Evanescent

      Звонок в дверь поздним вечером был неожиданным, но догадаться, кто стоит по ту сторону двери, не представляло сложности. От него за версту несло опасностью — так травоядное может учуять хищника — кровью, табаком, а сегодня ещё и помойкой, и даже сквозь дверь эта мешанина просачивалась и заставляла морщиться. Особенно противными оказались чьи-то женские духи, приторные, острые до рези в носу. То ли запах перебить пытался, то ли случайно зацепил. Хозяин квартиры открыл дверь и тут же громко чихнул.       — Будь здоров. Можно войти? — стоящий на пороге невысокий, одетый в шмотки как капуста, парень улыбнулся, демонстрируя ряд белых зубов, и заискивающе заглянул в глаза. — Или я не вовремя? Кстати, привет, Владюша.       — И, как обычно, на одну ночь? — означенный Влад прислонился плечом к косяку и скрестил руки на груди. — Меня так не устраивает. Или не меньше суток, или вали отсюда.       — Если ты так настойчиво просишь, готов остаться хоть на два дня, — парень улыбнулся ещё шире, складывая брови домиком. — Только дай мне поспать на кровати, а не сидя, пожалуйста. И душ.       — Сам уже чуешь, какую вонь источаешь? — Влад всё же решил быть милосердным к таким грустным, хоть и притворно, глазам и приглашающе махнул рукой. — Душ, одежду всю на стиралку, абсолютно всю. Я дам тебе свои трусы, но чтобы никакой этой вонины не осталось. Фу.       — Ну я ж не виноват, что пришлось прятаться в той поганой подворотне за мусорным баком… — гость бочком проскользнул в прихожую и, скинув с ног слипы, обернулся, скромно потупив глазки, чуть приподнял лицо и подставил губы для поцелуя. — Я могу хоть час мылиться, сам уже сквозь затычки запах ощущаю. Пока до тебя добирался, едва не двинулся от видений, блин. Пожалей лучше и приголубь, злой-презлой человек.       — Пожалею и приголублю после душа, Дима-вонючка, — Влад хмыкнул, закрыл дверь на щеколду и замок, и, чмокнув губы, подтолкнул его к ванной. — Куртку стирать буду отдельно, не клади её. Всё остальное засунь в стиральную и в душ. Я сам поставлю.       Дима фыркнул и быстро зашёл в ванную, а Влад отправился на кухню, открывать окно на проветривание. Конечно, Дима не чувствует степени ужаса этого запаха, у него в носу затычки. И если бы он их не носил, то давно бы уже сошёл с ума. Быть Ищейкой-одаритопатом очень тяжело, особенно в нынешнее время, когда ты резко становишься самым нужным и самым важным. Конечно, Влад в своём мире людей даже не знал бы о таких проблемах, но Дима его посвящал в новости своего мирка. Вампирского мирка, скрытого от людей на столько, на сколько это возможно. В ванной зашуршала по поддону душа вода, и Влад, взяв слипы и решив их тоже постирать, зашёл в ванную и начал возиться со стиралкой. Что было плохо, так это то, что Дима, как и абсолютное большинство его сородичей, обращаться с техникой не умеет. Телефоны, компьютеры и телевизоры им без надобности, по словам самого Бика, они засоряют эфир, а бытовую технику нужно ставить в квартиру. А откуда взяться квартире у существа без документов. Поэтому и одежду он позапихивал в барабан не выворачивая. Стараясь не дышать, Влад расправил все шмотки и, установив режим, запустил стирку. Слипы и куртку он распихал по разным тканевым мешкам, чтобы постирать после. За матовой створкой душа то и дело было слышно тихое бормотание и напевание. Надо, кстати, поинтересоваться, как там его подарок, плеер. Он сам накидал туда огромную коллекцию современной инструментальной музыки из самых разных саундтреков и просто своих любимых композиторов, и Диме этот подарок пришёлся по душе. А сейчас, скорее всего, заныкал где-нибудь вместе с остальным шмотом, чтобы быстро делать ноги в случае чего. Влад сунул руки под кран, пытаясь смыть ощущение грязи после Диминой одежды, и не заметил, как из душа высунулась мокрая растрёпанная голова Бика.       — Ты что, убрал мою щётку зубную? — Влад вытер руки о полотенце и обернулся к Диме.       — Тебя не было больше месяца. Я должен был трепетно хранить её в стакане? Я убрал её в футляр, чтобы не пылилась. А она тебе вообще зачем? — Дима протянул руку, высовывая из-за двери вслед за головой шею и плечо цвета муки, или побелки. Никакие лучи солнца на этой коже не задерживались, оставляя её невероятно светлой, кукольной, отчего тени на ней смотрелись жутковатыми, но красивыми.       — У меня изо рта сто процентов воняет кровищей. Ты будешь так меня целовать? И приготовь кофе, пожалуйста, соскучился до ужаса по твоему турецкому с перцем.       — Могу ещё оладушек сверху накинуть, с ванилью. Я вообще собирался их готовить утром, но раз у меня гости, то сделаю сейчас. Хочешь? — парень протянул розовенькую зубную щётку в прозрачном футляре и улыбнулся, наблюдая, как Бик морщится, размышляя об оладушках. От мучного он никогда не отказывался, пирожки, шарлотки, оладушки и блины с варениками лопал в огромных количествах, не стесняясь, и сейчас долго думать не стал, кивнул и скрылся за створкой душевой кабинки.       — Вот нажрусь от пуза твоих оладьев, и сегодня никакого секса не получишь. А то я как удав, глотаю целиком и долго перевариваю. Одежду принеси, пожалуйста, а то холодновато у тебя тут голяком ходить.       — Отопление ещё не включили. И вообще, ты же холода не чувствуешь, иначе не шастал бы зимой и летом в одном и том же.       — Ну просто принеси одежду, хочу нацепить что-то мягкое и нежное, а то мои манатки, мне кажется, уже стоять на мне от впитавшейся вони начали.       Влад за мутным стеклом фыркнул, пожал плечами и вышел из ванной комнаты, закрыв дверь. А Дима хмыкнул и, разодрав последнюю прядь, склеенную гелем, начал намыливать голову. Вообще, кровь не пахнет, тем более он её за щёки не набирает, сразу глотает. Но вот противный привкус падали, мертвечины, который уже начал щипать язык, действовал на нервы, хотелось банально избавиться от него и нормально поесть. Почувствовал бы Влад в поцелуе эту дрянь или нет, неизвестно, но лучше обезопасить его. М-да, загрызть, не задушить, не сломать шею, а загрызть сородича насмерть — это он силён. Но это было необходимо, чтобы обезопасить себя на тот короткий промежуток времени, пока добредёт до квартиры Влада, зайдёт в неё и сможет уйти, иначе Влад окажется под прицелом. Пришлось пожертвовать одним молоденьким кровососом, чтобы обезопасить себя. Но Владу об этом знать необязательно, он же дурак, нарочно в эту петлю голову всунет. И воротничок расстегнёт для большего удобства. Дима всегда боялся, что в один прекрасный момент ему откроет дверь не Влад, а незнакомый человек и сообщит, что Соколовский всё же закончил начатое пять лет назад и умер. Поэтому лучше не давать ему в руки вариант для быстрого самоубийства, а то он им и воспользоваться может. Выйдя из душа чистым и благоухающим, он вытащил из носа закладки из силикона и, вдохнув полной грудью приятный тёплый запах водяных паров с гелем и едва ощущаемый запах оладушек с ванилью, начал вытираться. Влад умница и молодец, оставил ему хлопковые алладины и футболку. И всё большое, но так даже лучше, в мешковатой одежде удобнее. И трусы подсунул, вдвойне молодец. Дима, конечно, выбирал себе очень удобную одежду, чтобы прыгать, лазать и бегать, но ощущение подворотни, как будто пропитавшее его шмотки, было неприятным, и наденет он её, только когда соберётся уходить. Причём уже чистую и приятную. Одевшись и прихватив с собой полотенце, чтобы сушить волосы, он вышел на кухню и сел на стул у стола. Влад деловито орудовал над оладушками двумя вилками, переворачивая их с боку на бок, и мурлыкал себе под нос какую-то мелодию. Бик по привычке втянул носом, чтобы насладиться запахом Влада и оладушек, и нахмурился. Он ощущал много запахов, и не смытые духи, и шампунь, и лекарство от кашля, но один был чётким и ясным, похоже произошло это совсем недавно и смыть пока не удалось. Кровь, у Влада шла кровь. И это не порезик на пальце, а очень много крови. Дима нахмурился, подошёл к Соколовскому и аккуратно прикоснулся к его плечу, пытаясь обратить на себя внимание.       — Влад, что за кровь на тебе? — парень крупно вздрогнул, едва не выронив половник, которым наливал очередную порцию оладий на сковороду, и обернулся к Диме, оказавшись вплотную лицом к лицу.       — Это моя. Странно, что ты решил спросить, а не сам посмотрел.       — Я хочу, чтобы ты сказал мне это сам. Ты пытался резать вены? — под острым взглядом почти бесцветных глаз Влад вскинул голову и посмотрел в потолок, словно ища там ответы. А Дима вдруг обнял его и, коротко поцеловав в выступающий кадык, уткнулся носом ему в водолазку на плече. — Ты скажешь или мне посмотреть? Поверь, во втором случае будет куда более стыдно, чем если ты сам признаешься.       — Ну, для начала я бы хотел узнать, почему ты не появлялся почти полтора месяца. Обычно неделя, две максимум, и ты приходишь, а тут пропал и даже связи не оставил никакой. Я, между прочим, волновался. Я не резал вены, я вообще их даже не пытался никогда резать, потому что это больно и долго. Я просто немного баловался…       Дима вздрогнул, отстранился от него и, резко задрав рукава водолазки, едва удержался от того, чтобы не дать Владу хорошего леща. Остановило только осознание того, что люди хрупки, и убивать Влада нельзя. В запале может треснуть так, что череп проломит. Осознание того факта, что чуть не поднял на Соколовского руку, едва не перекрыло злость на этого идиота, который себе непонятно чем наставил маленьких порезиков на руках до самого локтя. Да так густо и мелко, словно пытался кожу содрать.       — Буду уходить, отберу все острые предметы до единого. Оставлю только ложки. Дебил. Зачем? Это какая-то изощрённая форма самопытки? — Дима сжал пальцами его запястья, приподнимая руки так, чтобы было лучше видно под лампочкой. Ему, в принципе, свет не нужен, и в кромешной темноте увидит ток тепла и крови в окружающем пространстве, но в свете обычной лампы это не так жутко.       — Забирай, я не ножом делал и даже не вилкой, — дождавшись, когда Бик оторвётся от разглядывания порезов, Влад вдруг весело рассмеялся. — Это заточенный карандаш.       — Мне кажется, что тебе даже ложки оставлять не стоит. Тебе было скучно? Ты к врачу потом ходил?       — Конечно, ходил, я уже привык к своему врачу, и он мои нехорошие косяки уже запомнил. Так что ничего страшного, жить буду, — Влад повернулся обратно к плите и принялся переворачивать оладьи. — И пока мы разговаривали, оладушки успели чутка прижариться. Не против нескольких негритят?       — Нет, я любое съем, — Дима отошёл к столу и снова сел на стул, устраиваясь поудобнее.       — Так всё же, почему тебя так долго не было?       — Тяжёлые времена наступают, меня всё чаще и чаще пытаются поймать или убить. Выживаю как могу. Весь месяц убегал и прятался, уже надоело, правда, очень надоело. Вот и пришёл к тебе отдохнуть, выспаться по-нормальному.       — Ну, значит, сегодня ты будешь спать крепко и спокойно, раз устал. А то иногда приходишь и вертишься в постели, как юла. Коленками меня в прошлый раз истыкал до синяков.       Влад хмыкнул, проследив, как от его слов вытягивается Димино лицо, и, положив на салфетку последние оладушки, поставил на стол тарелку с теми, что уже остыли. Умостил рядом креманку с апельсиновым повидлом, которое как раз вчера купил в магазине на пробу, и сел напротив вампира, разглядывая его. Седые, растрёпанные после душа волосы, странные, с некоторых ракурсов даже откровенно некрасивые черты лица. Косоглазый, рот широкий. Он стал спасением для Влада, готового умереть, стал тем, кто его тут держит. Странный своеобразный якорь.       Облизнув бледные, даже слегка фиолетовые губы языком, Дима пододвинул к себе оладушки и принялся за еду. Шаурма и всякие разные бургеры с сэндвичами очень надоели. Завтра нужно будет непременно выпросить у Влада супчика, мяса запечённого, или рагу в горшочках. С Соколовским он любил понаглеть, повредничать, потому что прекрасно знал, что тот спорить не будет, а улыбнётся и сделает всё, только бы Дима не слинял. Поэтому и за такое долгое отсутствие было немного стыдно. Владик тут, скорее всего, распереживался, всё же он человек, ему сильные эмоции не так подвластны, не может ими управлять в полной мере. Чтобы загладить свою вину, Дима послушно смёл всё, что ему подсунул под руку Влад, с умилением наблюдавший за неуёмным аппетитом. Потом даже помог прибраться на кухне, загрузил посудомойку и уютно свернулся клубком на диване под боком у Влада, севшего за телек. На экране бегал и стрелял в бандитов Крокодил Данди, почти умиротворяющая картинка. Любовь Влада к старым фильмам иногда смешила Диму, но сейчас ему, наоборот, было удобно смотреть на ни к чему не обязывающую перестрелку, сознание тихонько уплывало в дрёму. Всё же он слишком устал, да ещё и погода в последнее время не радовала, постоянно падало давление, и от этого жутко хотелось спать. Сейчас можно было дать слабину и поспать, наконец-то, не подремать, сидя в вагоне метро или в каком-нибудь кафе, а полноценно поспать. Даже вампирам хочется спать. Не каждую ночь, как людям, но он уже пропустил две полноценные ночи сна, пока не приходил к Владу. Так что посмотрев пять минут на экран, Дима закрыл глаза и перевернулся на другой бок, утыкаясь Соколовскому носом в живот. Почувствовать себя слабым и опекаемым иногда было приятно, поэтому, когда Влад, выключив телевизор, понёс его на руках в спальню, уложил на кровать и укрыл одеялом, Дима даже не подумал «просыпаться». Наоборот, укутался в тёплое одеяло посильнее и прижался к лёгшему рядом Владу.              Крыша. Красивое звёздное небо над головой и свист ветра. Лёжа на будке, Дима разглядывал самолёты, мигающие огоньками, и считал, сколько летят в Москву, а сколько из неё улетают. Спокойствие и относительную тишину прервал скрип двери прямо рядом с ухом. Её так давно не смазывали, что она страшно завыла, почти как ветер. Потом громко захлопнулась, и Дима, перевернувшись на живот, принялся разглядывать, кого принесла нелёгкая. Наверняка очередной суицидник. И вправду, к парапету медленно, немного пошатываясь, двинулся какой-то парень. Он всхлипывал и прикрывал лицо ладонью, словно прячась от ветра. Подойдя к хлипкой ограде, он замер и облокотился об неё руками. Дима хмыкнул и решил завести разговор. Только для этого придётся подойти поближе, он же не вампир, не услышит. Лениво спрыгнув с будки, Бик двинулся к нему, остановился в нескольких шагах и тактично кашлянул, заставляя парня испуганно обернуться. Он оказался совсем молодым, не больше двадцати лет, с огромными заплаканными голубыми глазами и опухшим носом.       — Сегодня такая прекрасная ночь, а ты решил так бездарно покончить с собой. Ну посуди, разве красиво будет выглядеть твой труп с расколотой башкой под таким красивым небом? Неужели нельзя выбрать что-то более поэтичное?       — Ты откуда тут, я, когда поднялся тебя не видел, — Дима хмыкнул, следя, как ударяет в голову кровь этому парню. Страшно. Вампиры вообще внешне не отличаются от людей, но их боятся. Да и, наверное, в такой собачий холод он, в одной тонкой водолазке, шарфике и кожаной куртке смотрится крайне странно.       — Я на другом конце крыши был. Потом оборачиваюсь, вижу тебя и решил подойти поговорить. Так что у тебя такое случилось?       — Я всё равно прыгну.       — Да мне по барабану. Просто интересно, что может подтолкнуть парня в двадцать лет на самоубийство таким пафосным способом.       — Мне девятнадцать, — парень сглотнул и, окинув взглядом город под ногами, обернулся на Диму. — У меня ВИЧ. Неделю назад об этом узнали в семье…       — Да ладно, люди с ВИЧ даже дольше некоторых здоровых идиотов живут.       — Я не поэтому сюда пришёл. А потому, что от меня отвернулись все, кого я знал. Отец рассказал всем, и теперь я как прокажённый. Зачем мне жить, если меня считают маргиналом все бывшие друзья, родные, даже мама? Недели этого пиздеца мне хватит. Всё, — он закрыл глаза и дал скатиться нескольким слезинкам по раскрасневшимся на холоде щекам.       Дима только открыл рот, чтобы сказать то, что задумал, но резкий порыв ветра заставил стоящего перед ним человека поскользнуться. Мгновение, за которое сердце вампира провалилось в пятки, и парень, не успев схватиться за поручень, летит вниз. Дима несколько мгновений в немом шоке смотрел туда, где он стоял, и…              Проснулся в холодном поту с сердцем, колотящемся в горле. Секунду посидев без движения, он зашарил руками по кровати и, нащупав Влада, резко уцепился за его плечи, сжимая пальцы до синяков. Влад на мгновение поморщился и открыл глаза, сонно смотря сквозь ресницы на Диму, пытающегося спрятать в одеяле трясущиеся руки.       — Что-то случилось? Дим? — Бик заглянул в его приоткрытые глаза и постарался выдохнуть.       — Сон поганый приснился… У меня такое впечатление, что я уже не засну сегодня, а то ещё какая-нибудь бредятина приснится и опять тебя разбужу, — он отвернулся к окну, разглядывая узор веток в свете фонаря на плотной шторе.       — Да ладно, это всё ты перенапрягся, устал, вот и снится всякое. Давай ложись, только теперь в обнимку, может, так тебе будет спокойнее.       — Хорошо, только воды выпью. Ты пока спи, я сам залезу под одеялко, не переживай.       Соколовский согласно кивнул и уронил голову обратно на подушку. Пара секунд, и он опять засопел во сне. Дима ещё немного посидел на коленях поверх одеяла, погладил его по щеке и быстро пошёл на кухню, шлёпая босыми ногами по ламинату. Это был не сон, искажённое воспоминание. Они всегда появляются не к добру. Это их с Владом первая встреча, только в реальности Соколовский не упал, Дима просто предложил, раз уж ему не нужна больше кровь, отдать её голодному вампиру и укусил. Выпил он тогда много, Влад даже не смог стоять на ногах, упал на холодную, припорошенную снегом крышу и смотрел ему вслед. И Дима не смог уйти, не смог не обернуться. Дотащил его на руках до квартиры, уложил в кровать. Он всегда был слишком жалостливым, не мог бросить свою жертву так, на улице. И тогда не смог. Только если с большинством он проводил короткие сеансы гипноза, под которым они забывали встречу с вампиром, то тут просто не смог устоять. Тем более, у него давно уже не было того, кто приютил бы на исходе сил. Дима тогда уже понимал, что гипнотизировать суицидника на то, что познакомились они при иных обстоятельствах, и Влад уже давно знает, что Дима вампир, слишком тупо. Он может опять вернуться к своему намерению наложить на себя руки. С тех пор прошло уже пять лет. Всё это время Влад считал, что познакомились они в парке, что он с пьяну выложил Диме свою жизнь, и Бик предложил выгодный обмен. Он Владу — периодически приятное обхождение и себя, всё равно вампиров не берут никакие человеческие болезни, а Влад ему подставляет шею в любое время суток. И всё это время Дима, слишком сильно прикипающий к тем, кто к нему хорошо относится, трясётся над ним. Предыдущий его благодетель, сначала девушка, а потом и женщина, едва не поплатилась жизнью за знакомство с ним, её нашли банды, поэтому Влада Дима оберегал так, как только мог. Но этот сон всколыхнул самые отвратительные воспоминания, самые страшные предположения. Искажённые моменты из жизни предвещают смерть того, кто умрёт в них. Влад должен умереть. Только. Не. Это. Дима налил в стакан воды из-под крана и, выхлебав его до дна и едва не подавившись, закрыл лицо руками. За свои неполные двести лет он успел пожить вот так с почти дюжиной людей. И каждый раз, когда приходилось уходить, он рвал себе сердце на лоскуты, плакал и заставлял их забыть о его существовании. Но ни один из них не умирал у него на руках. А тут перед ним открывается настоящая перспектива увидеть смерть Влада. Причём о том, как именно это произойдёт, искажённые воспоминания не говорили. И что же ему, запереть Влада в квартире? Так и тут может случиться что угодно, начиная с удара током, заканчивая обрушением здания. И чёрт знает, что теперь делать.       Дима ополоснул стакан под краном и пошёл обратно в спальню. Дошёл до дверей и замер, разглядывая лежащего на кровати Влада. Он очень красивый, не то, что сам Дима, мягкое приятное лицо, большие ясные глаза, широкая добрая улыбка. Он до сих пор не общается с родными, отказывается разговаривать с ними, помня то, что тогда с ним, едва ставшим совершеннолетним подростком, сделали. Втоптали в грязь. Это Дима таскал его по врачам первые два месяца, а не они. Дима его обнимал, целовал, утешал. Едва знакомого парня он любил больше, чем плюнувшие в душу родители. Потом, спустя некоторое время они как-то прознали, что он заразился от постоянной на тот момент девушки, которая знала о своей болезни и ничего не сказала, пытались помириться. Но Влад отвернулся от них. Дима бросил взгляд на медицинский пластиковый коробок на тумбочке с Владовой стороны кровати. Таблетки по три раза в день на всю неделю, целые пригоршни. Вот такая хрупкая жизнь у людей. Наконец немного уняв дрожь в руках, он дошёл до кровати, приподнял край одеяла и нырнул Владу под бок, обнимая обеими руками. Соколовский поворочался и обнял в ответ, упираясь подбородком Диме в макушку. Будить его ещё раз не стоит, поэтому Дима уткнулся носом ему в шею и постарался заснуть. У него это даже получилось, но перед тем, как провалиться в темноту, он совершенно случайно для себя нервно вздрогнул. Соколовский вздохнул и прижал его к себе покрепче.              Проснулся Дима в одиночестве, в спальне кроме него никого не было. С кухни было слышно тихую музыку, бормотание и стук ножа по разделочной доске. Бик кинул взгляд на часы и плюхнулся обратно на кровать, потягиваясь до хруста. Уже почти девять, пора бы и встать. Умываться по утрам ему, как вампиру, не было нужды, поэтому он сразу пошёл на кухню. Дошёл до дверей и остановился, рассматривая, как Влад, морщась, выпивает одну таблетку за другой. Дима нахмурился. Обычно у него меньше, а сегодня прям целая батарея. Потерев глаза руками, чтобы придать себе слегка сонный вид, он вошёл на кухню и обнял Соколовского.       — Доброе утро. Ты давно встал?       — Полчаса назад, надоело спать, решил что-нибудь приготовить на завтрак. Будешь тосты? У меня есть плавленый сыр и вкусный паштет, — Влад погладил его по волосам и отставил стакан с водой.       — У тебя сегодня таблеток прямо целая гора. Что-то случилось? Схему поменяли?       — Простудился слегка, на работе сквозняк был. Теперь сопли тягаю и чихаю. Ты ещё адового трендеца не застал, три дня назад был. Врач насоветовала, чем лечить и витаминов разных, чтобы не заболевать сильно. Ну и траву какую-то, чтобы давление приподнять.       — А давление тут при чём?       — Я тебе уже рассказывал, что оно у меня пермоментно пониженное, постоянно спать хочется, и с осенью хоть вешайся, упадок сил ужасный. Поэтому доктор решила попробовать приподнять, может, это поможет. Так будешь тосты?       — Конечно, буду, когда я отказывался хорошо покушать? — Дима сел за стол и, выцепив кружок колбасы с тарелки, запихнул его за щёку. — Давай, рассказывай, как у тебя дела, интересно.       — Да ничего особо не поменялось. Всё так же хожу на работу, гуляю в парке по выходным. Всё чаще одолевают мысли, что нужно завести себе какое-нибудь животное, а то скучно иногда становится.       — Ну у тебя же коллеги по работе есть, чё ты с ними не сходишь куда-нибудь? — на этот вопрос Влад рассмеялся и, поставив на стол тарелку с горячими тостами, сел.       — Самому младшему тридцать восемь, они любят охоту, рыбалку и бухло по пятницам. Немного не мой контингент, не находишь? А с тобой не погуляешь, ты со мной даже рядом не выйдешь, и когда случайно видишь на улице, отворачиваешься.       — Это чтобы тебя защитить, ты же знаешь… Может, собачку возьмёшь из приюта? Щеночка какого-нибудь. Мне кажется, что тебе бы понравилось с мелким возиться. Кот немного не то, а вот пёс вполне ничего, — Дима сложил себе многоэтажный бутерброд и откусил от него большой кусок, надувая щёки.       — И я о том же, хочется себе кого-то в квартиру, чтобы дышал, ходил, чтобы можно было поговорить, даже если мне не ответят, — Влад отрезал дольку лимона и, кинув в чай, прижал ложечкой к донышку чашки. — Всё равно, хоть я дома немного времени провожу по будням, в выходные и по вечерам скучновато становится. Так что тебе такое приснилось посреди ночи, что ты и меня поднял?       — Чёрт, я думал, что ты не вспомнишь, — Бик отвёл глаза, делая вид, что стесняется, хотя на самом деле соображал, что бы такое наплести. — Приснилась наша первая встреча, только такая глупая. Вроде как я голый иду по парку, прячусь за лавочками. Так стыдно было… А потом ты даёшь мне своё пальто, помнишь, в котором ты тогда был?       — Конечно, чёрное, любимое было. Ну рано или поздно вещи изнашиваются, я отдал его для бездомных. Оно тёплое, без дырок, выкидывать было жалко. Но ты с темы-то не соскакивай, что тебя так напугало? — внутренне Дима готов был уже отвесить не в меру любопытному и внимательному Владу подзатыльник. Не удалось сбить с толку.       — Мне приснилось, что тебя сбила машина, — говорить о том, как они на самом деле познакомились, Бик не собирался ни за что. — Мне это не нравится. Потому что это было искажённое воспоминание. Они всегда несут беду.       — Ты думаешь, что мне грозит опасность? — Влад отхлебнул из чашки и наклонился к Диме, кладя руку ему на плечо. — Мне опасность грозит каждый день. В метро может случиться авария, могут сбить на пешеходном, может током ударить, на работе могу упасть с лестницы. Даже дома куча опасностей. Но, видимо, ВИЧ от меня их все отводит, хуже уже не будет.       — Может быть. Просто такие сны мне ещё никогда ничего хорошего не приносили, — Дима решил не продолжать тему. Да, пусть Влад лучше считает, что всё хорошо, и живёт спокойно, чем начнёт шарахаться от всего, что движется. — А как у тебя дела с… семьёй?       — Дима!       — Это простой вопрос, ответь. Я не прошу подробностей, просто факты без эмоций.       — Все холишь идею, что мы с ними помиримся? Пф, я не собираюсь этого делать. Сестра приходила, принесла мармеладок, печенья, поговорили с ней на отвлечённые темы и разошлись. Об отце и матери она не говорила ничего, они и не звонили уже давно. Видимо, ждут, когда же я сам хоть что-то сделаю.       — Всё равно рано или поздно они тебе понадобятся, когда меня не станет рядом, — Бик, расправившись с одним бутербродом, начал строить себе ещё один. — Считай, что я подготавливаю тебя к своему уходу. Я всегда ухожу, когда из-за меня человеку грозит опасность. И сейчас она уже висит надо мной. Ты пока в безопасности, но кто знает, что будет завтра.       — Только не начинай этот разговор. Ты знаешь, что я ненавижу его, — Влад даже не нахмурился, он привык к тому, что Дима над ним трясётся, как над младенцем. И эта песнь о том, что рядом с ним опасно, заводится каждый раз, как Бик приходит к нему под крылышко. Отмахиваться от такого он уже научился за пять лет. — Лучше скажи, что бы такое на обед приготовить. Я себе печку новую купил, так что духовка у меня теперь прекрасная, можно делать что угодно и как угодно.       — Хочу слоек с сыром и булочек с сахаром. Что-то из этого, на твой выбор. И супчика хочу на ужин.       Бик сделал вид, что на секунду задумался, а потом улыбнулся. Если Влад не хочет поднимать эту тему, то он не будет. Всё равно рано или поздно настанет момент, когда он будет вынужден уйти, забрав все воспоминания о себе. Может, даже с родителями с помощью гипноза заставит помириться. Это всегда неизбежно, эти поганые моменты расставаний, отвратительные своей горечью. Таких человечных вампиров не очень любили, но Ищейки слишком ценны, чтобы их просто пускать в расход. И если цибопаты пугали вампиров до дрожи тем, что чтобы погрузиться в видения, им нужно было съесть кусочек трупа или предмета, то он, одаритопат, был почти божеством. Ему достаточно запаха, и он может рассказать о его источнике всё. Но это не мешало им хотеть избавиться от слишком надоевшего Димы. Он слишком стар, может чем-то помешать их планам, они же едва достигали сотни лет.       — Будет тебе всё. Слушай, хочу спросить, каково это, быть бессмертным? Просто знать, что перед тобою не маячит перспектива лечь в могилу.       — Не так это хорошо. Весело первые сто лет, пока ты пробуешь всё, что есть, самые тяжёлые наркотики, самые грязные извращения, прыгаешь с крыши ради развлечения. Но потом эйфория испаряется. Многие пускают себе пулю в висок, пытаются резать вены и прочее. Потому что чем длиннее жизнь, тем она бессмысленнее. Только один вампир прожил две тысячи лет. Не представляю, как он все эти годы влачил своё существование в одиночестве, — Дима покачал головой и отвернулся к окну, разглядывая едва виднеющуюся соседнюю многоэтажку. — Я, когда был моложе, тоже был в банде, а потом охладел. Просто начинает становиться всё равно, глубоко фиолетово на все эти их войнушки. Как возня в песочнице, правда. Вампиры обречены на одиночество. Быть вместе с себе подобным означает постоянный страх подставы. А люди недолговечны. Ты не первый, с кем я живу, скрашивая взаимное одиночество, ты знаешь.       — Просто… Я иногда вот так задумываюсь о смерти, — Дима поднял на него возмущённый взгляд, но Влад только хмыкнул в ответ. — Не в том смысле, что я к ней стремлюсь, просто… Это же нормально — каждому существу, которому отмерен срок, задумываться о том, как бы так прожить жизнь, чтобы не жалеть. И я вот хочу спросить, какую бы цель можно было бы поставить, реальную цель.       — Откуда же я знаю, я не ты, — Дима пожал плечами и подпёр голову рукой. Вот о таком он точно не задумывался, не хотелось. Он не человек, всё ещё успеет. — Я бы хотел путешествовать всю жизнь, видеть новые места, хотел бы написать сотню книг, которые бы ещё при моей жизни люди любили читать. Ну и хотел бы, чтобы рядом был кто-то, с кем было бы не скучно всё это делать.       — Правда? Почему ты этого не делаешь?       — Может, потому, что я всё время привязан к людям. То одна, то другой. Я не одиночка, но и в стае быть ненавижу. А люди слишком хрупкие, чтобы можно было делать с ними в паре то, что я хочу.       Влад вдруг улыбнулся и, сев за стол, с такой же лёгкой улыбкой обернулся к окну, глядя на тусклое солнышко. Бик только вздохнул и в свою очередь принялся разглядывать его. Люди — очень странные существа, можно хоть две сотни лет прожить с ними бок о бок, но они останутся загадкой. Думать о смерти, когда впереди ещё жизнь, очень глупо. Так можно всю жизнь лишь думать и не делать. Но Дима понимал, что их держит. Их держат привычки, родные, страхи. Бывают просто те, кому не хочется менять жизнь. Но всё же, если не думать о смерти, на жизнь останется больше времени.              Дима надевал слипы под внимательным взглядом Влада и чувствовал, как начинают дрожать пальцы. Он сам себя ненавидел за эту свою добросердечность, она мешала ему быть вампиром. Вампирам не может быть так хреново просто потому, что нужно на время, не навсегда даже, а на время оставить человека. Чёрт бы побрал и его самого, и Влада. Но представить, что он не попал тогда на ту крышу или что не подошёл поговорить, у него не получилось, словно Влад что-то сделал с его мозгами, перевернул всё там с ног на голову и перекопал. Выпрямившись, Дима поправил куртку и замер. Обычно первым прощался Влад, обнимал, целовал, а тут он стоит, сложив руки на груди и явно не торопится.       — Ну это… Пока, что ли?       — Ты сомневаешься? В том, что нужно уходить, или в том, что уходишь не навсегда? — парень наконец подошёл к нему и приподнял его голову за подбородок. — Не уходи, Дима. Пожалуйста. Я уже на всё готов, но не уходи.       — Не могу.       — Почему?       — Потому что ты. Если меня тут увидят, тебя сделают настоящей приманкой для меня, гарантом моей верности. Приставят тебе к горлу нож и будут мною командовать. А я не хочу подставлять тебя под удар, ясно? — Дима обнял его за шею и нежно потёрся носом о щёку. — Не смей подставляться, иначе я насильно заставлю тебя забыть и уйду.       — Сам же себе этим хуже и сделаешь, разве нет?       На этот вопрос Дима точно ответить не мог, очень уж больную мозоль Влад отдавил. Да. Почему-то казалось, что в этот раз будет куда больнее, чем в прошлые. Привязанность перешла в другое чувство, которое заставляло его паниковать от одной мысли о Владе. Но Дима только слегка устало улыбнулся, поцеловал его на прощанье, выскочил из квартиры и побежал по лестнице вниз, не оглядываясь. И угораздило же его натурально споткнуться об этого парня?              С тех пор, как Дима ушёл из квартиры Влада, прошло уже две недели. Вампирская жизнь шла своим чередом, едва сунулась, если точнее. Вообще вампиром быть не так уж весело, даже, скорее, скучно. В старые времена кто-то из вампиров, может, и имел дома, и страх жителей всех окрестных деревень, но сейчас против людей с их автоматами и прочими ухищрениям не сильно попрёшь. Поэтому оставалось влачить жизнь эдакого тленного прозябателя. Он подворовывал на рынке, в метро, причём по мелочи, таскался по городу и то и дело попадал в межбандовые стычки. Эти скоты всеми силами пытались втянуть его в свою войнушку, а Дима каждый раз умело отбалтывался и сваливал в закат. Но кто знает, как долго они будут терпеть такое к себе отношение, особенно его смущали «корольки», Денис и Зю. Гонору выше крыши, а едва семьдесят лет набрали. Думают, что всё в жизни знают, но на деле ни копейки в базарный день не стоят.       Вообще сейчас самым лучшим решением для него было бы отсидеться где-нибудь подальше отсюда, в Подмосковье, например. Но он обещал Владу показаться. Хотя бы просто прийти и поздороваться. Он и так вечно отказывался от средств связи, так что хотя бы это сделать придётся. Поэтому вместо того, чтобы отсиживаться где-нибудь в безлюдном парке, Дима бодро шагал по людной улице, стараясь зацепить хвост. Если его успеть увидеть в толпе, то можно при умении скинуть. Но все его метания по центру многоглавой не дали никакого результата. Его что, сбросили со счетов и можно жить спокойно? Остановившись в переулке, Дима нырнул в арку двора и уже собрался закурить, как из тени на него буквально набросился кто-то. Этот кто-то, вампир, буквально впечатал его в стенку и наклонился поближе к лицу.       — А чего это ты тут делаешь?       — Гуляю. Из какой шайки?       — Я не из шайки, я сам по себе.       — Уважаю таких. Значит, больше полторы сотни лет, — вампир в ответ отстранился и хмыкнул, давая себя разглядеть. Высокий, худой с волнистыми волосами, собранными в хвостик, и уверенной, явно немодной небритостью. Выглядел он весьма потрёпанно, да и пах очень сильно. И в этой мешанине Дима почуял Влада. И, словно сорвавшись с цепи, он вцепился незнакомцу в горло, сжимая пальцы и заставляя его открывать рот, глотая воздух.       — Ты. Ты знаешь Влада, я прав? Человека, которым от меня пахнет!       — Я не знаю, как его зовут. Но я знаю, что за ним идут. Денис нанял нюхача. Тот, конечно, не такой крутой, как ты, но он выследил парня. Я тебя часто на улицах видел и знаю, что ты вне этих их разборок. И сейчас хочу предупредить. Они напали на след.       Дима выругался и побежал в сторону Владова дома. Только этого не хватало! Если он успеет прибежать быстрее нюхача с Денискиными утырками, то можно вычистить Владу память и замести следы. И тогда никто и никогда уже не узнает, что у них с Владом была связь. Но для этого нужно бежать так быстро, как только можно. Едва ли не спотыкаясь, Дима влетел в подъезд многоэтажки и замер, почуяв их. Нет. Нет, нет, нет. Только не это. Они были здесь. Он помнил, как однажды такое случилось. Как однажды они нашли его человека. Но Дима струсил, не зашёл в ловушку. И тогда они устроили кровавую бойню, выпив из того мужчины всю кровь, какая в нём была. Влад… Дима сжал зубы и расправил плечи. Теперь он не струсит, теперь он старше и сильнее. Он не побоится и не нарушит обещание защищать.       Дверь в квартиру оказалась приоткрыта, и Дима зашёл внутрь, захлопнув её за собой. Никто его встречать не стал, потому что прекрасно понимали, что засаду он почуял и что порвёт голыми руками за любое неловкое движение в сторону Влада. Шагнув в зал, он прищурился и вскинул голову. Влад сидел в кресле, судорожно сжимая в руке какую-то из своих книг, и, увидев Диму, прикрыл глаза. Лицо исказилось в какой-то гримасе боли, но Дима в ответ не повёл и бровью. Он смотрел на Дениса, стоящего рядом с креслом и вальяжно прислонившегося к его спинке.       — Я так понимаю, что теперь мы с тобой всё же договоримся. Хочешь ты того или нет.