Но потом Альфред погиб на дуэли, и Аланио пошел вразнос, как в свое время – его отец. Он в открытую обвинял меня в том, что я предал его отца, что всю жизнь думал лишь о себе. И потребовал от меня, чтобы я забрал его в столицу. Это случилось три года назад. - И тогда наша столица впервые услышала о «Чёрной маске»? – спросил Алва, глядя на свет свечи через бокал с вином. - Да, верно, - ответил Август и стал продолжать: Аланио был в мать – он от отца унаследовал лишь любовь к жестоким шуткам. Сколько всего он творил, я не могу пересказать. Я вытаскивал его из неприятностей. Как в свое время – его отца. Граф Килеан был в курсе всего, но я взял него слово молчать. Ему нужны были деньги, и он согласился. Солдаты отправляли внука ко мне, я же мог лишь умолять его остепениться, на что Аланио смеялся мне в лицо. - Так, получается, вы покрывали все преступления, творимые «Чёрной маской»? – возмущенно спросил Ричард. На это Август лишь опустил голову с седыми волосами. - Вы говорили, что я отвечаю за прегрешения Эгмонта, а сами… Вы даже не смогли справиться с внуком! Голос Дика звенел, как натянутая струна. - Это верно, что дети не отвечают за дела отцов. Но отцы, а тем более, деды, отвечают за дела детей и внуков. Сколько невинных душ погубил ваш внук, и сколько бы еще мог погубить, если бы вы продолжали покрывать его деяния! И это вы, который называл себя другом нашей семьи. Думаю, ни один порядочный человек больше не захочет подать вам руку, граф Штанцлер! Язык не повернулся назвать этого старика «эр Август». - Что поделать – забормотал кансилльер, - родная кровь. - Вот что, граф, - подал голос молчавший до сих пор Рокэ, - полагаю, вы утомили моего оруженосца столь длинной историей о ваших родственниках. Ваши проездные документы подписаны, и вы знаете, чем грозит вам возвращение в Талиг. В лучшем случае – Багерлее, в худшем... Он замолчал, выразительно глядя на дриксенца. - Карета ждет вас внизу. Штанцлер сбивчиво попрощался с Диком и покинул комнату. А Ричард остался думать – ему было над чем поразмыслить. - Монсеньор, обратился он к Алве, -как же так? Он.. я считал его честнейшим человеком, почти святым.. Я верил ему... - Иллюзии имеют свойство рушиться, Дик, - ответил Рокэ, - а сейчас пейте вино. В некоторых случаях лучше напиться и всё забыть. И взял гитару.***
Бывший кансилльер не доехал до исторической родины – он умер от сердечного приступа в дешевой гостинице. А «Черная маска» стала очередной легендой, которых так много хранит старая столица. Что касается Ричарда, то он служил верой и правдой Первому маршалу Рокэ Алве, и никогда не вспоминал больше о «друге семьи».