Лучше бы ты сдох

Не помню, зачем я пришел на крышу. Может, мне захотелось подышать свежим воздухом, или меня привлек чей-то силуэт на лестнице, или просто захотелось побыть в одиночестве, — тем не менее, я здесь. Ветер приятно обдувал лицо, принося с собой запахи отцветающей сакуры и начинающегося лета. — Какого черта ты сюда приперся, дерьма кусок?! Оскорблять меня даже интонацией слова «ты» мог только один человек в этой школе. — Привет, К-каччан… Он стоял недалеко от меня, по-обыкновенному, хмурился и глядел исподлобья. — Вали отсюда. Он отвернулся. Уходить совсем не хотелось, но и оставаться было опасно — мало ли что Каччан может придумать? Отойдя на безопасное расстояние, я подошел к краю крыши и, перекинувшись немного через невысокий забор, отделявший меня от пропасти, посмотрел вниз. Люди внизу казались очень маленькими, и смотреть на них с такой высоты было немного страшно. Когда резкими порывами налетал ветер, казалось, что я падаю. Или лечу. — Я, кажется, сказал тебе, чтоб ты свалил, — низкий угрожающий голос раздался возле самого моего уха, заставив меня вздрогнуть и обернуться. Я даже не заметил, как Каччан подошел ко мне так близко. Он резко приблизил свое лицо ко мне, и это заставило меня дернуться назад. Почувствовав удар чуть ниже обратной стороны колена, я понял, что не могу удержать равновесие. — Лучше бы ты сдох, — последнее, что я услышал, прежде чем понял, что падаю. Упасть с такой высоты было смертельно. Об этом и о многом другом я успел подумать за считанные мгновения пока я еще не начал свой первый и последний полет. О том, что мне было очень обидно слышать это от Каччана в последние секунды моей жизни, что Каччан, скорее всего, будет радоваться, глядя, как моя кровь растекается по асфальту… Представил его злую ухмылку и ужасный взгляд, представил слезы матери на моей могиле, возможно, туда пришла бы и Урарака с Иидой… Тогда я заплакал. Как будто со стороны, я услышал собственный вскрик, и это заставило меня вынырнуть из своих мыслей и увидеть перед собой немного испуганное и уже совсем не такое злое, как минуту назад, лицо Каччана. И небо. Такое по-летнему голубое, без единого облачка. У меня ведь было много планов на это лето. У меня было много планов на эту жизнь. Я даже не успел испугаться, только почему-то вспомнил многое, что произошло в моей жизни, и что произойти еще не успело. Умирать было страшно. И больно. Резкий толчок привел меня в чувство. Почему-то я еще мог думать и чувствовать. Боли совсем не было, а перед глазами все поплыло. Проморгавшись, я понял, почему это происходит — потому что я до сих пор не упал. Каччан, перекинувшись через перила, схватил меня за руку, не давая упасть. Ногами я все еще стоял на крыше, поэтому Каччану не составило труда удержать мое равновесие. Я испугался. Я действительно думал, что умру. Я действительно думал, что Каччан будет этому рад. Я действительно думал, что никто не придет мне на помощь. Каччан резко дернул на себя, и мы оба свалились на холодную бетонную крышу. Сердце бешено стучало, слезы так и не остановились, и, лежа на Катсуки, я чувствовал и его учащенное сердцебиение. Он оттолкнул меня. — Ты, бля, совсем придурок?! — он встал, отряхнулся и пошел к выходу, — если собрался умирать, так делай это подальше от меня, идиот! Громко хлопнула дверь. Ветер заглушил все остальные звуки. На крыше пахло отцветающей сакурой и начинающимся летом.