When you leave to haunt someone else's dreams, think of me

Гермиона еще никогда не видела ее такой. Никогда не видела ее без чрезмерно яркой косметики, нанесенной так неумело и неровно, без улыбки на лице, без попыток саркастично пошутить. Гермиона никогда не видела ее потерянной и запинающейся, с глазами на мокром месте, которые бегают по всему помещению, но в результате так или иначе впяливаются в одну мертвую точку и больше не меняют своего положения. Она никогда не видела ее неловко переминающейся с ноги на ногу, слегка обхватив свое туловище руками, ей просто не свойственны такие позы. - Что делаешь сегодня ночью? У тебя есть какие-нибудь там планы или типа того? Ты не против открыть дверь или...Ты так быстро реагируешь на просьбы. Гермиона даже не спрашивала, а лишь молча покачала головой, давая согласие войти в ее комнату одним легким телодвижением, но Ньютон было достаточно и этого. Время уже давно перевалило за двенадцать часов ночи, поэтому Гермионе больше всего хотелось вернуться в свою постель, но, учитывая слабые и неуверенные шаги Ньютон, спальное место все же было уступлено сразу же. Никаких разговоров или вопросов. Никаких объяснений. Только случайные взгляды друг на друга в попытке сделать этот момент менее неловким и странным. Так продолжалось около часа, а сам факт того, что хозяйка данной комнаты металась по всему помещению из стороны в сторону, не в силах найти для себя места, мог бы, конечно, казаться забавным, не будь это все таким пугающим и угнетающим сразу. Каждая минута тянулась слишком долго, заставляя считать в голове до ста и обратно в надежде, что время пойдет быстрее. Каждая минута откладывалась в подсознании как персональный повод закричать прямо сейчас, ну, или хотя бы спустя пять-десять минут. Сейчас грудь Ньютон вздымается слишком быстро, поэтому Гермиона судорожно перебирает все содержимое ее аптечки, толком и не понимая, что от нее требуется в данный момент. Она не умеет оказывать помощь в таких ситуациях, она не умеет заботиться, точнее, нет, не так, не умеет заботиться в таком плане, как от нее требует данный момент. Она подходит ближе к кровати, погасив верхний свет. Теперь единственное освещение в помещении — слабое голубое мерцание, исходящее от работающего ноутбука, который стоит на рабочем столе и повернут экраном в сторону кровати. Медикаменты рассыпаются по полу с характерным звуком, а Гермиона наконец решается присесть рядом с Ньютон. Она кладет свою руку сверху одеяла, пытаясь понять, как ей стоит двигаться и вообще реагировать. - Ньютон… - она произносит это тихо, едва слышно, не убирая руку с одеяла. Она не пытается сейчас завязать разговор или пробовать что-то выяснить, она лишь хочет понять, что может сделать в данный момент. Мысли путаются в безграничных вариантах предположений, не давая продолжить фразу. Тишина длится слишком долго, а свет от ноутбука наконец затухает. Никакой ответной реакции. - Ты хочешь остаться тут до утра? В ответ лишь слабое бурчание. Ньютон отворачивается, зарывая лицо в подушку. Стало быть, это значит «да». Гермиона встает, чтобы убрать бумаги со своего рабочего места и заварить себе чашку крепкого кофе, потому что ночь обещает быть долгой. Клонит в сон, но пульс почему-то учащается. Гермиона чувствует слабость по всему телу, а мышцы уже начинают ныть. Так бывает, когда распорядок дня нарушается. Не даром же врач прописал ей именно этот режим. Время уже перевалило за четыре часа ночи, ждать ответа от Ньютон - это уже самая настоящая пытка. Мурашки пробегают по всему телу, словно слабые электрические импульсы. Это ощущение расходится от конечности к конечности, вызывая легкое покалывание в пальцах рук и ног. Не самое ужасное, что с тобой может произойти, но все же. Гермиона решается прилечь в постель, так как чувствует сильнейшую головную боль. И зачем она вообще открыла эту проклятую дверь? Черт ее дери, это одна из самых нелогичных и глупых вещей, которые она делала за последнее время. Ньютон всегда приносила с собой кучу проблем, но это уже переходило все границы. Хотя, с другой стороны, оставлять Ньютон одной в такой ситуации было бы слишком опрометчиво. Случись с ней что — Гермиона бы испытывала чувство вины до конца дней своих. Как бы не хотелось отрицать это, но состояние коллеги по лаборатории беспокоило ее, как никогда раньше. В любом случае, она старается лечь так, чтобы не помешать неожиданной гостье. Чистые, только выглаженные и накрахмаленные простыни и пододеяльник теперь смяты и безобразно свисают с кровати. Кажется, Ньютон уже спит или близка к состоянию сна. Гермиона ложится рядом, даже не накрываясь одеялом. Она боится двинуться, отодвигаясь все дальше и дальше, думая лишь о том, чтобы не упасть с края кровати. В конце концов сон приходит достаточно быстро, что, конечно, странно, но в любом случае хорошо. Гермиона просыпается от слабых всхлипов и чрезмерного тепла, а затем открывает глаза. Она не сразу понимает, откуда исходят эти звуки. Ньютон же в ответ закрывает глаза в надежде, что она уснет и никогда больше не проснется. Ей хочется, чтобы этот момент надолго впечатался в память, но все же она не хочет, чтобы он превратился в слабые отголоски ее спутанных и порой пугающих воспоминаний. Это слишком нетипично и хорошо, чтобы кончиться так быстро. Слишком тихо. Слышно исключительно слабое дыхание, быстрое сердцебиение, удары дождя об железный подоконник и движение секундной стрелки на больших часах, стоящих в углу. Шторы задернуты слишком плотно, поэтому не пропускают слабый свет фонаря в комнату. Это напоминает небольшой бункер. У Гермионы слишком странная комната, полная всяких старинных предметов, которая пугает побольше, чем любая сцена из фильмов ужасов, поэтому Ньютон прижимается лицом к ее плечу, а затем проводит носом по ключицам. Она похожа на слепого котенка, который тянется к теплу и неуверенно тыкается во все мордой. Гермиона кажется холодной и слегка ошарашенной, но она все же старается не реагировать. Кажется, что ее сердце теперь стучит немного громче, а дыхание теплее. Она дышит в затылок своей соседке по кровати, стараясь не шевелиться, словно боится ее напугать или, не дай Бог, оттолкнуть. Ньютон прокручивает в голове их диалог. Она вспоминает, как просила открыть дверь в первом часу ночи, как просила впустить ее, когда почувствовала, что не может больше находиться наедине с собой. Немного неловко, но все лучше ее комнаты с обшарпанными голубыми стенами, скрипучей кроватью и лампой, которая время от времени моргает из-за того, что старше самой Ньютон и уже не выдерживает перепадов напряжения. Как она не сказала ничего, кроме абстрактных наводящих вопросов. Вообще-то ей следовало просто спросить напрямую, можно ли провести ночь вдвоем, ведь Гермиона - человек недогадливый, когда информация излагается непривычным для нее способом. Но все же она также весьма проницательна в большинстве случаев, и этот не оказался исключением, так что стоит быть благодарной, что она сама предложила войти. Кажется, ветер разошелся на славу. Холодно, чертовски холодно, и только математик изнывает от тепла чужого тела. - Да что с тобой не так? - Наконец спрашивает Гермиона, не выдерживая больше этой неоднозначности. Ответа все так же не следует. Это выводит, чертовски выводит, это напоминает попытку поговорить с покойником или зомби, это заставляет хотеть залезть на стену или еще куда, лишь бы не испытывать эти непонятные чувства, это заставляет хотеть сесть и обнять свои колени. И да, это пугает. - Ты собираешься спать дальше, или уже утро? - Голос Ньютон хриплый и слишком спокойный, словно кто-то проводит шершавой тряпкой по гладкой деревянной поверхности. - Сейчас около шести утра, но я планирую отправиться на работу не раньше полудня, так как сегодня нас там уже не ждут. Но нам все равно следует подать отчет об исправности оборудования, поэтому я предпочла бы видеть тебя на рабочем месте. - Гермиона смягчается, стараясь сделать свой голос более дружелюбным и снисходительным. - Конечно, если позволит самочувствие. Ньютон снова и снова пробирает дрожь, и она садится на край кровати, стараясь найти свои очки где-то под слоями из одеял и пледов. Кажется, Гермиона действительно позаботилась о ней этой ночью. Она подает ей очки, доставая их с маленькой деревянной тумбочки, что находится около кровати, на что получает в ответ тихое: «Спасибо». Кажется, Ньютон сломалась. Она сломалась после того неудачного опыта. Или удачного? Никто так и не понял, но Пентекост явно знал, как использовать это. И куда ей теперь? Гонконг? А стоит ли? Неужели никто, кроме Гермионы, не считал, что поощрять Ньютон в губительных для нее начинаниях - это как-то уже слишком? Война есть война, но все же... Нет, война есть война. Но если и жертвовать кем-то, то уж явно не выдающимся биологом, одним на миллиард, имеющим уникальнейший опыт на всем гребанном земном шаре. Да, пришлось признать это для себя, как бы это не было досадно, но Ньютон должна цениться как минимум как незаменимый сотрудник. Поэтому опрометчиво было просить ее посетить Гонконг. - Наверное, мне нужно к себе. - Произносит Ньютон, облокачиваясь на стену, около которой стоит кровать. Голова кругом идет, а в груди словно что-то застряло. - Не думаю, что тебе стоит вставать с кровати. - Тихо шепчет Гермиона, проводя рукой по лицу коллеги, которое сейчас нехарактерно бледное и осунувшееся. Та же лишь прижимает холодную руку к своей щеке, а затем ко лбу, положив сверху уже свою ладонь. - Тебе стоит поспать еще. «Sleep next to me» И Ньютон слушается. Сейчас не то время и не та ситуация, чтобы что-то оспаривать, поэтому она падает на кровать. Гермиона очень аккуратно снимает с нее очки, положив их обратно на тумбу. И в чем был смысл надевать их буквально на две минуты? Посмотреть на черную темноту и очертания предметов в ней? Мысли Ньютон — полный хаос, в них кроется много такого, чего человек понять не в силах, а потому это так сильно мучает, заставляя испытывать панику без причины. Нет больше сил сводить все на нет, нет больше сил сопротивляться и отгонять от себя страх. Ньютон боится, а Гермиона не в силах помочь ей. «...tell me everything is how it should be.» Она запускает свою руку в каштановые волосы соседки по лаборатории, укрывая ее одеялом. Все возвращается туда, откуда пришло. Снова тихие всхлипы. - Ньютон, тебе действительно нужно сказать мне, что происходит. Тогда я смогу помочь. Потому что сейчас я не знаю, что мне делать. Может, что-то болит? - Ты ничего не сможешь сделать. - Говорит Ньютон, хватая Гермиону за руку и притягивая к себе. - Все рушится. Мир рушится. Мы тоже. Прямо сейчас. - Тебе нужно поспать. - Этот ответ такой спокойный, он заставляет уняться, но не до конца. - Это все плод твоего воображения. Ничего не рушится. Никто не рушится. Мы тоже не рушимся. Мы на своем месте. То есть ничего не изменилось, все как обычно. За исключением кайдзю, атаку которых нам стоит ожидать. Но мы отразим ее, да и тем более это случится не скоро. У тебя еще около трех дней, можешь спать спокойно. - С чего ты решила, что отразим? - Спрашивает Ньютон, дрожа всем телом. На нее больно смотреть сейчас, потому что такое поведение ей не свойственно. - Может потому, что я хороший стратег? - Хорошо, поверю тебе. Ньютон выдавливает из себя улыбку, такую фальшивую, что Гермионе хочется ударить ее, только бы стереть этот ужас и никогда больше не видеть его перед собой. «When we wake I'll beg you not to leave,» - Тебе нужна помощь профессионала. Не моя. - Говорит она, наконец убрав руку с волос коллеги, но сразу же вернув, когда та вновь возвращается к приступам мелкой дрожи. - У тебя, наверное, какая-то из форм невроза или психоза. Но я не врач, я боевой стратег. Я не могу помочь. - Ты же доктор. Доктор Готтлиб. - Ньютон смеется, глядя в потолок и не моргая. И этот смех вгоняет в ужас. - Ну так что, вылечите меня, доктор? - Я не такой доктор, и ты это знаешь. Гермиона срывается, вставая с кровати. Она подходит к окну и закуривает. Кажется, ее саму уже немного трясет. Уже наступил рассвет, но нет никакого желания впускать сюда яркие лучи солнца. Это сделает все хуже. Наверное. Темнота угнетает или успокаивает? В каком-то исследовании что-то про это было, но уставший мозг уже не способен вспомнить. «tell me there are promises not meant to keep» Спустя какое-то время Ньютон встает с кровати, оглядываясь вокруг. - Мило тут у тебя. - Говорит она, пожимая плечами. - Она делает пару неуверенных шагов, стараясь унять дрожь в руках. - Как ты смогла оценить мой дом в темноте? - Я чувствую. Каждый предмет. Не то, чтобы я из Людей Икс или что-то такое, просто в последнее время я почему-то заметила это за собой. Может, это вина дрифта. А может - просто плод моего воображения. Надо подумать. Но предметы я ощущаю вроде бы верно. Я это изучала. - Это как та штука у кашалота? - Неловко спрашивает Гермиона, потому что не знает, что ответить. - Штука! - Ньютон смеется громко-громко, наклоняясь вперед и закрывая лицо руками. Кажется, ее слышно через стены. - Это называется эхо-локация! - Значит, у тебя в какой-то степени мозг работает как у кашалота? - Эй! А вот это было обидно! - Смех обрывается, заставляя Ньют выглядеть серьезнее некуда. – И, вообще-то, эхо-локация у них не в мозгу. Неужели ты первый раз слышишь этот термин? Да как так вообще можно? Я бы могла рассказать тебе немного из морской биологии, но ты ведь никогда не слушаешь меня! Потому что, видите ли, «морские звезды не спасут мир, мир спасут точные вычисления». А я могла бы рассказать тебе про эхо-локацию. Стыдоба какая. И ладно, если бы ты не знала деталей. Но не знать сам термин! Ты что, не читала Моби Дика? Там же описывалось это! Чтоб тебя, Гермс! Ты что, в 4 класс не ходила? - Вижу, тебе полегчало. - Тихо говорит Гермиона и улыбается, но сразу же перестает, как только чувствует, что что-то обнимает ее сзади. - Ты нашла меня своей эхо-локацией? - Спрашивает она. - Да нет, просто по огоньку от сигареты. «and your hair will smell like smoke» Волосы Гермионы теперь пахнут табачным дымом. Будет стыдно, если кто-то заметит. Она сейчас похожа на испуганного зверька, хрупкая и нежная, такая, какой не была никогда и не позволила бы себе быть. Ну, по крайней мере в глазах Ньют. Она не пытается вырваться, но и не позволяет приблизиться к себе еще больше. Руки Ньют лежат на ее животе, а она лишь старается заставить себя дышать спокойнее. «because you are a ghost» - Ты ведь не планируешь исчезнуть куда-нибудь или что-то такое? - Почему-то спрашивает Ньютон перед тем, как снова уткнуться лбом в спину своей коллеги. - Но ведь это ты у нас - любитель отправляться по неизвестным адресам в неизвестные места во всяких непонятных городах вроде Гонконга. - Да ладно тебе! - Ладно. Пора кончать с этим. - Гермиона убирает руки с живота, разворачиваясь к Ньютон, и тушит окурок об пепельницу. - Тебе правда нужно спать. Немедленно. - Я не хочу! - Жалостливо стонет биолог, пока не чувствует, как ее заключают в объятья. Она неловко пятится, не препятствуя, а затем чувствует, как ее толкают. Она падает, но удар какой-то слишком мягкий. Кажется, она приземлилась в кровать. «I won't hold you hand...» Гермиона ложится рядом, ощущая ужасную грусть где-то внутри. Кажется, у нее остается слишком мало времени. Кажется, тогда, когда она наконец смогла оказаться так близко к ней и так далеко сразу. Потому что скоро Ньютон улетает единственным функционирующим рейсом, а вот вернется ли — уже другой вопрос. «...because soon you'll disappear.» - Не, клянусь тебе, я не хочу больше валяться в койке. - Бормочет Ньютон, но Гермиона не отвечает. Она утыкается лицом в подушку, пододвигаясь ближе к стене, а затем кладет на нее свою руку. Лишь ее холод помогает немного успокоиться. Отчего же стены тут такие холодные? «Sleep next to me» Гермиона чувствует, как тревога отступает. Ньютон все еще не в порядке, и неизвестно, будет ли когда-нибудь в порядке, но это не то, о чем стоит думать сейчас. У них слишком мало времени на двоих, а оттого стоит наслаждаться моментом. Они обе ждали этого слишком долго. Ну зачем было ждать, пока все станет так плохо, чтобы наконец начать действовать? «tell me everything is how it should be.» - Не умри там. В Гонконге. - Говорит Гермиона, поворачиваясь к коллеге лицом, а та лишь берет ее лицо в руки и пододвигается ближе. Она целует ее в холодный лоб своими обветренными губами, она целует ее в прикрытые глаза и запускает одну из рук под ее майку, остановившись на выступающих ребрах. - Не умру. Герои никогда не умирают. - Это работает только в глупых клишированных фильмах. - Глупые клишированные фильмы! - Восклицает Ньют так громко, что заставляет поежиться. - Это же мои любимые! Гермиона смеется. Это так искренне и по-настоящему. Она уже и не помнит, когда была по-настоящему спокойна. Когда от души смеялась. Когда ей было так тепло внутри. «When you leave to haunt someone else's dreams...» Ньютон больше не прижимает коллегу к себе, потому что она кажется слишком расслабленной. Она лишь укрывает ее одеялом, присев рядом на кровать. И ей теперь тоже больше не страшно. Теперь она явно уверена в том, что вернется. Теперь она уверена, что все получится. Потому что ей есть, к кому возвращаться. Потому что это - закон жанра. Не, ну где вы видели, чтобы главный герой умер прямо посреди действия? Это же не какая-то там слезливая мелодрама, мать ее! Это совсем не в стиле Ньют, Ньют - скорее эпический триллер. А вот Гермиона — историческая комедия двадцатого века с элементами детектива. «...think of me» Гермиона спит. Спокойно и непринужденно. Ньют смотрит на нее взглядом, полным ласки и в то же время тоски. Она вздыхает, взяв очки с тумбы и надев обратно. А затем подходит к подоконнику, берет из открытой пачки сигарету и закуривает. Еще две она кладет за ухо про запас. И надеется, что Гермиона не обидится на то, что кое-кто позаимствовал у нее пару таких незначительных маленьких мелочей. «just know I'll never leave.» Гермиона — это стабильность, к которой всегда можно будет вернуться. Хорошо, что Ньютон понимает это. И Ньютон сделает все, чтобы снова оказаться с ней в этой комнате. Теперь у нее есть мотивация не умереть в своей поездке, а значит, придется быть осторожнее, чего она явно не любит. Она выдыхает дым, тушит сигарету об пепельницу, не докурив ее даже наполовину, а затем выходит из комнаты, закрывая за собой дверь.