Полуночные встречи

«И чего он торчит здесь просто так?» - задавался я вопросом, наблюдая из тени по другую сторону улицы. Бывают разве шлюхи обычно столь привередливыми? В противовес другим проституткам на "Блядской аллее", как любовно прозвали этот участок, что всячески пытались подцепить показывавшихся на горизонте клиентов и даже случайного прохожего, он попросту стоял, привалившись к грязной стене бара и раскуривая сигарету. Несколько потенциальных клиентов останавливались и что-то кратко предлагали, но он качал головой, ясно давая знать об отказе. Явление странное и неожиданное, но оно делало его еще более интригующей находкой. Оценивая свои варианты, я уже с неделю наблюдал местность. Первые две ночи – никаких перспектив. Если бы все затевалось с другой целью, то шлюха была бы просто шлюхой, и сошла бы любая из них, но для такого особого проекта мне требовался идеальный экземпляр. Он появился на третью ночь. Понимание, что он и есть тот самый, пришло сразу же, стоило моему взгляду упасть на него: от всего его облика разило тем, что я искал. А искал я, откровенно говоря, вконец запутавшийся клубок. Сейчас я выжидал удобного момента, давая ему возможность обработать еще одного клиента перед тем, как я подойду к нему. В конце концов, он вряд ли вернется к работе сразу же, как я с ним закончу. Я скользнул взглядом по часам, отметив, что минутная стрелка почти догнала получасовую отметку, и решил, что настал мой черед. Я шагнул из тени, торопливо пересек улицу и остановился, по меньшей мере, в двадцати шагах от него. Я начал медленно приближаться к нему, но он так и не повернул головы в мою сторону. - Привет, - поприветствовал я, оказавшись напротив него. Его рука с зажатой в пальцах сигаретой застыла на полпути ко рту, а глаза скользнули вверх, чтобы встретить мои. Он пристально осмотрел меня (интересно, что же он мог почерпнуть из этого занятия), перед тем как опять взглянуть мне в глаза. Приложившись, наконец, ртом к сигарете, он затягивается: глубоко, выпуская затяжную, неровную струйку дыма. - Чем могу помочь? – спрашивает он. Голос у него был глубоким, ленивым и тягучим. В идеальном соответствии с его образом. Я задумался над тем, как сформулировать свою просьбу. Меня можно назвать прямым, даже резким человеком, но мне не хотелось давать почву для обид, на случай, если он вдруг окажется чувствительной шлюхой. Мало ли. - Хотел бы насладится твоим обществом, если это возможно, - наконец, нашелся я, решив, что небольшой комплимент в ни к чему не обязывающем тоне должен провернуть задумку. - И что если нет? – спросил он в своей ленивой манере, хотя у меня складывалось впечатление, будто он смеется надо мной. Двое могли сыграть в отличную игру. Я пожал плечами: - Тогда я пожелаю тебе спокойной ночи и оставлю в покое. Ты вправе отказать кому захочешь. Только я повернулся, намереваясь уйти, как почувствовал руку на своем плече. Улыбка тронула мои губы, но мне удалось подавить ее, бросая на него взгляд через плечо. Он в последний раз жадно и нарочито неспешно затянулся, после чего бросил сигарету на землю и затушил ее ногой. - Где бы ты хотел заняться этим? – спросил он, выпуская долгую струю дыма в моем направлении. Глаза защипало, но, тем не менее, я даже не шелохнулся. - Есть одно место. Кивнув, он убрал руку с моего плеча и жестом предложил мне указывать путь. Моя машина была припаркована через улицу, прямо за входом в Аллею, где мне пришлось прятаться всю последнюю неделю. Я разблокировал двери и скользнул внутрь, дождавшись, когда он займет место рядом, после чего тронулся с места. - Какие нынче будут ставки? – попутно поинтересовался я. Он назвал цифру, и я не смог сдержать удивленного вздоха. - Ого… Все, конечно же, здорово поменялось. Он усмехнулся. - Да ну, твой первый раз? – поддразнил он, вызвав у меня усмешку. - Мне не приходилось платить за секс со студенческих времен, - честно ответил я. – И в те времена так было лишь потому, что мне и моим сверстникам это казалось лучшим способом удовлетворить прямую нужду. Безо всякого риска нарваться на случайные романы и эмоциональные драмы. Девчонки из универа могут доставить изрядную головную боль. Краем глаза я заметил, как он бросил на меня взгляд искоса. - Значит, ты не гей тогда? - Просто давай скажем, что я универсальный, - я улыбнулся. Оказавшись у мотеля, где я снимал номер с самого начала своих наблюдений, мы выбрались из машины и вскоре очутились в тускло освещенном лобби отеля. Проскочив мимо дремлющего консьержа, мы поднялись по лестнице на второй этаж. Несколько шагов прямо по коридору - и вот уже дверь в мой номер, которую я сразу же открыл. Как только мы оказались внутри, я повернул ключ в замке снова, запирая нас. - Не желаешь выпить чего-нибудь? Я принесу, – предложил я, попутно вылезая из куртки и бросая ее на спинку стула, ютившегося в углу около небольшого стола. В номере из удобств были всего-то кровать, тот самый стол с лампой и ванна, но перечисленное вполне удовлетворяло мои нужды. Здесь не было минибара, так что пачку пива, содовую и бутылку любимого виски я загрузил в кулер со льдом. - Нет, спасибо. Он тоже снял свою куртку и теперь просто сидел в ногах кровати, выжидающе глядя на меня. - Деньги вперед, - прямо заявил он. - Конечно. – Я вытащил бумажник и вынул несколько банкнот, но прежде чем вручить ему их, я решил, что пришло время прояснить ситуацию. – Пока мы не начали, есть кое-что, о чем ты должен знать. Он нахмурил брови, а взгляд мгновенно затянулся недоверием: - Только не говори, что ты из тех придурков, которых штырит от всякого извращенного дерьма. Мои глаза удивленно округлились. - Нет-нет, ничего подобного. Я просто… мне следует пролить свет на кое-какую вещь. - Ну хорошо… - Причина, по которой я привел тебя сюда, не заключается в сексе. На самом деле, я журналист. – Я кивнул в сторону лэптопа на столе. – Я в процессе написания разоблачительной статьи про проституцию, про "человеческую" сторону, и мне хотелось бы, чтобы ты посодействовал мне в этом. Морщинка между бровей углубилась. - Ты серьезно? Я кивнул, надеясь, что он поймёт, что мне нет нужды врать. - Я в любом случае заплачу за потраченное время, даже вдвойне, если это поможет тебе почувствовать себя спокойнее. - Ты серьезно. – На этот раз это скорее было констатацией факта. Я снова кивнул, а он, казалось, задумался на долгие минуты, устремив взгляд в маленькое окно, после чего опять повернул голову в мою сторону. – Хорошо. Чего именно ты хочешь от меня? Я выдвинул стул и повернул в его сторону, захватив блокнот и ручку, лежавшие рядом с лэптопом. - Расскажи мне свою историю. - Мою историю. - Да. Что заставило тебя взяться за это дело, что оно значит для тебя в любой определенный день. Такого рода вещи. Он снова замолчал, очевидно, раздумывая над вопросом, но когда он заговорил, его ответ удивил меня. - Позволь мне задать тебе вопрос. Почему ты выбрал меня? - Почему? – тупо повторил я. Он кивнул: - Я уже давно заметил тебя. Ты торчишь здесь всю неделю, высматривая. Почему в итоге выбор пал на меня? Почему сейчас? Я сглотнул, ошарашенный этим неведомым для себя открытием: - Я и не подозревал, что меня заметили. Его губы исказились в кривой улыбке: - Мы - хастлеры. Наша жизнь зависит от наших наблюдательных способностей. В буквальном смысле. Я кивнул в догадке, вспомнив, как он внимательно изучил меня, очевидно, прикидывая на глаз мои параметры. Я подходил ему по всем пунктам. - Мне был нужен идеальный человек, - начал я. – Спустил понапрасну два дня, но на третий появился ты, а я понял, что поиски завершены. - Почему же? - Я угадал в тебе человека, которому есть что рассказать. Он усмехнулся. - Вот оно что… - Расскажи мне, - бесхитростно попросил я. Он откинулся на локтях, с тайной усмешкой разглядывая меня, после чего начал говорить. Его звали Сехун. Он никогда не знал своих родителей, погибших в автокатастрофе. Ребенком его передавали из рук в руки разным родственникам, пока, наконец, он не попал к каким-то бедным едва ли родственникам. Жизнь с ними была не сладка, а в десятилетнем возрасте они выменяли его и "отдали" ростовщику в замещение невыплаченной ссуды. Ростовщик в свою очередь перепродал его за большую цену. К несчастью, его новый "родитель" оказался порочным стариком, падким на маленьких мальчиков. Эксплуатация поначалу была только физической, его тело было слишком маленьким и хрупким для чего-то ещё, но, стоило ему достигнуть полового созревания, начались приставания, переросшие со временем в открытое сексуальное насилие. Он говорил бесстрастно, будто излагал чужую историю, и этот факт заполнил мое нутро горечью. Я записал все слово в слово, но даже пускай, как журналист, я просто выполнял свою работу, все человеческое во мне, душа, если угодно, - все болело за него. Он, как исправный механизм, выдерживал насилие как мог, в обнимку с алкоголем и наркотиками, когда его "владелец", как он отзывался о старике, прознал, что они делают его более уступчивым. На мой вопрос о том, сопротивлялся ли он, Сехун признался, что предпринимал попытки первое время, но потом пришло горькое осознание, что все его старания тщетны. Ни одна душа не пришла, чтобы спасти его. Ни одна душа вне стен огромного дома не подозревала о его существовании, а каждый внутри этих стен – либо жертва, как и он, либо тот, что за плату держит рот на замке. Борьба только усугубляла его боль, потому что его владельцу это нравилось, они нравились ему "резвыми и бойкими", как он выражался. Спустя некоторое время он отказался доставлять ублюдку подобное удовольствие. Это была единственная сила, что у него имелась. Ему стукнуло семнадцать, когда он, наконец, убедил себя в том, что с него хватит и что смерть, неважно, его или его владельца, была единственным выходом, чертов старик сдох. На этих словах он усмехнулся. Вся ироничность такого исхода не ускользнула и от меня, но сильнее было чувство сострадания и жалости, бежавшее по моим венам. Выстрадать то, что выстрадал он, прийти в итоге к решению, но при этом даже не получить удовольствия от его осуществления… Жизнь была слишком несправедлива. Он бежал. По его словам, выбежал прямиком через парадные двери, как только получил новости. Он не собирался ждать, пока заявится еще какой-нибудь больной родственничек и "унаследует" его. Он запихал в карманы все, что могло уместиться, и ушел. Остальные тоже последовали его примеру, но так как им никогда не дозволялось общаться и они не смогли стать друзьями, каждый из них пошел своим путем. Его первый глоток свежего свободного воздуха был опьяняющим. Он шел и шел, просто радуясь возможности идти подобно вольному человеку и забывая о заботах и беспокойстве. Но потом пришло неминуемое осознание того, что ему некуда пойти. Нет еды, нет одежды, нет денег. Ничего кроме крох в кармане. Он провел первую пару ночей на улице, желая сохранить то немногое, что у него оставалось, но вокруг царил холод, и он просто не был приспособлен к жизни. И ко всему прочему, он переживал ломку. Он даже не подумал о том, чтобы взять немного наркотиков с собой. Так что он спустил все, что имел, на покупку еды, спиртного и наркотиков, снял номер в дешевом мотеле и устроил себе небольшой праздник. К концу ночи он пялился пустыми глазами в потолок, - взгляд заволакивало туманом, - надеясь больше никогда их не открыть. Он исчерпал всего себя, выдохся, перегорел. Судьба, тем не менее, имела на него другие планы. Он проснулся - бледный, его тянуло рвать, с трещащей от боли головой, но все же проснулся. Тогда он решил, что раз уж мир не позволяет ему умереть, значит, он должен учиться выживать в нем. Он отказался от наркоты, но до сих пор нуждался в способе выжить, в источнике дохода. Больше ни о чем он думать не мог. - Венерические болезни нынче серьезный вопрос. Ты не боишься подхватить болезнь? Он пожал плечами: - Я регулярно обследуюсь и всегда использую презервативы. Собственные, не их. - Как выбираешь своих клиентов? Как решаешь с кем пойти? Он улыбнулся: - Я удостоверяюсь, что они меньше меня или что я сумею взять над ними верх и защитить себя, если потребуется, - объяснил он. – Я очень рано уяснил, что больше - не всегда лучше. Большие члены частенько достаются в придачу с тяжелой рукой. Теперь я понял, почему он тогда бегло осмотрел меня. Даже сквозь мою объемистую куртку он смог разглядеть, что у меня некрупное телосложение, да и разница в росте была очевидна. - Ты не думал о том, чтобы пойти в школу? – неожиданно спросил я, чувствуя жгучее желание спасти его, даже если от него самого. – Сбросить с себя все это, научиться делу, хоть чему-нибудь. В наше время есть так много социальных программ для парней вроде тебя. Он едко усмехнулся. - Как я должен был сделать это без денег, родителей, дома? У меня не было ни паспорта, ни свидетельства о рождении, ничего. Если рассматривать наше законодательство, то я не существую. Я вообще возможно погиб вместе с моими родителями. Я хотел возразить, но все же не смел отрицать того, что его слова были правдой. На работе я сталкивался с таким и наслушался слишком много подобных историй. Если даже он был бы принят в приют, потому как формально еще не достиг совершеннолетия, позорное клеймо прошлого преследовало бы его всю жизнь. - Поначалу было непросто, - продолжал он, возвращаясь к началу. – Просто я считал, что все клиенты были, как и тот старикашка - мерзким и отвратительным подобием человека, а все, чего они хотели, был кусок задницы в обмен на их деньги. У меня не заняло много времени понять, что все оказалось не таким простым. Конечно, были типы наподобие него, и в общем-то я и сам предпочитал таких в первое время, потому что знал, как управиться с ними. Потом я начал понимать, что нельзя всех их чесать под одну гребенку. Некоторые из них были на самом деле порядочными мужчинами, которые просто истосковались по дружескому общению или которые не соответствовали социально приемлемым стандартам красоты и чувствовали, что единственный способ получить кого-то желанного, чтобы тот тоже его желал и заботился, - это заплатить. Попутно я также получил несколько трудных, не говоря уже болезненных, уроков. Наш бизнес – очень конкурентный бизнес. Ты обязан помнить, на чьей территории находишься, и здесь всегда шляются сутенеры, высматривая кого бы добавить в свой… "каталог", скажем так. Меня соблазняла мысль о том, чтобы попросить его раскрыть эту тему подробнее, но один взгляд на его лицо - и я придержал язык. Ответы были там, в его глазах. - А как сейчас? – тихо спросил я. – Ты старше, разумнее. Если ты занимался этим до сих пор, то у тебя должно быть достаточно накопленных денег остановиться и начать жизнь с нуля. Может перебраться в другой город или что еще. Он пожал плечами: - Может мне просто нравится то, чем я занимаюсь. - Это не так, - уверенно заявил я. – Мы оба знаем, что это далеко не так, даже не пытайся убедить меня в обратном. Он пожал плечами снова: - Может я просто жду. - Чего? – с неподдельным интересом спросил я. Он улыбнулся: - Конца. Не знаю почему, но от его слов холод пробежал по моей спине. - Это то, чего ты хочешь? – прошептал я. - Чтобы все закончилось. - Я просто не хочу страдать больше, - просто признался он. Его слова были пронизаны болью, но улыбка на лице стала шире. Пока я заканчивал делать записи, он встал и пошел к кулеру, вынимая пиво и выпивая его одним долгим глотком. - Мы закончили? – отстраненно осведомился он. Я очнулся от своего писательского раздумья и поднял на него глаза. - Да, конечно. – Я поднял деньги со стола, достал бумажник и удвоил первоначальную ставку. Я протянул ему их: – Это тебе. Он слегка улыбнулся и отвел мою руку в сторону: - Не беспокойся на этот счет. Мои глаза удивленно расширились. - Но… ты должен позволить мне дать тебе что-нибудь. Я отнял ценное время, которое ты мог бы провести иначе… - я вспыхнул, внезапно прервав речь. - …трахаясь с очередным клиентом? – саркастично подхватил он. Усмехнувшись еще раз, он пожал плечами. – Все в порядке. Я мотнул головой: - Я не могу позволить тебе уйти без какой-либо платы. Я настаиваю. Странное выражение затянуло его глаза, и он рассеянно отбросил банку с пивом в сторону, двинувшись по направлению ко мне с грацией пантеры, крадущейся к жертве. - Так уж и быть. Если ты настаиваешь, я возьму плату. – Он остановился на расстоянии дыхания от меня. – Но я не хочу твоих денег. Первое касание его губ было оглушающим, но уже скоро я начал отвечать ему, обвивая руки вокруг его талии. Я понял, что часть моего влечения к нему была физического, сексуального плана, а не только профессионального, в сущности. Мы бросились в кровать, путаясь в беспорядке из конечностей и языков, жадными руками срывая одежду друг с друга. Когда он, наконец, оказался подо мной: нагой, глаза полуприкрыты и тело дрожит мелкой дрожью от нужды, в то время как я готовился войти, его вопрос был сродни ведру окатившей меня ледяной воды. - Как тебя зовут? Тогда я осознал, что пусть мы провели вместе уже больше двух часов, я так и не удосужился представиться. - Лухан, - пробормотал я. Его губы тронула улыбка: - Рад знакомству, Лухан. Позже, когда я волнительно обнимал его, словно врученный мне небесами дар, и прижимал к себе, шестым чувством понимая как он нуждается в этом, одна мысль пристала ко мне и отказалась остаться незамеченной. - Почему ты пошел со мной? – спросил я. - Мм? – он сильнее прижался ко мне, уже слегка впавший в дрему. - Я видел ночью, как ты отказывал одному за другим, и так не в первый раз. Каждую ночь ты стоишь там и отказываешь им. Почему? Раскрыв один глаз, чтобы вглядеться в мое лицо, он засмеялся. - Мои "рабочие" часы: с семи до полуночи, иногда с шести. По-разному. После магазин закрыт. После полуночи я делаю это для себя. - Для себя? – сконфуженно повторил я. - Я хорош в том, что делаю, а на территории нашего бизнеса мы не можем позволить себе быть слишком придирчивыми, иначе придётся голодать. Поэтому я стараюсь не быть чересчур разборчивым, однако перед тем как уйти домой, я выбираю одного парня просто для себя. Не просто клиента, "обычного" клиента, а того, кого, если бы обстоятельства сложились иначе, я мог бы видеть рядом с собой. Кого-то… порядочного и привлекательного. Кого-то, с кем я правда "хочу" спать. Только тогда я переживаю настоящую страсть и не должен притворяться. Хотя я все-таки, кажется, обманываю себя, когда, пусть и на миг, позволяю себе верить, что это больше, чем есть на самом деле. - Тебе не нужно притворяться со мной, - прошептал я. Губы изогнулись в улыбке: - Я знаю, иначе меня не было бы здесь. *** Когда рассвело, мы все еще лежали в постели, тесно переплетясь руками и ногами. Я был удивлен отсутствием неловкости, когда взглянул на него. Его приветственная улыбка вызвала ответную на моем лице. Он потянулся ко мне и поцеловал, нежно и медленно, и даже когда я ощутил ростки похоти в животе – и я знал, что он чувствовал то же самое, из-за того, что мой член начинал тяжелеть у его бедра – он не предпринял никаких попыток зайти дальше. Пока мы одевались, мои глаза периодически перелетали обратно на его бледную, высокую и стройную фигуру. Я сожалел, что не мог хотя бы предложить ему завтрак или чашку чая. - Когда будет опубликована твоя статья? – поинтересовался он. Я бросил взгляд на записи на столе, перед тем как встретить его глаза. - Как только она будет написана, и мой шеф утвердит ее. Скорее всего, ее выпустят через ближайший месяц или два. - По-моему, не так уж и плохо, если люди будут знать обо мне, о том, что за тем, что мы делаем, скрывается нечто большее. Как если бы быть увековеченным. Так, что даже когда я умру, часть меня останется на поверхности земли. – Одобрил он свои мысли. - Я буду следить за этим. Изнанку души Сехуна, что долгое время с усердием пряталась им, мне удалось узреть прошлой ночью. А сейчас я мог видеть, как он без долгих рассуждений вновь ее прячет. - Я хочу сделать что-нибудь для тебя, - беспомощно выдохнул я. Он улыбнулся. - Ты сделал. Ты делаешь. Ты пишешь мою историю. Желание исполнено. Я нетерпеливо пробормотал: - Я имею в виду нечто большее, прямо сейчас. Он пожал плечами. - Я приду повидаться с тобой вновь, если выпадет возможность, - соврал я. Несмотря на то, что мы провели последнюю ночь вместе, у меня по-прежнему была семейная жизнь и карьера, о которой мне стоило подумать. Связь с ним, как с известным хастлером, независимо от того, насколько хорошим, умным или сексуальным я не считал его, могло пагубным образом сказаться на нас обоих. Тем более что мы были привлекательны друг для друга, ну а теперь еще был и сексуальный опыт. Он широко улыбнулся. - Я буду ждать, - сказал он, хотя я мог прочитать в его глазах, что он понял мою ложь. Я все еще не мог отпустить его без какой-либо связующей ниточки, так что потянулся к бумажнику и достал свою визитную карточку. - На ней номера моего офиса и мобильного. Позвони мне, если нуждаешься в чем-нибудь или… тебе просто захочется поговорить. Он кивнул: - Хорошо, – и спрятал визитку во внутреннем кармане пиджака. – Ну…Удачи со статьей. Надеюсь, она сделает тебя богатым и знаменитым, - пошутил он. Я рассмеялся и смотрел, как он уходит. Чувство сознательной беспомощности тяжело отдавалось в моем сердце. Меня утешал тот факт, что, по крайней мере, я не позволил ему уйти без чего-нибудь в придачу. Не считая визитки, он также унес в кармане пачку денег, тайком засунутой мной во время ночной вылазки в туалет. Вздохнув, я сел за стол, включил лэптоп и дал свободу мыслям. «Его звали Сехун. Он был чертовски красив, подобно самым востребованным знаменитостям, и умен: не совсем то, чего вы ожидали бы от обитателя Блядской аллеи. Его история, тем не менее, повествует о жизни заблудшего мальчика и напоминает нам о том, почему мы никогда не должны судить о книге по ее обложке. А началось все это в хрупком, казалось бы, двухлетнем возрасте…» *** Четыре месяца спустя… Я сидел на диване в гостиной и смотрел вечерние новости. Одна рука держала сигарету, а другой я обнимал свою умницу-жену. Я не обращал особого внимания на бубнеж диктора, слушал вполуха, пока кое-что не заставило меня обратить внимание на происходящее на экране. «В результате перестрелки между полицией и грабителями погибли два человека. Жертвы были идентифицированы как Дэниел Ли и О Сехун, оба известные как хастлеры в квартале красных фонарей. По словам полиции, эти двое не были замешаны в ограблении, просто оказались не в том месте не в то время. О Сехун был найден прикрывающим маленькую девочку от пуль. В заключении предварительной экспертизы сообщается о том, что он попал под перекрестный огонь, когда бросился защищать девочку. К счастью, девочка оказалась цела и невредима.» - Трагично, - пробормотала моя жена. Я растянул губы в улыбке, но, хотя ее не мог видеть, знал, что она горькая и тяжелая. Я знал, потому что чувствовал слезы на глазах. После той ночи Сехуна я больше не видел, но никогда не забывал о нем. И даже после завершения работы над статьей я часто вспоминал его. Когда ее, наконец, опубликовали, я намеревался отправиться на Аллею и лично вручить ему копию – это было самое малое из того, что я мог сделать в ответ на его содействие – но меня затянуло в бурный водоворот отклика от читателей и других СМИ, не говоря уже о вспыхнувших спорах, когда консервативные группы осудили меня за прославление проституции, хотя это далеко не являлось моей целью. Позже, когда страсти улеглись, к концу года, в течение периода награждений, я оказался достаточно удачлив, чтобы быть не только номинированным, но даже и выиграть. В один день я наведался в свой офис и обнаружил букет цветов. Моего секретаря не было, поэтому я не смог узнать у нее отправителя, но, оказывается, мне достаточно было взглянуть на открытку. «Спасибо. Сехун.» Надпись была короткой, но значила для меня больше всех полученных одобрительных отзывов. И вновь я подумал о том, чтобы пойти увидеться с ним, но потом напомнил себе, что он прекрасно знает, как найти меня, и, если бы хотел, то давно бы это сделал. Тот факт, что он держался на расстоянии от меня, значил то, что он решил, как и я, что для нас лучше оставить все как есть. Сейчас, когда я смотрел сквозь экран на его мертвое тело, лежавшее на полу ограбленного супермаркета 7Eleven, накрытое лишь тонким куском белой материи, пропитанной его кровью, я вспомнил, что у Сехуна было только три мечты. Все они сбылись.